Хозяин квартиры жался к стене. Согбенный старичок, лысый, как коленка, в очках с толстенными стеклами, за которыми совсем не видно было его глаз. Слепые белесые стекла, придававшие старику совсем уж жалкий вид. Линялые треники, застиранная фланелевая рубаха и клетчатые тапочки с дырками, из которых торчали большие пальцы ног, дополняли картину. На ум невольно приходило сравнение с дешевой склизкой карамелькой в выцветшем от времени бумажном фантике. Несмотря на зиму, хозяин квартиры разгуливал без носков, ногти у него на ногах были желтые, остриженные почти до мяса, и такие же старчески неприглядные, как и все его высохшее тело. Топили в квартире, надо сказать, на совесть. Кутузовский!
– Квартирка ничего, – Василий по-хозяйски прошелся по комнатам. – Только ремонта требует, а, папаша?
– Ась? – старик приложил к уху согнутую ладонь.
– Ремонт, говорю, давно здесь не делали.
– Да откуда же деньги, сынок? На пенсию живу. Деток-то нет. Помогать некому.
– Вот и ни к чему тебе такие хоромы, – грубо сказал Василий.
– Ась?
Лидия Павловна молча стояла в дверях, глядя, как старик, шаркая ногами, идет в коридор показывать покупателю санузел и кладовку. Она и так знала здесь каждый сантиметр, в этой квартире. Она уже практически стала ей родной, также как и Федор Самсонович, который ласково называл Бестужеву Лидушей.
Квартира выглядела так, как и должно было выглядеть жилье одинокого старика, живущего на одну пенсию. Лидия Павловна всегда предупреждала, когда привезет покупателей. Проколов быть не должно. Именно у таких, как Федор Самсонович, Василий безнаказанно мог «отжать» все, что ему вздумается. Во всяком случае, он так думал. А ведь у него тоже есть отец, и он тоже старик. Наверняка болен и также беззащитен. Или у таких, как Василий, родственные чувства атрофируются?
– Вася, мне нравится, – зашептала певичка. – Только все здесь такое обшарпанное. Ты мне сделаешь джакузи? И гардеробную. А еще я хочу розовый диван в гостиную и пушистый розовый ковер. А еще…
– Помолчи, – поморщился Василий.
Лидия подумала, что слишком уж часто молодожен употребляет это «помолчи», разговаривая со своей половиной. К нему подошел адвокат, и Бестужева напрягла слух.
– Лакомый кусок, повезло тебе, – услышала она. – Старик – маразматик. Наполовину глухой и слепой. Таких надо кидать. И эту… – тут адвокат понизил голос.
Она усмехнулась. А как же обещанные щедрые комиссионные? Нет у людей ни стыда, ни совести.
– Значит, так, – сказал, подойдя к ней Василий. – Сделку оформим сами, без посредников.
– Как это сами? – притворно удивилась Лидия Павловна. – Эту квартиру продает мое агентство!
– Я без Лидуши никак, – очнулся старик. – Все оформление через нее. Она меня не обманет. Я ей верю, как себе.
Клиент поморщился. Комиссионные придется отстегнуть. Процедил:
– Надо все как следует проверить. Все документы.
– Проверяйте, – пожала плечами Бестужева. Она прекрасно знала, что документы в порядке. Это была первая часть Марлезонского балета, здесь все проходило без проблем. Теперь выход провинциального адвоката, которому надо отрабатывать гонорар.
– Поставьте в известность ваших сотрудников, что квартира под авансом, – сунулся тот.
– А деньги?
– А если документы не в порядке? Кстати, мы еще не обсудили цену.
– Я готова.
– При чем здесь вы? Цену мы будем обсуждать с продавцом, – адвокат кивнул на съежившегося старика.
– Но…
– Вы ведь посредник, так?
– Да.
– Вот и не лезьте.
– Но мои комиссионные напрямую зависят от суммы сделки!
– Игорь, замажь ее, – велел клиент.
– Давайте с вами договоримся, уважаемая, – адвокат цепко взял ее за локоток.
Они вели себя бесцеремонно, и Лидия Павловна ничуть не пожалела о своем выборе. Сейчас ей будут предлагать деньги за то, чтобы она не мешала покупателю сбивать цену. Обмануть несчастного старика. Глупцы сами лезут в расставленную ловушку.
«Ну, давай же», – мысленно подбодряла она адвоката, делая при этом оскорбленное лицо.
– Нет, что вы! Я не могу! Эта квартира стоит гораздо дороже!
– Да на что ему деньги? Он не сегодня-завтра помрет. Давай так: три штуки лично тебе. И ты молчишь.
– Что вы со мной делаете!
– Молчишь и ни во что не лезешь. Договор, так и быть, оформим у твоего нотариуса. У тебя ведь есть нотариус?
– Да, конечно. Договор типовой, я вам его пришлю, – она замерла. Вот это и есть ключевые слова. Неужели согласится?
– Ну, пришли. Я его потом почитаю. Меня больше интересует, кто еще может претендовать на эту квартиру? Внебрачные дети, какие-нибудь родственники.
– Здесь никто никогда не был прописан кроме хозяина, ни до приватизации, ни после. А сразу после подписания договора Федор Самсонович переедет на дачу.
– Да хоть на Луну.
– Ну что, вы закончили? – подошел к ним Василий.
– Да, Вася, все в порядке, – кивнул адвокат.
– Тогда езжайте, а мы с папашей побазарим.
Лидии Павловне стало тревожно за старика. Клиент не подарок. Замашки у него бандитские. Но в прихожей она почувствовала, как Федор Самсонович легонько сжал ее руку: все в порядке, Лидуша. И она ушла. Адвокат провожал ее до такси. Фамильярно спросил:
– А другой такой квартирки у тебя нет? Говорят, у тебя человечек в Пенсионном фонде на зарплате.
«Все, что можно было разграбить, давно уже разграбили до вас, – мысленно усмехнулась Бестужева. – Все эти “золотые адреса” выгребли подчистую, еще когда я сама была маклером, а не хозяйкой агентства. Всю группу риска. И только вы, с вашей провинциальной бандитской дремучестью, можете еще верить в такое чудо, как одинокий старик с двушкой на Кутузовском».
Две недели ушло на проверку чистоты сделки. Наконец настал момент подписания договора. Адвокат клиента не нашел в нем подвоха. Согласно договору, деньги продавцу передавались в полном объеме в момент заключения сделки. Это и был тот подводный камень, о который должен был разбиться предприимчивый Василий. Который сбил цену до шестидесяти тысяч долларов. Это был второй подводный камень. Про третий Лидия Павловна думала с особым удовольствием. У нее все получилось.
Федор Самсонович подписал бумаги, получил наличными шестьдесят тысяч условных единиц, о чем и написал расписку под диктовку Василия. Это была вторая часть Марлезонского балета.