Надо что-то делать!

Срочная служба прошла в ВДВ. Потом были войска специального назначения. Все его друзья были связаны с военным делом. А как могло быть иначе в казачьей станице?

Несколько раз Глеб пытался начать гражданскую жизнь. В двадцать два года он впервые женился. Семья требовала стабильности и хороших доходов. Глеб устроился на частное предприятие, вскоре стал отцом.

Его размеренную жизнь не потревожили первые вести о войне в Донбассе, но когда в 2015 году там пропал его друг, Глеб не смог остаться в стороне.

Он взял отпуск и выехал на поиски. Тогда западная часть Украины была уверена, что воюет на востоке с русскими, а Глеб увидел добровольцев, которые сражались за свою землю. В молодых республиках толком не было официальной армии со списками бойцов, экипировкой, хорошим снабжением. В достаточном количестве не было ни оружия, ни боеприпасов, не говоря уже о сухпайках.

Глеб вступил в ряды добровольцев, и месяц перемещался по территории молодых республик в поисках друга. А потом ему прислали ссылку. Это было видео, где враг показывал разворот паспорта друга и глумился над его трупом.

Глеб зашёл под своды пострадавшего от обстрелов храма, чувствуя, как гнев закипает в нем. Он знал, что враг жесток, мстителен и лжив, но Глебу никогда не понять глумления над трупами. Каким бы ни был враг при жизни, его тело заслуживает уважения, ибо «отныне оно плоть земли». Незыблемый закон настоящего воина: раненый противник неприкосновенен, а мертвый заслуживает уважения. А враги, как фашисты во времена ВОВ, цинично считали: раненый противник заслуживает пыток, мертвый – позора, а здоровый и пыток, и позора.

Враг часто отравлял подобные видео родственникам погибших, звонил матерям с оскорблениями, тем самым возбуждая ещё большую ненависть.

Глеб понял, он не может остаться в стороне. Он должен отомстить!

Но сначала он ненадолго вернулся домой, уволился с работы, купил экипировку и самые необходимые вещи, которые смог увезти с собой. Жена была против, угрожала разводом. Глеб не стал её удерживать.

Больше года он провел в Донецкой области на самых сложных участках фронта. Контузию Глеб получил под Дебальцево. Сначала лечился в госпитале, потом его отправили домой. Тогда впервые он узнал, что такое головная боль и судороги. Глеб слышал разговоры военных, что лучше получить два ранения, чем одну контузию. Теперь он понял, что имелось в виду. Особенно когда увидел друга после похожей травмы. Тот так и не смог восстановиться: у него случился инсульт, а потом нарушение речи.

Но болезнь не остановила Глеба. Едва он окреп, то снова вернулся в Донецкую область. Воевать пришлось на участке, который периодически переходил из рук в руки. Минирование имело хаотичный характер. Днем передвигались проверенными тропами, а ночью было опасно. Потери случались не только от пуль врага, но и по трагической случайности. Кто-то пошел в туалет в неположенном месте, а один боец решил срезать путь от родника, сошел с проверенной тропинки, и, как следствие, оба подорвались на минах. Кто-то установил минную ловушку и уже собирался уходить, но с порывом ветра на мину упала ветка, прогремел взрыв. Боец погиб от осколков.

На войне смерть – обычное дело. Часто приходилось принимать пищу рядом с телами погибших. В селе, где большинство домов сравнялось с землей, добровольцы поймали барана. Зарезали его и принялись готовить на костре. А рядом ровными рядами лежали тела погибших товарищей и тут же неподалёку в хаотичном порядке трупы врагов.

В 2018 году Глеб вернулся домой. Снова попытался найти себя на гражданке и даже второй раз женился. Воюя в Донбассе, он не приобрёл ничего, кроме боевого опыта. В родном городе хорошей работы не было. Знакомый предложил вступить в частную военную компанию и поехать в Сирию. Деньги предлагали большие, но дело было даже не в них, а в авантюризме и жажде приключений.

Кроме Глеба, в самолете летело еще пятеро наёмников. Весь полет они беспечно балагурили, а стюардесса наблюдала за ними печально. Её взгляд словно говорил: «Куда вы летите? Опомнитесь!»

