Жена князя Луны

Ти-Риэл криво улыбнулся и отвел глаза. Оборотень больше понимал рид Авердинов, чем своего бывшего командира. Три поколения подряд Авердины носили Рогатую Корону. Три поколения подряд именно из этого клана выходили лунные князья. Конечно, они желают удалиться в добровольное изгнание – потерять такой статус.

Тут ти-Риэл вспомнил о своем плачевном статусе и тоскливо поежился. Ему стоило поговорить с командиром еще в столице, еще тогда, когда он впервые ощутил настоятельную потребность поступить наперекор приказу. Но он не решился. Теперь у него нет ни товарищей, ни хоть захудаленького шанса на сбор собственного отряда.

К вечеру оборотни были уже в городе. В «Белом Гусе» всегда были сводные комнаты – трактир был дороговат для Ондиниума и держался на плаву только из-за постоянно курсирующих туда-сюда оборотней.

– Желаете поздний ужин? – подобострастно спросил трактирщик, едва только оборотни перешагнули порог.

– Порцию жареной свинины с запеченным картофелем, мясной пирог, кувшин кваса, – отрывисто бросил нид Энтан. – Мне в комнату подай горячую воду, хочу отмыться с дороги.

– Приготовление пищи займет около часа, – ответил трактирщик, – подать воду до или после?

– Сейчас.

– Трайна, проведи гостя наверх, – крикнул трактирщик и повернулся к ти-Риэлу: – Желаете поздний ужин?

Трайна, высокая и крутобедрая женщина, открыто улыбнулась оборотню и поманила его за собой. Идуор подивился такому отношению – все же люди, как правило, не были столь доброжелательны.

– Это же вы нашей травнице медальон охранный подарили? – спросила Трайна, едва только они вышли из общего зала на лестницу.

– Да, – односложно ответил оборотень.

Его охватила короткая паника – будет оч-чень «весело», если девица собралась замуж.

– От и славно, от и здорово. Она у нас добрая, всем помочь норовит. Так и перегорит однажды, и что мы будет делать без ее снадобий? Она, конечно, не целитель, но знает-то столько же! К травнице сходить – это не просто лекарство в аптеке купить, господин оборотень. А теперь, с вашим-то медальоном, может, и появится у нее за спиной надежная опора! От, значит, выбирайте из двух комнат.

Илуор чутко повел носом и махнул в сторону той, откуда шел еле уловимый аромат лесных трав.

– А что, медальон госпоже Арфель вручили в торжественной манере? Я приказал своему помощнику сделать это незаметно, чтобы она не чувствовала себя обязанной, – мимоходом спросил Илуор.

– Да ну что вы, нет. Госпожа его потеряла, видимо. А мелкий пацан нашел и хотел отцу снести, а мы-то и заметили. Заставили провести дознание – ну как, заклятье такое, знаете? Чтобы показывало: есть у вещи хозяин. Вот. Оказалось, что хозяйка наша травница, мы отца того мальчишки обязали вещь вернуть. Пацан-то кричал, что в мусоре нашел. Да только кто ж ему поверит-то? Вот, тут ваша бочка, сейчас Трим воды нанесет, а амулет – вот он, на полке. Умеете пользоваться?

– Умею, – усмехнулся оборотень. – Спасибо за помощь, госпожа Трайна.

– Ой, не за что, хорошему господину чего не помочь? Отдыхайте.

Трайна вышла, а Илуор медленно опустился на постель. Ее жизнерадостное дружелюбие покоробило оборотня. Он не был хорошим, и он это знал. Он нарушил закон, нарушил Соглашение, испортил девчонке жизнь и прибыл в Ондиниум, чтобы сделать хуже. Волк не был дураком и понимал, что травнице в Сером Доле придется нелегко. Если бы он не был будущим лунным князем, он бы солгал. Он увез бы подальше и солгал. «Я не нашел женщину и готов понести любое наказание», – такие простые, такие понятные слова.

Но он тот, кто он есть, Илуор нид Энтан, оборотень, будущий лунный князь. И он понимает, что если охранители действительно ожили ради человеческой травницы и если она действительно родит одаренную жрицу, то она любой ценой должна оказаться в Сером Доле. Любой. Обман, шантаж, насилие – ему придется пойти поперек себя, если того потребуют обстоятельства. Лунный князь думает о Сером Доле, а не о себе и своих желаниях. Лунный князь живет и существует ради того, чтобы его народ процветал, а не ради того, чтобы процветал он сам. Лунный князь, на самом-то деле, самый несчастный и бесправный оборотень в Сером Доле. Но такие мысли Илуор давил в себе на корню. Ведь пройдет всего пара недель, и у него будет исключительное право разгребать последствия долгого безвластия, последствия глупости одного из сородичей (согласить королеву – уму непостижимо!) и разгребать последствия собственной дурости. В общем, он будет очень и очень занят. И непередаваемо счастлив, ведь носить Рогатую Корону мечтают очень многие. И, что странно, эта самая корона крайне редко выбирает тех, кто ее желает. Чаще всего она оказывается на головах тех, кто этого не хотел. Странный, странный венец.

После горячей ванны Илуор приказал подать ему ужин наверх. Ему не хотелось наблюдать ти-Риэла за своим столом и удивлять трактирщика зрелищем, как прибывшие вместе оборотни разошлись по разным углам зала.

