Любовь и смерть всегда вдвоем

«А вот вы плохо знаете собственного му-жа…» – вспомнила вдруг Люба. Видимо, есть человек, который знал его гораздо лучше, чем она, но встретиться с ним – значит подвергнуть свою жизнь опасности. А Олега теперь все равно не вернешь.

– У него не было любовницы, – спокойно ответила она. – И если его убили выстрелом из пистолета, да еще с глушителем, то я понятия не имею, кто бы это мог сделать. И за что. Враг у Олега был только один – Ромео. Но в его существование вы не верите.

– Мы что, опять на «вы»? – прищурился Самохвалов.

– Вы – это ты и моя подруга.

– Эта прибабахнутая? С которой я в больнице столкнулся?

– Почему прибабахнутая? – удивилась она.

– Озабоченная. И жутко одетая. Я уж не говорю о ее волосах! Хотя, если она тоже не верит в вашего интернет-любовника, значит, не такая уж и дура. Как он, говорите, с вами общался, этот Ромео?

– Присылал сообщения на мой электронный адрес. Последние были с угрозами.

– Виртуальный маньяк – это что-то новенькое! Мужики меня засмеют. Письма с угрозами, значит… И где они?

Самохвалов посмотрел на экран монитора:

– Покажите.

– К сожалению, я их не сохранила. Удалила, когда переехала сюда. Не хотела вспоминать о прошлом.

– Тогда как доказать, что вашему мужу кто-то угрожал? И потом: сами себе вы можете послать письмо по электронной почте?

– Могу. Теоретически. Но… зачем?

– Главное, что вы это можете. Поэтому преследования, как вы говорите…? Ромео? Вполне могут оказаться выдумкой. Пустышкой, как и весь этот ваш виртуальный мир. Сплошные придумки. И как нам ловить этих ваших виртуальных маньяков, если они и в самом деле существуют?

– Учитесь. Ловите за виртуальную руку. А на кнопку не надо так сильно давить, Стас.

Люба взяла его руку, положила ее на мышку и накрыла своей ладонью. Мизинец на мизинце, указательный палец на указательном, большой на большом. Чуть-чуть надавила на кончик указательного пальца Стаса, клацнула кнопка, открылась игра.

– Это не курок «макарова», – с улыбкой сказала она. – Нежно.

Снова щелкнула кнопка. Его рука сделалась горячей и влажной. Люба снова слегка надавила на ноготь мужского пальца подушечкой своего:

– А теперь два раза. Очень быстро. Щелк-щелк. Расслабь кисть. Что она у тебя как деревянная?

Ее шею что-то приятно щекотало. Волосы, мягкие светлые волосы. Торчащий вихор на макушке у Стаса был аккурат под Любиным подбородком. Она почувствовала запах детского мыла, хотя кто сейчас моет им голову, когда полно всяких шампуней? Это галлюцинация, запретный запах из самых глубин ее памяти. Тот самый, замыкающий цепочку ассоциаций: мужчина, муж, поцелуи в темноте, сначала торопливые, потом глубокие, до обморока, и пьянящее ощущение счастья, яркий свет по утрам не режет глаза, а вызывает желание петь. А в ванной комнате пахнет детским мылом. Врач в женской консультации отрывает взгляд от монитора и смотрит на Любу с улыбкой. В животе бьется еще один пульс…

Щелк-щелк…

– Я, пожалуй, пойду, – Стас кашлянул, пытаясь вернуть прежний тембр внезапно севшему голосу.

– Да-да, – Люба отстранилась и убрала свою руку.

Он по-прежнему сидел, словно приклеенный, перед монитором. Рука так и лежала на мышке.

– Идите, капитан Самохвалов, – официально сказала она.

Он торопливо поднялся. Она не успела отойти и невольно оказалась в его объятиях. Какое-то время они стояли, словно оглушенные, потом он опустил руки, отошел на шаг и пробормотал:

– Извините.

– Ничего, – смутилась она.

– Так я могу продолжать свое расследование?

– Да, конечно. И вы меня тоже извините. Я немного не в себе после смерти мужа.

– Понимаю. До свидания.

Наваждение прошло. Детским мылом больше не пахло.

Захлопнув за ним дверь, Люба вернулась в комнату, села за компьютер и, вспомнив «урок компьютерной грамотности», громко рассмеялась. Впервые за последние полтора месяца. Вспомнила, как прижалась к молодому, привлекательному (Апельсинчик была права) мужчине, манипулировала его рукой, предлагая расслабиться. Люська бы подругой гордилась! Пожалуй, никому еще не приходило в голову соблазнить мужчину при помощи компьютера!

«Ничего подобного не было! – рассердилась на себя Люба. – Я просто помогаю капитану Самохвалову в его расследовании».

3

Визит Стаса вывел Любу из оцепенения. И он, и Апельсинчик были такие деятельные, земные. Все время от нее чего-то хотели. Ее виртуальной жизни они не понимали, и оба твердили, что покойный Олег Петров что-то скрывал от своей жены.

Люба упорно не хотела в это верить. У них с Олегом была любовь, он влюбился в нее с первого взгляда, просто не умел красиво об этом говорить, характер такой. А теперь Олег умер. А ей надо жить дальше, надо что-то делать. Работа спасает ото всего. Мучая себя воспоминаниями, ничего не изменишь. Люба сама не раз пыталась объяснить это своим пациентам, приходившим с похожими проблемами. Иногда это получалось сразу, и люди уходили успокоенными, иногда Любе требовалось поговорить с ними еще раз и еще.

И она попыталась собраться. Это ведь важно: ее пациенты! Те, с которыми она начала работать, да так и не закончила. Может, стоит к этому вернуться? Съездить на прежнее место работы, попроситься обратно. Ее поймут, если рассказать все, как есть. Люди не звери, и работодатели тоже. Надо попробовать…

Пришлось выйти на улицу. Первые несколько шагов дались Любе относительно легко. Головная боль в последние дни утихла, но солнечный свет по-прежнему резал глаза. Пришлось надеть солнцезащитные очки. Раньше она их не носила. Не нравилось. Но к ним, как и ко всем новым реалиям ее жизни придется привыкать.

Выйдя из подъезда, Люба неуверенно огляделась. В маленьком, уютном дворике росло много деревьев, ветра сегодня не было, и живая зеленая стена создавала иллюзию замкнутого пространства, такого же, как и квартира, дом. Потолок – небо – был присыпан известкой облаков. Люба невольно разволновалась. Она так давно не видела неба! Старушка-соседка, копающаяся в хозяйственной сумке, подняла голову, услышав вежливое «здравствуйте»:

– Доброго здоровья и тебе, девонька. Никак, Любаша, соседка моя? Что же ты, опять сюда переехала? В мамину квартиру?

– Да. Пришлось.

– А Макаровна говорила, ты замуж вышла. Мужик, что ли, дурной попался?

– Он умер. – Люба прислушалась к себе. Как спокойно она это сказала! Похоже, отболело. Олег умер, что тут такого? В жизни всякое бывает. Он умер, а она переехала обратно в мамину квартиру.

Но старушка разохалась, всплеснула руками и все говорила, говорила… Люба не вникала в смысл ее слов, молча кивала: «Да-да, все так» – и оглядывалась по сторонам. Привыкала к улице. В компании это было сделать проще.

– Марья Гавриловна, а вы чужих в нашем дворе последнее время не замечали?

– Чужих? Кого это чужих?

– Может, мужчина незнакомый обо мне расспрашивал?

– Был такой, девонька. Видный парень.