Как в лучших домах…

– Никита давно влюблён в тебя, – продолжала она, допивая свой кофе.

– Думаешь? Я что-то этого не замечала, – задумчиво ответила я, отхлёбывая из своей кружки. – Тем более какая любовь? Я старше его на пять лет, Динар, на пять! И знакомы уже лет сто.

– Дура ты, Наташ! – произнесла она снисходительным тоном. – Вот все эти сто лет он тебя и любит. А в открытую признаться боится, потому что ты ужасная снобка. На пять лет, на пять! – передразнила меня она.

– Ладно, хватит нести чушь! – отрезала я. – Что у нас там по Соболевским? Или по Расторгуевым? Как их правильно-то?

– Смотри, что я накопала, – начала читать моя помощница, глядя в монитор компьютера. – Всё три сестры и дочь младшей из них почему-то Соболевские. А мужья у старших сестёр Расторгуевы. Младшая сестра, так же как и её дочь, замужем никогда не были. Переехали они в наши края из Белорецкого района, с Межгорья. Там, как ты знаешь, раньше была воинская часть.

И Межгорье в то время был городом закрытого типа.

– Что-то припоминаю. Лет двадцать назад была какая-то шумиха с их переездом, по-моему, – напрягла я свою память.

– Да. Старший Расторгуев стрелялся с кем-то на дуэли и убил его. Вроде застал его со своей женой. Вскоре и сам умер от сердечного приступа. И сестры переехали в свой родовой особняк на «французской поляне», который принадлежал не одному поколению Соболевских.

– Вот-те раз… – развела я руками. – Значит, убивец не пережил позора и помер… Ну понятное дело… Ревность и всё такое…

– Наташ, ты с Никитой езжай туда. А то мало ли… – проявила заботу обо мне подруга. – Поговаривают, эти бабки странные какие-то. Старшая на злую ведьму похожа, от ледяного взгляда которой птички на лету мрут и цветочки вянут. Средняя поддаёт по поводу и без, – при слове «поддаёт» Динара легонько ударила себя ребром ладони по шее. – А младшая вообще сумасшедшая! Ходит, вечно улыбается и пытается оживить птичек и цветочки, убитые взглядом старшей сестры. Кто их знает, что у них на уме, – она пожала плечами.

– Да ну тебя… – засмеялась я. – Что мне могут сделать три бабки – божьи одуванчики? А Никита и так со мной поедет. Два часа туда… поедем только после обеда, возможно, если их сиятельства позволят, там и заночуем.

– Заночуете? – многозначительно спросила она, при этом хитро улыбаясь.

– Динар! Я тя умоляю! Хватит на сегодня этого сватовства. Я сказала «возможно, если позволят». Давай делами заниматься…

Он отомстит! За всё отомстит! Они ещё ответят за все унижения и обман. Он долго терпел, долго вынашивал план мести. Двадцать лет назад он придумал, как отомстить, и сейчас что-нибудь придумает. Надо только выбрать удачный момент, чтобы на него, как и тогда, никто не подумал.

– Георгий прилетает из Америки завтра вечером. В честь его приезда я планирую организовать небольшой приём. Будут только все свои, – оповестила присутствующих Матильда. – Да, Бет, не забудь позвонить Ангелине, пусть приезжает с детьми, возражения не принимаются, так и передай им. Так, ещё надо сделать распоряжения по поводу размещения гостей и ужина. Ольга! Ольга! – позвала она домработницу Ольгу, которая работала у них уже лет двадцать и была почти как член семьи.

Ольга была женщиной среднего роста, слегка полноватой, с короткой стрижкой и добродушным лицом. Одета она была, как и положено домработнице, в чёрное форменное платье, белый фартук и белый накрахмаленный чепчик.

– Вы меня звали, Матильда Аристарховна? – спросила Ольга, заходя из кухни в столовую. – Да, дорогая, – сказала Матильда утвердительно. – Скажи горничным, пусть на завтра приготовят комнаты для гостей на втором этаже. Завтра прилетает Георгий Константинович и приедет Ангелина с детьми. А также планируется небольшой праздничный ужин в честь его прилёта. Меню мы обсудим позже.

– Да, мадам. Как вам будет угодно.

– Ступай! – повелительным тоном велела старшая Соболевская.

