Полет бабочки. Путь наших детей

Прячась за густыми деревьями и выбирая наименее открытую траекторию движения в промежутках пустующих улиц, она пробиралась вглубь городка. Нинель, как могла, избегала пересечений с редкими встречными, то обгоняя их, то убегая от них. После получаса все казалось не то чтобы привычным. Не та формулировочка. Не пугающим и не необычным.

«Ну вот. Даже к адреналину можно привыкнуть. Все не так уже безнадежно», – подбадривала себя Нинель. Все, казалось, по плану, если бы не одна необычность. Большая серая кобыла с темными глазами неторопливо подошла к девочке сзади, протянула к ней любопытную морду и обнюхала ее с ног до головы.

«Что? Что ты от меня хочешь? Вообразите только! Чего тебе?» – С горчинкой в голосе, раздраженным движением Нина отталкивала локтем надоедливую лошадь.

Нинель пошарила в карманах и нашла леденцы.

«На, ешь», – протянула она было лошади, но последняя осталась равнодушна к ее угощениям.

«Тогда чего тебе?» – Лошадь продолжала жаться к ней мордой и шарить носом по рукавам. И тут Нина стала вглядываться в морду странного животного, прищурив глаза. Она вглядывалась не столько в тень, сколько в собственную память.

Когда-то, когда она была девочкой, Нина часто играла с молодой серой кобылой. Ее звали Малышкой. Они были большие друзья. Днями напролет Нинель кормила ее лопухами, гладила кудрявую гриву, доставала из нее колючки репейника – и к концу дня сама пахла как лошадь. Ей нравилось возиться с большим животным, а оно отвечало ей взаимностью. Между ними была настоящая дружба, такая, о которой пишут в хороших и добрых книжках. Иногда, когда Нинель было грустно, она прибегала к своей Малышке, не боясь подходила к ней впритык и в связи с маленьким ростом поднималась изо всех сил на цыпочках прямо под морду, чтобы обхватить кобылу за шею. Малышка в такие минуты нежности обнимала девочку в ответ, опуская горячую морду ей на спину. Нинель чувствовала, как шумное дыхание большого животного пробегает жаром по ее спине и волосам. Она слышала, как стучит его большое и могучее сердце, чувствовала, как качается густая грива у нее за спиной и как Малышка ее любит. Так они стояли, как два дурака, обнимая друг друга, и они были счастливы вместе. Однажды взрослые решили, что содержать молодую не стельную кобылу очень хлопотно, и купили ей взамен восьмигодовалого трудового коня. Нинель объяснили, что Малышка стала рыжей, мол, такое бывает, но девочка, конечно, не поверила. Настоящую дружбу обмануть невозможно. Ее невозможно обмануть даже здесь, на другом конце сновидений.

Нинель обхватила кобылу руками, зарылась носом в ее гриву и закрыла от счастья глаза: «Малышка. Это ты! Конечно, это ты. Где же ты была, моя дорогая? Ма-лы-ы-ышка. Если бы только знала, как я соскучилась».

Кобыла качала в ответ головой и, казалось, могла бы заплакать вместе с Нинель, если б умела. Она молчаливо стояла, как всегда, рядом и преданно искала мордой ее руку.

«Ну вот, теперь у меня есть настоящий друг. Ты не оставила меня одну, спасибо тебе». – Девочка жалась к лошади всем своим угловатым тельцем и гладила, гладила ее гриву.

Рис. 3. «Малышка и Нинель»

Пробежав касанием руки вдоль лошади, Нинель сходу нашла нужный приступок, подвела к нему лошадь и легким скользящим движением уже привычно перебросила ногу на нее.

«Ну, давай оглядимся. – Нинель рывком подала корпус вперед, слегка ударив ногами по бокам лошади. – Но-о!»

Послушное тело большого животного под ней начало раскачиваться, ускоряться и рывками перешло в галоп. Волосы Нинель, растрепанные от врывавшегося в лицо ветра, перемешались с густой гривой Малышки. Движения Нинель, сидящей верхом, попадали в такт движениям бегущей лошади, и, казалось, они абсолютно сливались по принципу одного существа. Теперь это была не боявшаяся каждого шороха девочка, а уверенная, с сильным взглядом и гордой осанкой, Нинель. Шумно забирая ноздрями на бегу воздух, лошадь послушно вторила своей наезднице и старательно била копытом. Когда они выбрались за город на вершину ближайшей горы, чтобы осмотреться, вечер уже занимался и обещал быть, как и прошлый, холодным. Она осмотрела город. Он обвивался вокруг высокого склона, ластился к его ногам, огибал его и был похож за каменную реку из домов, дорог и не горевших светофоров. Он не пестрил светодиодными огоньками и разноцветными рекламными полосками, а неподвижно погружался в вечерние сумерки, натягивая на себя покрывало из перистого тумана.