Поступок ти-Риэла повлек за собой последствия для всех. Его можно понять: инстинкт требовал поступить наперекор, требовал обозначить свою власть. Если бы боец оповестил об этом своего командира заранее – многих проблем удалось бы избежать. Но, очевидно, ти-Риэл повзрослел не полностью или же он рассчитывал оставаться вторым до самой коронации. Тогда бы отряд перешел к нему без боя. Но это какой-то слишком человеческий поступок.

Составив на поднос остатки трапезы, он вынес все в коридор и поставил на пол. Кто-нибудь из работников заберет. Вернувшись в комнату, он случайно бросил взгляд за окно и замер. Нет, там не было ничего интересного. Просто, увидев панораму, он с кристальной четкостью осознал, что брал эту же комнату в свой последний визит. Именно в этой комнате он был с травницей. Может быть, это ее травяной аромат дразнит ноздри?

– Глупости, – рыкнул он сам на себе.

Но как же восхитительно было бы взять за себя ту, чей запах будоражит кровь. Когда-то давно, до того как оборотни начали вырождаться, они в первую очередь прислушивались к пению крови. Если партнер или партнерша заставляли кровь откликнуться – не было ни единой причины для отказа от брака.

– Это и привело к вырождению, – напомнил он себе. – Это и привело нас к Серому Долу и тотемному древу.

Утро не принесло Илуору облегчения – всю ночь его мучили смутные, полные страсти и огня сны. Словно наяву он видел молочно-белую кожу, сладкую, пахнущую цветами. Видел темные следы, что остаются после его поцелуев. Слышал смущенное, полное удовольствия дыхание. Она была с ним по своей воле? Невозможно. Определенно невозможно.

Полка, прибитая у окна, стала жертвой его внезапной вспышки ярости. Будь проклят гон, после которого не остается ни единого проблеска воспоминаний. Такое глубокое падение, такое беспрецедентное потакание собственным животным инстинктам… Илуор сомневался, достоин ли он Рогатой Короны. Он, не удержавшийся в рамках собственного разума. Он, ставший зверем в человеческом обличье.

На губах появился фантомный привкус крови. Мог ли он действительно прокусить ее кожу? Мог ли он причинить ей реальный вред?

– Нет, – холодно и четко произнес он. – Она ушла отсюда сама. В отряде нет целителя, способного срастить укусы собрата-оборотня.

Легче не стало. Илуор поймал взглядом собственное отражение и остановился. Глядя своему отражению в глаза, он нашел силы признать:

– Это было насилие.

Всё это время он малодушно отрицал это. Как отрицал и собственную вину – вину, которую он перекладывал на ти-Риэла. Но правильным было согласиться с тем, что нашептывало подсознание: он не имел права так распускать себя. Не на человеческих землях. Не с теми, кто не сможет понять и принять. Не рядом с той, которая не способна остановить его. Могла ли травница сказать ему нет? Нет. Могла ли волчица сказать нет впавшему в раж оборотню? Тоже нет. Зато оборотница могла обратиться во вторую ипостась и порвать охамевшего самца. Оборотень во время гона лишен возможности превращения, что делает жизнь волчиц куда более безопасной.

Эти мысли не добавляли Илуору хорошего настроения. Как и то, что он все равно будет вынужден привезти травницу в Серый Дол.

– Единственное, что я могу сделать, – задумчиво произнес он, – это убедиться, что охранители и правда рядом с ней. Если нет… Что ж, если нет, то я не вижу смысла в ее присутствии в Сером Доле. Хотя поговорить нам все равно придется.

В общем зале трактира оказалось людно, и Илуору пришлось завтракать за одним столом с ти-Риэлом.

– Вы не выглядите отдохнувшим, – осторожно произнес боец-изгнанник.

– Ситуация не располагает к крепкому сну, – коротко бросил Илуор.

Быстро расправившись с едой, оборотни расплатились и покинули таверну. Они оба знали, куда нужно идти, так что для разговора не находилось ни единой причины.

– Возможно, я должен поговорить с ней? – тихо спросил ти-Риэл.

– Возможно, – согласился Илуор. – Но этого не будет.

– Я хочу искупить свою вину, – еще тише, но так же уверенно ответил оборотень.

– У тебя нет моего доверия, – не глядя на него, сказал нид Энтан. – Я не убил тебя на арене, не заставляй меня жалеть об этом. Традиции Серого Дола не предполагают возврата к проблеме, которая уже была решена посредством поединка.

– Но она не решена.

– Только потому, что ты упорствуешь, не желая признавать своей вины. Такое отрицание может сослужить тебе плохую службу в будущем. Вся твоя суть стремится к тому, чтобы встать во главе отряда. Или даже во главе семьи. Кем ты будешь, если начинаешь с отрицания собственных ошибок?

Илуору тяжело давался настолько спокойный и почти доброжелательный тон. Больше всего ему хотелось вцепиться в глотку своего бывшего надежного второго. Своего бывшего друга. Друга, который умудрился предать его настолько заковыристым способом. Он хотел голой рукой выдрать ти-Риэлу кадык и прохрипеть в мутнеющие глаза: «Ты сделал меня насильником, шехсварр».

Но его вины в случившемся было ненамного меньше. И он не имел права убивать предателя за то, за что уже не убил на арене.

– Странный знак.– Ти-Риэл первым заметил висящий на калитке плакат.

– Аренда, – опознал знак Илуор. – Твою мать, аренда. Куда она подевалась?!

Они легко вскрыли слабое запирающее проклятье и быстро прошли к дому. На входной двери защита была чуть сложнее, но им все равно удалось с легкостью ее преодолеть.