* * *

Пообедав в кафе «У Сергеева» (оно принадлежало моему первому мужу, который удачно во второй раз женился на дочери известного в нашем посёлке бизнесмена и в приданное получил это кафе), мы с Никитой двинулись в путь. Я, конечно же, и сама могла купить себе машину и разъезжать на ней, но у меня был панический страх перед автомобилем. Это давняя история.

Лет этак двадцать пять назад я попала в аварию. Как сейчас помню, было двадцать третье апреля, Пасха, самый отмечаемый праздник в России. Мы с друзьями поехали на природу, на дачу. Восемь человек в одной машине, бедная «копейка», как мы все туда влезли-то? Пять девочек и три мальчика. Я, моя старшая сестра Марина, её одноклассница Айгуль, Динара и хозяйка дачи Оксана Мошкина. Мальчики были одноклассниками и просто друзьями Марины и Айгуль. Сначала мы гуляли на даче, потом чёрт дёрнул нас поехать в лес, на природу. Видите ли, шашлыки в лесу, на берегу речки вкуснее. Мы веселились, выпивали, жарили шашлыки, и вдруг у нас закончились дрова. Вы понимаете всю абсурдность этой ситуации? В лесу… дрова закончились! Как самая трезвая, я вызвалась привезти с Оксанкиной дачи дрова. «Ну не проблема, чё, съезжу привезу». Идея понравилась всем моим подвыпившим друзьям. Была уже ночь, и один из мальчиков убедил меня взять его с собой. «Ну ок. Садись. Поехали». Бедный, знал бы он, чем это всё закончится, не проявлял бы такого энтузиазма. Ночь. Темно, хоть габариты и включены, взор затуманен от выпитого, дачный посёлок, дорога плохая, гравийка… колесо «закусило» на песчаной бровке, нас занесло. С перепугу я бросила руль, и мы оказались в кювете. Результат нашей поездки: машина в ремонте, у парня сломаны ребра, правая нога и рука, разбита голова. У меня в хлам разбито левое колено, выбита ключица, разбита левая бровь и висок. На память об этой поездке в вышеперечисленных местах у меня остались шрамы и боязнь автомобилей.

– Никит, ты знаешь, куда ехать? – спросила я своего друга-водителя.

– Да, – ответил он. – Я знаю, где находится «французская поляна». Там раньше недалеко от усадьбы был пионерский лагерь «Орлёнок». И мы, будучи пацанами, когда приезжали туда на летний отдых, играли на руинах, что остались от конезавода. Поговаривали, что старый поляк зарыл где-то там свои сокровища. Это недалеко от самого особняка, сзади, получается, – поведал мне Воронцов.

Я слушала Никиту, а сама думала про слова Динары о чувствах Воронцова ко мне. «Да нет, не может быть». Никита – младший брат ещё одной моей лучшей подруги, Лены Ефимовой. Ленкин папа бросил их с матерью, когда Ленка была ещё маленькой. Потом её мама вышла замуж во второй раз и родила Никиту. Сама же Ленка недавно вышла замуж за москвича и укатила в столицу нашей родины на ПМЖ. А Никита так и остался здесь, с мамой. Он ни разу не был женат, и я что-то не припомню, чтобы у него была постоянная девушка. Девушки, конечно же, были, а вот постоянной – нет. Ой, не знаю. Он всегда был рядом, и я как-то не задумывалась на эту тему.