«И ему холодно», – подумала Нинель, растирая руками озябшие плечи». Нет, так не годится! – Нина рывком встала и обняла «боевую подругу». – «Я здесь замерзну. Я не могу ночевать здесь. И ты меня не согреешь. Надо возвращаться. По крайней мере, до завтра».

Она поцеловала кобылу в шершавую щеку и похлопала по покатым бокам: «Ну, родная, едем!»

Глава 4

Эта была долгая ночь. Когда Нинель добралась до своего нового дома, было уже далеко за полночь.

«Эх, – спрыгивая с лошади, сказала Нинель, – все, чего хочу, так это горячего чая и вчерашних котлет. «Она повернулась лицом к лошади и, как будто та разделяла ее монолог, повторила: «Все что хо-чешь за кот-ле-ты. И теплое одеяло». Она отпустила Малышку в приволье, похлопав рукой по спине, и направилась в сторону дома.

«Юг. Юг, – буркнула Нинель, – а вечером холодно как в холодильнике».

Открыв скрипучую дверь темного подъезда, Нинель остановилась. Странное и знакомое чувство заставило ее замереть. Своим затылком, спиной и даже пятой приятностью она чувствовала и даже знала, что сейчас и именно сейчас на нее пристально, словно в прицел, смотрит не одна пара глаз. Этот необычный, но все-таки дар Нина когда-то успешно применяла в школе при списывании. Она безошибочно определяла удачный момент для шпаргалок. Так и сейчас. С любопытством повернувшись носом через плечо, она увидела, как со всех сторон ее вчерашние соседи тихо, но решительно направляются к ней и окружают ее.

«Бежать не стану, – что-то решилось внутри. – Не стану, и точка».

В одно мгновение толпившиеся люди обступили Нинель, толкались и молчаливо смотрели на нее во все свои большие глаза.

«Привет лунатикам!» – иронично махнула рукой Нина, но в ответ ничего не последовало. Люди, как и прежде, стояли и с внимательным видом смотрели на нее. Юмор здесь не понятен. – Да, здесь не очень-то любят общаться». Никто не торопился начать разговор первым.

– Эй, ты кто? – спросила она мальчишку, который стоял все время рядом и, казалось, сам готов был присоединиться к объятиям. Он был высокого роста, выше всех отдельных детишек, с большими круглыми коленками, возраста шести лет.

– Я – Мишка, – сказал мальчуган, шмыгнув большим несуразным носом. – Я здесь живу. Пока, – со значительным видом закончил свое представление Мишка.

– Ха! Конечно! – выкрикнул со спины Нины мелкий мальчишка с острыми глазками. Он был маленького роста, со взрослым взглядом, в коротких несуразных штанах.

– Его мамка смыла как негодного. Не ждет его никто. Врет он.

– Молчи, Молчи-и-и, – закричал в ответ Мишка и замахнулся на негодяя палкой. – Моя мама… она… она знаешь какая? Она добрая, хорошая… просто много работает. Она ждет меня, я точно знаю, ей сейчас просто некогда. А я не глупый, не тороплюсь. Подожду ее пока. – Мишка отвернул от всех свое лицо, закрывая свой конопатый нос рукавом мятой кофты.

– Ну что ты. Ну, Мишка. – Нинель слегка потеребила его за рукав, желая выпустить конопатый нос на свободу. Мишка в ответ отдернул свою руку, не желая идти ни к кому в подчинение, сел на скамейку, почесал нос и продолжил:

– Моя мама, ее зовут Света. Она ходит на работу в большое белое здание с высоким крылечком. Она очень умная и хорошая.

Часть 2. Полет бабочки

Глава 1

Наша Света была обычным призраком в структуре предприятия со своими напряженными буднями и долгожданными выходными. Она представляла собой одну из миллионов маленьких и больших косточек, составляющих сложный скелет предприятия, за счет которых оно росло и передвигалось вперед. Работа – не денежная, но ответственная – иногда подстегивала ее потенциал и придавала ощущение значимости. Хорошее образование и хорошая работа были впитаны ей с молоком матери и занимали довольно весомую нишу в ее внутреннем ощущении «Я». Каждый из нас по-своему складывает свое «Я», расписывая роли своего участия в жизни, но вот Света с «синдромом отличницы» пророчила себя в большие начальники.

