Три ступеньки в небо

Он был мужчиной, а у мужчин в крови борьба за первенство. Особенно если дорога свободна, а у его железного коня мощный мотор. Педаль ушла в пол.

– Саша! – жалобно вскрикнула Аля. И вдруг: – Давай вернемся?

– Зачем?

– Не знаю. Нам надо вернуться.

– Разве мы что-то забыли?

– Там пост ГАИ.

– И что?

– Мне тревожно, – она поежилась и повторила: – Саша, давай вернемся.

«Дурак! – ругал он себя потом. – Ну почему я ее не послушался?»

Его соперник не отставал. В зеркало заднего вида Алекс видел старый «Мерседес» – с тонированными стеклами. Его машина была гораздо новее, но «Мерседес», он и в Африке «Мерседес». Даже старый. Впереди была лоснящаяся от влаги антрацитовая лента асфальта, а вокруг густой туман. Они мчались наперегонки с черным «Мерседесом», и в крови Алекса закипал адреналин. Точно так же стучало в висках, когда он уводил у Женьки очередную красотку. Недолго, но стучало. Ах, как же это было сладко!

«Мерседес» поравнялся с ними и вдруг… Он и сам не понял, что случилось. Это было против правил. Большая черная машина вдруг резко сократила дистанцию и ударила его в бок. Его легкая, как перышко, «француженка» вильнула, Аля вскрикнула.

– Ты что, псих? – заорал он в тонированное стекло, с трудом удерживая руль, и покрутил пальцем у виска.

В ответ его ударили еще раз, уже гораздо сильнее. И он понял, что это не шутки.

– Ну, держись, козел!

– Саша, Саша, Саша… – как заклинание повторял его Ангел, закрыв ладонями глаза.

– Сидеть! – рявкнул он и крутанул руль, уходя от очередного удара.

Но тонированный «Мерседес», не торопясь, выцеливал его машину. Он был гораздо больше и тяжелее его «француженки». Дама есть дама, куда ей тягаться с мужиком, да еще и убеленным сединами? Туманов видел поцарапанный бок «Мерседеса», вмятину на крыле, мощные линии стального корпуса и невольно стал волноваться. И он проиграл, потому что боялся за Алю. Нет, не так. Это она боялась, а ее страх передавался ему, потому что они были одно целое. В какой-то момент он сбросил скорость, и…

Словно со стороны он смотрел, как летит в кювет его машина. И будто в замедленной киносъемке переворачивается раз, другой, третий, а потом замирает. И тишина.

А потом… Что-то выпало из его памяти. Кажется, он потерял сознание. И первая его мысль, когда он открыл глаза, была – Аля.

– Аля!!!

Часть первая

Ад

Он не помнил, сколько прошло времени. Сколько-то дней, ночей, недель, а возможно, и месяцев из его жизни просто исчезли. Их не было, и все. Он был без памяти. Без каких бы то ни было желаний и чувств, потому что его Аля… Его Аля умерла, и он вместе с ней.

Кажется, прошел год. Или больше? А может, меньше. Он совершенно перестал ориентироваться во времени. Из его жизни постепенно исчезли друзья. Он на них не реагировал, и они в конце концов отстали от него. Куда-то делся Женька, добрая его половина, потому что вот уже десять лет они все делали вместе. Но жизнь-то продолжается! Поэтому Женька уехал куда-то искать счастья, предварительно ликвидировав их совместный бизнес. Так потерялся огромный кусок жизни Алекса: работа. Он теперь никуда не ходил, ничего не делал, потому что просто не мог ничего делать. Его жизнь потеряла всякий смысл. Зачем все это, если ничего больше не будет? Он потерял свою единственную. И это – все. Конец.

Он пил. Пил, чтобы забыться. Пил, чтобы умереть. Надеялся, что это случится довольно быстро, говорят, есть смертельная доза этилового спирта. Он все искал ее, эту дозу, которая должна его убить, но, так и не дождавшись, отключался.

Родители… Мудрая мама и вечно занятый отец. Да, они у него были. Они у него остались и после обрушившегося на него несчастья. Они по-прежнему его любили, но что они могли сделать? Ни-че-го.

Мама приходила часто, отец гораздо реже. Он по-прежнему был занят на работе. Зато мама… Она приходила и пыталась с ним говорить.

– Саша, ты слышишь меня? Я знаю, что ты слышишь. Ты молчишь, поэтому говорить буду я. Сашенька, милый… – Что это? Она, кажется, плачет? – Я была у ее матери. Она в большом горе. Ты даже не представляешь, как они тебе сочувствуют!

– Почему мне?

– Но вы же с Алей собирались пожениться!

– Она должна в первую очередь думать о дочери.

– Она о ней и думает. Но ты… Ты для них сейчас гораздо важнее. Алин брат… Тебе интересно?

– Не знаю. Наверное, интересно, – его голос звучит не слишком уверенно.

– Ее брат закончил десятый класс.

– Как? Уже?

– Ты что, забыл какое сегодня число?

– Я забыл месяц, мама. Я забыл год. Для меня сейчас все одно и то же. И зима, и лето, и осень, и весна.

– Сейчас весна, Саша.

Ему опять кажется, что мама плачет.

– Да что ты говоришь? – удивляется он.

– Но она уже заканчивается. Через три дня лето.

– Лето? Как лето? Что, уже лето?

– Когда же ты выздоровеешь?

– Ты что, еще не поняла? Никогда.

– Саша, Саша, Саша…

Какой знакомый голос. Неужели у него начались галлюцинации? Конечно! Столько пить!

Она вернулась. Его Аля-Ангел. Сидит у постели, лицо бледное, под глазами синие тени. Выходит, несладко им, Ангелам, живется на том свете.

– Аля… Ты здесь?

– Да, я здесь, любимый.

Она здесь… Он открыл глаза и резко сел. Конечно, это был сон. Она снится ему каждую ночь. Каждый раз, когда он пытается забыться. Он и пьет затем, чтобы в бреду к нему опять явилась она. Почти бесплотная, сильно похудевшая, с огромными, несчастными глазами, с бледным лицом…