Мы свернули с шоссе на просёлочную дорогу, ведущую к имению. По обе стороны дороги шла лесополоса. Ровненькие молодые осинки стояли, как кокетливые девчушки, изредка помахивая вслед проезжающим машинам своим ручками-веточками. Вот вдалеке показалась крыша особняка с башенками. Подъезжая ближе, мы увидели само здание особняка. Это было не очень большое двухэтажное строение со всевозможными башенками, колоннами и всякой такой ерундой, положенной старинным особнякам. По периметру усадьба была огорожена высокими коваными прутьями. На конце каждая арматурина была сплюснута в виде маленькой пики. «Как оградки на могилках», – не к месту подумала я. Главные ворота в имение были сделаны также из кованого железа, как и весь забор. И всё вместе имело какой-то угрожающий вид. Вспомнились сразу же фильмы ужасов, где всё начинается вот с таких вот ворот, когда главные герои подъезжают к ним. Ворота автоматически открылись перед нами, и мы увидели всю усадьбу. По обе стороны аллеи росли тисовые топиарии в виде эллипсов, давно никем не стриженные и имеющие неухоженный вид. В центре размещался фонтан из пяти чаш в виде ракушек, одна над другой. Но и он имел запущенный вид. Чаши-ракушки имели какой-то непонятный серо-зелёный цвет, впрочем, как и вода в фонтане. Само здание, наверное, когда-то и было красивым, но сейчас штукатурка в некоторых местах потрескалась и осыпалась, на стенах были видны трещины в палец толщиной. Черепица на крыше местами отвалилась. Вдоль стен вился засохший старый плющ, не убранный с прошлого года, и уже кое-где начал пробиваться новый. Четыре массивные колонны держали навес над главным входом, увенчанным семейным гербом Соболевских – «Слеповроном»: на синем фоне изображена подкова, а на ней ворон. На втором этаже в одном из окон с левой стороны от главного входа я заметила непонятную фигуру, пристально наблюдающую за нами. Сложно было с такого расстояния разглядеть, кто это – мужчина или женщина. Но то, что взгляд был пристальным и ненавидящим, я поняла сразу. У меня мурашки по коже побежали.

– Никит, ты видел человека в окне? – спросила я Воронцова, помогающего мне вылезти из машины.

– Нет. А что? Тебя что-то напрягает? – спросил он и прищурил свои зелёные глаза.

– Да нет. Всё норм. Ты же со мной, – сказала я, улыбаясь и сама уже не веря в то, что всё будет хорошо.

* * *

Георгий Константинович Расторгуев был военным, вышедшим в отставку в досрочно присвоенном за заслуги перед отечеством чине подполковника авиации. Он с лёгкостью оставил военное дело, которым занимались его отец и дед, и решил заняться коневодством – ремеслом, которым занимался его прадед по материнской линии, граф Соболевский. Соболевские скакуны славились в былые времена на всю Россию. И теперь Георгий хотел возродить дело прадеда. Именно для этого он и уехал в Америку. Там на одном из многочисленных ранчо он нашёл заводчика их, Соболевской, породы лошадей. Прожив год в Соединённых Штатах, он открыл для себя много нового и многому научился. Встречался со многими знаменитыми конезаводчиками и посещал их конюшни и ранчо. Присутствовал на всевозможных соревнованиях по конному спорту, посещал все конные выставки. И сейчас, возвращаясь домой, он рисовал для себя картины своего ближайшего будущего. Первым делом он отремонтирует имение. Потом выстроит новый конезавод. Потом женится. Нет, женщины, конечно же, были у Георгия. Он был хорош собой – высокого роста, широкоплечий, с крепкими руками и большими мужскими ладонями. Черноволосый, черноглазый, с большим чувственным ртом. С юных лет отец привил ему уважение к женщинам, какого бы социального статуса они не были. «Она же чья-то мать, дочь, сестра, – говорил отец. – Женщины слабее нас физически, но сильнее морально. А это достойно уважения, сын мой». И эти фразы отца Георгий воспринимал как прописную истину, и всегда относился к женскому полу с подобающим почтением. Но не было среди них той, которая бы зацепила его. Всё они радовали глаз, но не трогали душу. И вот, вернувшись домой, Георгий решил обязательно жениться и обзавестись наследником. Надо же было кому-то впоследствии передать своё дело, дело семьи.

– Да! Алло!

– Ангелина, дорогая, надеюсь ты не забыла, что завтра из Америки возвращается Гошик? – спросила трубка голосом матери.

– Да, мама. Конечно же, я помню…

– Так вот, по этому поводу Матильда хочет устроить небольшой приём. Ничего грандиозного, просто праздничный ужин в кругу семьи. Будут только свои. То есть будете вы, а к вам в гости приедем мы… Нет, не так… будем только мы…

– Да, мама. Хорошо-хорошо, я поняла, – Ангелина поняла, что мать начала путаться в объяснениях, а это означало, что разговор может затянуться надолго.

– Скажи Олежеку и Олесе… – начала Элизабет.