Работа в кризисные времена хоть и не ахти какая, но за счет еще оставшегося со времен перестройки большого масштаба и социальных гарантий могла со временем послужить ей хорошим трамплином вперед. Когда-нибудь, но а сейчас обычное сонное утро понедельника.

В конце длинного коридора на своем «заслуженном троне» в виде огромного стола с раскрытым журналом явки с одной стороны и коробкой с ключами с другой сидела верховный координатор служебной посещаемости – женщина средних лет пышной наружности, вахтер и по совместительству кладовщик, уважаемая Ольга Петровна!

Ольга Петровна – одна из старожилов этого завода. Она видела еще в 90-х его волшебное перемещение из государственного кармана в частный, и была, мягко говоря, женщиной неординарной. Неделю назад на проводах на пенсию финансового директора завода – Глафиры Семеновны Шпах, отработавшей 35 лет и являющейся заслуженным работником и акционером, Ольга Петровна произнесла оригинальный, на взгляд Светланы, тост. Она воскликнула: «Ну, Гланя, за тебя по-цирковому».

С невозмутимым видом поставила стакан сбоку на пятку, подняла его вверх вместе с ногой и оборками юбки и, громко крякнув, опрокинула содержимое в рот. Присборенная юбка Ольги Петровны неловко поднялась вместе с ее ногой следом, отразив при этом ее удивительную гибкость, и запечатлелась на лицах окружающих. И сейчас Ольга Петровна как ни в чем не бывало каждое утро встречает всех с улыбкой и желает удачного дня. То ли потому, что ее все любили за открытый и доброжелательный характер, то ли потому, что терпели, а может и уважали за выслугу лет, то ли просто все к ней привыкли, но, несмотря на свои «прибамбасы», она продолжала работать и создавать необычно значимый вид. Лично для Светы наличие такого контингента в стенах заводоуправления было загадкой, которую она поклялась себе разгадать до своего увольнения. Не дай-то Бог, конечно. Тьфу, тьфу.

Видя еще сонное лицо Светланы издалека, Ольга Петровна расплылась от удовольствия и по обыкновению вступила:

– Света, Светочка, Светлана! Сегодня утром встала рано! – Далее последовала тихая тирада из хихиканий. Понимая, что Света недавно вышла замуж, та без конца шутила с ней на «эти темы». Она, с видом проницательным и все понимающим, всегда почему-то загадочно улыбалась и смущенно опускала глаза.

– Ольга Петровна, здрасьте. Это вы о чем?

– Ну как это о чем? – промычала Ольга Петровна. По маслянистому ее лицу растеклось невольное недоумение.

– Встала рано – легла поздно.

– А… вы… в этом плане. Ключик дадите?

– Конечно. Знаешь. В наше время мы вообще не спали. Некогда было! Ночь кое-как выспишься… утром уже на работу – а зато рождаемость! ОГО-ГО! На этих словах Ольга Петровна загадочно подняла вверх указательный палец. А в семьях по двое-трое было. Это сейчас одного родят с горем пополам, а потом вокруг него изводятся. Вот жизнь пошла. Ольга Петровна неожиданно встала, хлопнула своей рукой по Светкиному плечу, так что у последней подкосились ноги, и с выражением святого отца, дающего ответственное наставление, сказала: «Ну, Бог в помощь!»

Света так и не поняла, на что получила сие благословение. То ли на удачный рабочий день, то ли на семейную рождаемость. Так или иначе, трудовая неделя была распечатана. Перед глазами все тот же товарищ компьютер, успевший изрядно измозолить глаза и чертовски надоесть.

«Всем доброе утро», – прорезало кабинетную тишину обычное приветствие начальника отдела.

«Доброе», – в своей голове буркнула Света, но озарила себя лучезарной улыбкой, вытянулась вся как по струнке и сообщила: «Доброе утро, Руслана Тихомировна, как прошли ваши выходные? Чем занимались? Погода какая стояла чудесная. Может, выбирались куда?»

Последовал оживленный ответ руководства, который уже не имел никакого значения. В голове крутилось лишь одно желание – спать; ну еще одно, скорее не желание, а необходимость – кружечка горячего кофе.