Первый человек

– Это был родственник правителя ревенов.

– А какая география Зимы? Или этого никто не знает?

– Может быть, кто-нибудь и знает, может, ярики побывали там, раз они смогли выжить в Цараненных горах… – ответил Падиф.

– Расскажи мне про эти поля… Что они делают на самом краю мира, рядом с Зимой?

– Это посевные поля, зовутся Окраинными. Там леканы сеют зерновые, овощи, пасут свой скот. Может показаться странным, что эта земля обладает таким плодородием, находясь рядом с Зимой, но в близости смерти и кроется суть жизни.

– Значит, все, что мы ели – с тех полей?

– Да. Мы обмениваемся с леканами, жителями леса Хафис, едой и металлами, обучаемся друг у друга, – Падиф замолчал, ибо заметил, что Энди слушает его вполуха. Девушка погрузилась в раздумья: долгие воспоминания, неполные образы вспылили в ее сознании.

– Падиф, расскажи мне об этом лесе, Хафис.

– Это место было одним из первых, очищенных от смерти, поэтому Хафис считается самой древней частью Искримен, и именно там, по преданию, жил Первопроходец и первые люди, – далеко не сразу начал Падиф, сначала придирчивым взором поглядев на нее, – В этом лесу живет что-то большое, сильное и одновременно истощенное. Это странное ощущение, я не могу объяснить тебе это, это чувствуешь только там. Еще кажется, что там кто-то смотрит на тебя. Причем не так, как здесь на Ревен, там другое. Что-то прокрадывается в самое сознание и наблюдает оттуда… – Энди почудилось, что плечи Падифа дернулись, – Не самое приятное ощущение. Ты, кстати, не чувствовала ничего такого?

– Нет, вроде нет… – неуверенно сказала она, – А вы не спрашивали об этом у самих леканов? Почему так происходит?

– Они не открывают секрета такого влияния леса на таленов. Может быть, они и сами не знают… – Падиф покачал головой.

Энди выдержала паузу.

– Там, в лесу, деревья вдруг омертвели… И они говорили со мной. Или что-то вокруг говорило со мной, – тихо и медленно проговорила она.

– Да, я слышал, как Ламар ликовал.

– Ламар – это основание? Но почему? И зачем нужно было убивать те деревья?

– Да, основание. Он не убивал деревья. Он взял их силы, чтобы исполнить твою просьбу.

– Нет. Нет, какую просьбу? Что за чепуха, я не хотела убивать лес!

– Конечно, не хотела. И Ламар этого не хотел. Но ему была нужна энергия, чтобы исполнить твою просьбу, но не печалься! – он повысил голос, опережая ее возражения, – Эта энергия была отдана с радостью, потому что это было сделано для валена.

– Что же это за вален такой, который заставляет мир умирать? Это не я! – она вскочила.

– Тихо, тихо! Пойми, для Ламара имело значение заставить тебя верить. А когда ты научишься контролировать свои желания, ему это не потребуется!

– Ничего не понимаю! – она схватилась руками за голову.

Падиф ничего не сказал.

– Ладно. А расскажи мне про Бринчатые скалы! Я хочу знать, как они велики, какова высота их пиков, как глубоки их ущелья и для чего они используются сейчас!

– Хм… Когда верных основаниям таленов начали ссылать туда, Зима еще жила в скалах, и люди там страдали. Порою тем, кто остался в лесу, казалось, что со стороны скал они слышат стоны о помощи, обращенные к основаниям… Именно потому эти скалы получили такое название. Однако, сами жители скал в начале войны называли это место по-другому: Приют спасения. Сейчас их потомки объясняют столь необычное имя тем, что Бринчатые скалы стали новым домом для таленов, которые хотели спасти основания, – сказал Падиф и остановился на несколько секунд, глубоко вдохнув и прикрыв глаза, словно бы вспоминая что-то, – Бринчатые скалы на первый взгляд кажутся жутко неудобными, но на самом деле там все не так плохо. Там много пещер, ущелий, пологих склонов и острых пиков, тропы ведут в овраги и ямы, а каждый камень похож на другой – чужаку там не пройти. Сейчас Бринчатые скалы защищают леканов от неожиданного вторжения с севера. Там еще сохранилась старая каменная крепость…

– А ярики знают об этой заставе?

