Лунное проклятие, или Дар зверя

– Лея, открой, – я даже не заметила, как он вернулся.

– Ты уверен? – поинтересовалась, стоя у двери я.

– Нет, – спустя секунду ответил он.

– Не мотивирует, – я отдернула руку от дверной ручки, и стала заплетать волосы в косу.

– Нда, я повешу медальон на ручку, через минуты две выйди и надень его, – что-то царапнуло ручку ч той стороны, и он ушел.

Я вышла, и сделал, так как он сказал, на ручке висел медальон, с красивой толстой плетеной цепочкой. На ней висел кусок необработанного горного хрусталя, оплетенный серебром, словно лозой, по ней по контуру были вырезаны символы, пальцы кольнула знакомая магия, бабушкина.

– Ну как? – я зашла в комнату, но осторожно, держа наготове заклинание, понимая, что не особо поможет, но хоть задержит.

– Фух, работает. Будешь бутерброд? – спокойно закончил он.

– Буду. Откуда? – начала я, но он меня прервал.

– Я позвонил Тёме, он сказал, что твоя бабушка сделала такой медальон специально для тебя. Но пока на тебе были печати он был не нужен.

– Он лежал в той коробке, ты ходил к машине? – он кивнул, – вот почему она меня заставила ехать туда.

– Предусмотрительная у тебя бабушка, – хмыкнул он.

– Была, – я грустно улыбнулась.

– Слушай, у меня тут печенье еще есть, будешь? – он достал из шкафчика пакет, он туда полез за чаем для себя.

– Не пью кофе, не люблю, – поясни он, наливая кипяток в кружку.

– А за чем держишь тогда? – задала, я глупый вопрос.

– Для гостей, я гостеприимный, – засмеялся Миша.

– Ммм, для девушек значит, – заключила я, беря бутерброд с ветчиной.

– Я тут подумал, – отпивая из кружки, сказал он, – хорошо что Смолкин за тобой не поехал,– я заинтересовано подняла бровь.

– Если мне было тяжело держаться, что бы было с ним, – и заржал.

Прифу жа компфлиментф, – фыркнула я, продолжая жевать.

Миша ушел в душ, потом собирал вещи в сумку, а я смотрела за окно и видела, как темнеет небо, как зажигались фонари. Ребятня ушла домой, и на улице осталась осиротевшая горка, а качели качал ветер.

– Ну что, поехали? – Я кивнула и пошла одеваться.

– Мне понравился твой камин и шкура, – сказала я.

– О, не тебе одной, – я улыбнулась.

На улице было очень холодно, снег скрипел и искрился под фонарями, еще дул ветер, он хлестал по лицу перебивая дыхание.

– Спасибо людям за автозапуск, – села я в машину, но не торопилась снимать шапку и шарф и даже перчатки.

Мы подъезжали к аэропорту, к частному самолету охранной компании «медведь», и меня начинало потряхивать, я кусала губы, и пыталась успокоиться.

– Ты чего? – поинтересовался Миша.

– Я боюсь летать, – онемевшими губами произнесла.

Да, я до ужаса боялась летать, не знаю почему, каждый человек имеет право на фобию.

– Подожди, ты же сама умеешь летать, – недоумевал он.

– Я могу подняться максимум на высоту третьего этажа, либо лететь над полом несколько минут

– Не знал, я думал ты на метле рассекаешь небесную даль, – веселился он, а я не реагировала.

– Ты похожа на кошку моей сестры, та так же себя ведет когда ее везут на машине,– он повернулся ко мне и глубоко вздохнул, – и знаешь, что ты от страха пробиваешь блок медальона. Я посмотрела на него огромными от страха глазами, и промолчала.

– За что мне это?!– тяжело вздохнул.

– Лея, я не смогу тебя нести, я с тобой не смогу даже рядом сидеть, конечно, он работает, но недостаточно, и вообще это тяжело для парня во цвете лет, – уже крикнул он. А я подумала, что ему нефига не тридцать, и даже улыбнулась, кривовато конечно.

– Так лучше, но не на много, ты все еще боишься, пошли нас там уже ждут,– я кивнула и вышла из машины, и хотела достать вещи.

– Нет, нет, ты просто иди в самолет, я все возьму и коробку тоже, простой уйди уже хоть ненадолго, – у него зазвонил телефон. А я подумала, странная защитная реакция, вот мой организм считает, что лучше пусть насилуют, чем убивают, так что ли?!

– Смотри-ка, Смолкин переживает. Да! – сказал Миша и взял трубку.

– Через несколько минут вылетаем, нет не может! Какого черта ты не сказал, что она боится летать, – на том конце заржали так, что я услышала.

– Смешно тебе, а ты знаешь, что от страха она блокирует защиту медальона, – он посмотрел на меня.

– Не смешно уже да! Нет, не все частично. Иди уже, – это он мне.

Летели мы всего три часа, через час полета мне принесли вина, я выпила, поняла, что отпускает, Миша посмотрел на меня, и сказал, чтоб несли всю бутылку. К концу бутылки и еще одного часа, я даже осмелилась посмотреть в окно, но вид облаков не завораживал, мне принесли еще.

К концу полета я захмелела и пугаться перестала, окно Миша предусмотрительно закрыл, – пробурчав, что так на меня вина не напасешься, и что наверно стоила поить водкой.

– О! – выдала я когда к самолету подвезли трап, лестница качалась, а ступени, словно живые, убегали из под ног, я вцепилась в перила. За спиной стоял Миша, а я смотрела на ступеньки.

– Смолкин! Забери ее уже, я так больше не могу! – ко мне кто-то подошел, запахло дорогим мужским парфюмом с горькой ноткой миндаля и лесного костра. Я подняла глаза и невольно улыбнулась, к нам поднялся Артем.

– Привет, – сказала я, он тоже улыбался и глаза у него блестели, на лице трехдневная щетина, хотя я знала, что он этого не любит, видимо был весь в делах.

– Здравствуй милая, – он взял меня на руки и так и нес до самой машины, а я подумала, что на нем ездить приятнее чем на Лунёве, и пахнет он вкусно, не парфюм а он сам, и уткнулась ему в шею носом.

– Лея, что же ты делаешь? – прошептал он, пуская по моему телу кучу мурашек.