Чем война в Сирии отличалась от боев в Донбассе? Там не было патриотизма, солдаты воевали, пока им платили. Кроме врага и мин, серьёзным противником являлась природа: ядовитые пауки, комары и жара. Враг здесь воевал изобретательнее: возникал будто из ниоткуда, с квадрокоптеров бил ровно в цель.

Глеб пробыл там почти год, а возвращение домой стало неожиданностью для него самого. Нужно было кому-то лететь с грузом 200 на родину. Глеб вызвался, а когда ступил на русскую землю, увидел ее богатую природу, понял, что не хочет назад, в пустыню.

Сначала он навестил родителей и в который раз пообещал матери начать жизнь на гражданке.

На это раз он поехал в Питер. Друг предложил попробовать себя в роли каскадера. И действительно ему хорошо давались постановочные драки, перестрелки, Глеб лихо управлялся с холодным оружием. Ему удалось сняться в нескольких сериалах и в полнометражном кино. Там же на киностудии он встретил жену номер три. И в Питере Глеб второй раз стал отцом.

Но спокойная жизнь не получилась: мешала его неуемная натура и обостренное чувство справедливости. Летом он заступился за женщину, выстрелил из аэрозольного пистолета в хулигана. В итоге его задержали. Мирное время не война, здесь есть понятие «превышение самообороны». Но на основании показаний свидетелей и записей с камер Глеб был освобожден.

Через полгода он опять оказался под следствием. На этот раз сцепился на улице с незнакомой компанией. Глеб снова выстрелил с того же пистолета. Он объяснял свою правоту, но его задержали, надев наручники. В отделении гнев против несправедливого ареста достиг пика. Глеб принялся протестовать так, что нечаянно сломал стену (она была из гипсокартона).

С помощью адвоката удалось добиться домашнего ареста. Три месяца он провел в четырех стенах. Как он выжил в период рутины и покоя? Для него это было сложно.

Но наступило 24 февраля 2022 года. Глеб не мог оставаться в стороне, но как уйти?!

Несколько дней он метался по квартире, словно тигр в западне, периодически пытаясь дозвониться до бывших сослуживцев. Один из них сказал, что их бросили под Херсон, что можно приезжать, что «никто не посмотрит на его статью».

Ночью Глеб срезал с ноги браслет, взял рюкзак, отключил телефон и вышел из дома. На попутках он добрался до Москвы, потом до Краснодара, а вскоре оказался в Симферополе. Друг неожиданно пропал со связи, но, переночевав у знакомых, Глеб отправился на границу с Херсонской областью. В зону спецоперации он попал в составе ремонтного батальона. Уголовного преследования Глеб не боялся. Впоследствии так и произошло: искать его не стали, а через год сняли все обвинения.

По пути в Херсон он видел огромное количество разбитых колон, сожженных домов, сгоревших деревьев и военной техники.

В пригороде Херсона Глеб вступил в отряд ополченцев. Друг на связь так и не вышел, а через месяц пришло известие о его гибели.

Их батальон отправляли на разные задачи, в том числе сопровождать гуманитарную помощь. У мирных жителей не было продуктов, но подходили к ним немногие. Остальные боялись расправы местного проукраинского населения. Пайки людям часто приходилось давать так, чтобы не видели соседи. Особенно жалко было детей и стариков. Однажды Глеб отдал одной бабушке консервы и сухпаек. Она боязливо оглянулась по сторонам и, не увидев никого вокруг, обняла его и сказала:

– Сынок, вы только не бросайте нас.

Образ бабушки стоял перед его глазами ещё несколько дней.

А желто-голубые флаги были натыканы везде, военным запрещали их снимать, но Глеб не подчинялся, срывал и сжигал, отборно матерясь.

Молодчики из мирных, показывая свой гонор, кричали:

– Оккупанты, валите вон!

Военные с такими не церемонились: догоняли, связывали и отвозили в разведотдел на беседу.

В одном населенном пункте такие «идейные» хотели сорвать выдачу гуманитарной помощи. Они скандировали лозунги, пытались устроить провокацию. Глеб выпустил в их сторону светошумовую гранату, и эти, как он их называл, люди с мёртвой душой и мертвым разумом, разбежались врассыпную.

Что касается офицеров, на войне сразу бросалось в глаза, кто штабной, а кто не любитель теплых кабинетов. Вторые общались запросто, Глеб их уважал. Первые могли уехать, бросив подчиненных при малейшей опасности.