– Мы подозреваем, им известно что-то.

– А у них ведь тоже есть территории, скрытые от вас… В этом ваши тактики похожи, – сказала она.

– Разница в том, что их шпионы проникают на наши земли, а мы не можем и близко подойти к Цараненным горам.

– Почему? Ведь вы можете скрыться с помощью оснований…

– Мы посылали туда таленов. Но они не возвращались. Однажды мы даже пытались штурмовать горы, зашли в ущелье Щерегал Элена, но проиграли…

– Ого, давно это было?

– Да, достаточно давно. Тогда вален был с нами. Но и с ним мы не смогли одолеть войско яриков, – задумчиво сказал Падиф.

– Значит, не такой уж и всемогущий этот вален! – буркнула зло Энди.

– И Первопроходец не был всемогущ, раз допустил падение таленов.

– Это странно, да?

Падиф не сразу ответил ей. Он посмотрел на нее долго, взвесил свои мысли и ее реакцию. Ему не хотелось говорить об этом, она чувствовала. Ведь так он признавал бы слабость в человеке, который по его мифологии создал этот мир.

– Это непонятно, по крайне мере, – наконец выдавил он, – И это главная загадка. Мы не знаем, что произошло тогда.

Они повисли в молчании.

– Отлично! Давай-ка выйдем! – вдруг скомандовал он и резво поднялся со своего места, снял со стены над своей кроватью две палки, на которых они сражались.

– Э-э-э, Падиф, а зачем тебе эти палки? – нервно поинтересовалась Энди, а кровь в ее жилах неприятно похолодела.

– Затем же, зачем и вчера, – не увиливая, сказал он, а сапог, что она натягивала на ногу, чуть не выпал из ее задрожавших рук.

Он ожидал ее у входа. Она чувствовала на себе его взгляд, но упорно делала вид, что любуется закатом, хотя в глазах у нее была пустота. Падиф тыкнул ее концом палки прямо в печенку, без смущений глядя ей в самые глаза.

– Нанеси мне удар!

Грудь Энди тяжело поднималась, когда она, словно в замедленной съемке, наблюдала, как полная сильных мышц фигура Падифа надвигается на нее – тонкую, хрупкую, почти что ни разу не дравшуюся девушку, и страх мешал ее мысли, путал ее сознание, которое отчаянно пыталось найти оптимальное решение. В глазах Падифа она не видела гнева или жестокости, наоборот, его глаза смотрели спокойно.

Она всегда думала, что та невероятная стойкость, с которой герои криминальных фильмов противостоят своим врагам, есть не что иное, как режиссерское преувеличение. Но сегодня она поняла, что ошибалась. Схватка придала ей сил. Падиф, словно издеваясь над ее неповоротливостью, прыгал и вертелся совсем рядом с ней, колол ее палкой, а она не могла дотянуться хотя бы до шлейфа его куртки. Сначала он бил не сильно, но чем более солнце клонилось к земле, тем сильнее и настойчивее были его удары.

Наконец, она упала и поняла, что, несмотря на кипящие внутри эмоции, не может больше встать. Она отчетливо услышала топот пары ног, приближающийся к ней. Мозг ее сразу же начал рисовать жестокие фантазии, в которых Падиф с торжествующим видом добивает ее лежащей. Она увидела, что его сапоги встали совсем рядом с ней, но вместо ударов ощутила на своих плечах широкие ладони мужчины, и уже через секунду она стояла, пошатываясь и поскуливая от пульсирующей по всему ее телу боли. Лицо наставника смотрело прямо на нее, но для Энди все предметы вокруг превратились в размытые пятна.

Он завел ее в пещеру, посадил на кровать и дал ей баночку с какой-то мазью. Она помазала все синяки, закуталась плотнее в одеяло, но долго не могла уснуть: ее тело дергалось, а мысли резвились в голове, словно дети.

Глава 7

Впервые за долгое время она проснулась не от грома неизвестного голоса в голове, а от обычного кошмара, хотя, конечно, второй вариант не многим предпочтительнее первого.

Шорох раздался у входа, и на пороге возник Падиф – в волосах его и на плечах блестели снежинки, а сапоги покрыл иней. Он отряхнулся от снега, прошел к кострищу, свалил там какую-то тушку и начал разжигать костер.