Неспящая. Двоедушники

– По себе судишь… – покачал головой Никита. – Полно укромных мест в самом Питере, где можно было найти приют. И я уверен, ты не хуже нашего их знаешь, эти места. Они у тебя все на примете, так или иначе. И не надо было так далеко тащиться.

Марецкий, наконец, поднял голову и обвёл нас взглядом:

– Да, знаю я… пару мест. Но…

Он замолчал, и Никита угрюмо закончил за него:

– … но и тебя там прекрасно знают. И почти наверняка укажут тебе на дверь. Или, помня твои благодеяния, подставят при первой возможности.

Марецкий кивнул:

– Что ж, так и есть. Я приехал сюда, потому что только вам доверяю. У нас были сложные отношения, но я доверяю вам полностью.

– Я тронут, – буркнул Никита. – А вот я лично доверял тебе куда больше, когда знал, что ты упёртый служака и карьерист. Тогда ясно было, чего от тебя ждать. А теперь, когда ты за своё кровное готов на всё, что угодно, я не знаю, на что этакое ты ещё способен…

– Ну только не на то, чтобы заложить или подставить того, кто может спасти мою дочку и её мать! – рявкнул Марецкий в отчаянии, и тут же мгновенно скис. – Я умоляю вас, ребята!..

– Эй, ну вы что?! – встряла я, хотя никто не спрашивал моего совета. – Прекратите! Нельзя так, ну, что же вы делаете?! Эрик, скажи что-нибудь, наконец! Зачем эти дурацкие вопросы? Что вы от Лёхи хотите услышать?! Какая разница, что он скажет? А если ничего не скажет? Если бы его тут вообще не было?! Если бы эта Ира с ребёнком просто пешком к нам пришла? Прогнали бы?!

Эрик подошёл ко мне, приобнял слегка, шепнул на ухо:

– Успокойся, Ладка. Всё хорошо. Всё нормально.

Отпустив меня, он вышел из комнаты.

Марецкий без сил снова сел на стул. Мне было очень его жаль. Всё, что говорил ему Никита, всё было справедливо, но… Но зачем?! Даже если сейчас он со всем согласен, это ничего не изменит. Ни его не изменит, ни обстоятельства.

Никита шагнул к Марецкому, наклонился над ним, потрепал за локоть.

– Ладно, не раскисай. Что-нибудь придумаем, конечно, – сказал он уже значительно мягче. – И твой моральный облик, и наши с тобой прошлые конфликты тут вообще ни при чём. Просто твоя ситуация в нашу жизнь не вписывается вообще никак, вот и всё. Это понятно, я надеюсь?

Марецкий кивнул.

– И за тебя эту проблему до конца никто не решит, – добавил Никита.

– Я понимаю, – печально буркнул Марецкий. – А ты своею проблему решил?

– Решил, – улыбнулся Никита. – Мой брат оформил опеку. Уже несколько месяцев сын живёт у него, за городом. Брат с детьми возиться не умеет и не хочет, но мы с ним сразу договорились, как будем действовать, и нашли хорошую няню. Живут они отсюда далеко, но видимся теперь чаще.

– Ты молодец, – задумчиво констатировал Марецкий.

– Тебе просто время нужно, – уверенно сказал Никита. – Обдумай спокойно, есть много вариантов растить такого ребёнка в домашних условиях, не подвергая никого риску. В конце концов, можно найти не родственника, а просто добросовестного человека, который за разумные деньги формально станет независимым опекуном. На поиски такого человека нужно время. Мы присмотрим за девочками, пока ты будешь это улаживать.

– Спасибо, Корышев.

– Только учти, что мы можем спалиться. В души ребятам не влезешь. Кто-то и сдать может сгоряча, особенно если узнает, что это именно твоя дочь.

– Я наказал Ирине строго-настрого!.. – начал Марецкий.

– Верю, – кивнул Никита. – Но мы все люди. Бывает всё. Может, кто-то уже увидел и узнал тебя… Ну да неважно, по какой причине, но планы наши могут накрыться разом. И не сбрасывай со счетов тот самый риск, из-за которого у кикимор детей отбирают. Мы тут порхаем друг над другом и с бубнами пляшем, но тоже возможно всё.

Марецкий молча слушал.

– А поэтому, Алексей, думай о том, что это временное решение вопроса, двадцать четыре часа в сутки над этим думай. Ищи ребёнку дом с соблюдением всех правил.

Марецкий снова кивнул.

– Ладно, не буду больше тебя жизни учить, ты и сам всё понимаешь, я думаю, – заключил Никита и повернулся ко мне. – Пойду ребятам помогу.

Когда он ушёл, Марецкий задумчиво взглянул на меня и через силу пошутил:

– Надо было жениться на тебе, когда ты предлагала. Может, не влип бы так.

– Надо было. Но увы, ты упустил свой шанс, – подыграла я ему.

Он криво улыбнулся.

– Ты хоть любишь её?

– Кого? – вздохнул Марецкий. – Ирку, жену или дочку?

– Да хоть кого-нибудь?

– Хоть кого-нибудь, должно быть, люблю, – пробормотал он с досадой. – Иначе не торчал бы тут.

Я, наверное, такую гримасу состроила, что Марецкий понимающе усмехнулся:

– Думаешь, напрасно вы согласились?

– Уверена, что напрасно. Я сразу поняла, Лёша: ты нам большую проблему привёз. Ты на это мастер.

– Кто бы говорил, – скривился он.

– Лёша, ты только давай не…

– Что?! – вскинулся Марецкий. – Ты ещё мне лекцию прочти!

– Я хотела сказать, ты только не забудь обо всём этом. А то отъедешь по шоссе подальше, решишь, что сбросил проблему, и дело сделано…

Он встал, подошёл вплотную, нервно щурясь, словно вдруг стал близоруким.

– А я ведь помню, как своими руками труп Сошниковой в простыню заворачивал, – сказал он задумчиво. – И не забывал никогда. Сколько раз такое делал, а не забывается. А уж то, что я сегодня увидел, вот это всё… Думаешь, я вас забуду теперь?

– Ты что, нам угрожаешь?

Он покачал головой:

– Нет. Я же сказал: я никогда не подставлю тех, кто мне помог.