Так вышло с полковником П. У них была задача проводить колонну по опасному участку. Полковник П ехал на пикапе впереди, он один знал дорогу. Когда они прибыли на место, спустя несколько минут начался обстрел. Полковник быстро уехал, а они пару раз свернули не туда, когда пытались отыскать дорогу назад.

По возвращении Глеб хотел найти полковника и высказать, что накипело, но тот «слинял» в центральный штаб.

Что такое война с точки зрения бытовых условий? Это невозможность принимать душ неделями, это умываться влажными салфетками, это радоваться любой пищи, которую удаётся обнаружить. Например, консервацию в подвале разрушенного частного дома или рассаду зелёного лука в одном из цехов ГЭС. Война – это чуткий сон на досках, куче тряпья из диванных подушек, обшивки стульев и прочего барахла.

Радость на войне – это когда дают задание сопроводить раненых на территорию России. И вот после пересечения границы в магазине ты набираешь четыре тележки еды, снимаешь номер в простенькой гостинице (потому что именно там условия лучше, чем в казарме). Например, можно быстро постирать вещи и высушить в сушилке. А ещё надо успеть поспать, потому что утро наступит быстро и настанет пора возвращаться назад.

А еще война – это ненависть, гнев и раненая психика. Раньше Глеб считал, чью-то метеозависимость блажью, но после контузии он в полной мере ощутил на себе гипертонию, головные боли, отсутствие сна, панические атаки.

Во время очередной магнитной бури у него было предынсультное состояние. Его эвакуировали на третью линию. Там он узнал о смерти близких друзей. У него поднялось давление, возобновились судороги. Были моменты, когда он выпадал из реальности.

Глеб начал вести канал два года назад. Он освещал события, как есть, эмоционально, отвечал на вопросы военных, их жён и тех, кто собирался ехать на фронт. Глеб описывал и давние события, выкладывал архивные фото, в том числе погибших товарищей, но главное он открыл сбор денег, на которые закупалась гуманитарная помощь. Он, как никто, знал о нуждах фронта. А на войне необходимо многое и в больших количествах: одежда изнашивалась, обмундирование приходило в негодность, оборудование ломалось либо уничтожалось под обстрелами. Лекарств и продуктов питания никогда не бывало в избытке и прочее, прочее, прочее.

На мирной земле Глеб ощутил все признаки посттравматического стрессового расстройства. Это бич всех, кто был на войне. Любой даже незначительный триггер мог вызвать неконтролируемую агрессию. Например, кто-то нагрубил в магазине, либо подрезал на дороге. Гнев застилает глаза, и если не взять себя в руки, то можно натворить такого, что потом сам ужаснешься произошедшему.

В блоге Глеб описывал все прелести посттравматического стрессового расстройства:

«Это как вторая личность в тебе. После войны самое сложное – это научиться жить с самим собой. Чтобы не улететь в мысленный мрак, нужно обязательно найти себе занятие по душе. Например: рыбалка, книги, преподавание ОБЖ в школе. Страшно, когда человек пытается забыться в алкоголе или наркотиках. Я знал, таких людей. Кто-то уже на том свете или в тюрьме».

Глеб также писал о дефиците квалифицированных военных психологов на местах. Указывал, что к реабилитации бойцов нельзя относиться легкомысленно. Он обращался к семьям военнослужащих, к их женам, матерям, невестам и предупреждал:

«Это большая работа, научится понимать человека, который прошел ужасы войны, и жить с ним после».

Глеб подробно описывал свое состояние. При резкой перемене погоды, магнитных бурях, новолунии у него невыносимо болела голова. Также с ним случались панические атаки. Их мог вызвать звук, похожий на выстрел или жужжание дрона. И неважно, что в этот момент он прогуливался далеко от линии фронта.

А еще с ума сводили сны. Бывали вечера, когда Глеб боялся засыпать. В такие моменты он выписывал на листе бумаги свои мысли и чувства, но это помогало далеко не всегда. Бывали ночи, когда ему снилось, что начался обстрел, и он вскакивал с кровати и в панике начинал искать оружие.

Чтобы справиться с внутренними проблемами, одной работы над собой было мало. Глебу выписали ноотропное лекарство, и на этом препарате ему стало лучше.