– Да, мама. Хорошо. К скольким завтра нам подъехать?

– Ну ты же знаешь, ужинаем мы обычно в восемь. Вот к восьми и подъезжайте. Можете раньше…

– Хорошо, мама. Целую, – поспешила закончить разговор дочь, потому что до начала следующего урока осталось семь минут.

Ангелина Александровна Соболевская трудилась учителем химии в обычной общеобразовательной школе города С. Воспитанная тремя женщинами из высшего общества, – матерью и двумя тётками – Ангелина была женщиной утончённой и грациозной до кончиков ногтей. Роста она была небольшого, светловолосая, как и её мать, и имела такую же бледность лица. От отца, которого она никогда не видела, Ангелина унаследовала небесно-голубой цвет глаз и, по словам тётушки Кло, упорство и целеустремлённость. Тётушка рассказала ей, что её отец всегда добивался своего. Откуда уж ей это было известно, Ангелина не знала. Как рассказывала мать, отец бесследно исчез из её жизни ещё до рождения Ангелины. Уехал куда-то в командировку, то ли в Хабаровск, то ли ещё куда, откуда уже не вернулся. И как в дальнейшем мать не старалась, не смогла ничего узнать о его местонахождении или вообще хоть что-нибудь о нем. «Как в воду канул».

Судьбу матери повторила и Ангелина. Она, как и мать, влюбилась в друга семьи – в друга своего двоюродного брата Георгия, в Дмитрия Агеева.

Дмитрий был внешне не так интересен, как Георгий, но с ним было легко и весело. Балагур и весельчак по натуре, он быстро привлёк к себе внимание робкой молоденькой девушки, никогда не имевшей отношений с мужчинами. А как красиво он ухаживал! И цветы, и красивые слова, и томные взгляды, и жаркие объятия. И наша Ангелина потеряла от любви голову. Узнав о беременности, Дмитрий, не разделив её радости, отбыл в неизвестном направлении. А Ангелина в положенный природой срок разродилась двумя очаровательными малышами – дочерью Олесей и сыном Олегом. Дети росли здоровыми и на редкость спокойными и послушными – на радость трех бабушек и одного деда. Личная жизнь у неё так и не сложилась. Она два раза сходила замуж и оба раза разочаровалась в своём выборе.

Первый муж Ангелины, Арсений, был слишком строг и требователен к её детям. И после очередного наказания, когда он за какую-то шалость ударил Олега, она уже не выдержала и выгнала этого изверга. Второй муж, Иннокентий, был интеллигентом до мозга и костей. А также занудой и снобом. Он так кичился и хвастался на каждом углу её дворянским происхождением, что невольно возникало впечатление, что он и сам князь, не меньше. А на деле оказался лентяем и альфонсом. Их брак продлился недолго, полтора года. И вот, к сорока годам дети, мать, тётушки и две кошки – Плюшка и Матроскин – и были членами её семьи.

«Не забыть позвонить детям, чтобы ничего не планировали на завтрашний вечер», – пронеслось у неё в голове, и Ангелина Александровна отправилась на урок.

– Да, мам! – ответила Олеся на звонок матери, лёжа поперёк кровати в своей комнате.

Она только что пришла с занятий в университете. Училась Олеся на третьем курсе журфака и мечтала стать известным журналистом, побывать в горячих точках, брать интервью у знаменитостей, политиков и звёзд шоу-бизнеса.

– Дочь, завтра на вечер ничего не планируйте, мы едем в имение. Звонила бабушка, завтра прилетает дядя Гера, и тётя Матильда планирует небольшой праздничный ужин в кругу семьи. Ваша с Олегом явка обязательна! – отрезала мать, чтобы у дочери не возникало и мысли возразить.

– Но мама! – начала канючить дочь. – На завтра у меня были свои планы, да и у Олежки, думаю, тоже. Мы с Игорьком хотели сходить на концерт «Би-2». – Игорёк был бойфрендом Олеси и учился тоже на журфаке, но уже на пятом курсе. – Они дают один концерт в нашем городе. Завтра.

– Дочь! – строго сказала Ангелина Александровна. – Отнесись к этому серьёзней. Дядя Гера год не был дома, а твои «Би-2», думаю, не раз будут гастролировать и ещё не раз посетят наш город.