Двойная сплошная жизни

– Ты так красиво смеёшься…

Это было неожиданно…

– И вообще – ты знаешь, что очень красивая?

Люся никогда не велась на дешёвую лесть, но в данном случае ею совсем не пахло. (Или Люся совсем не разбиралась в мужчинах, что было не так…)

– Ты тоже очень… оригинальный, с потрясающим чувством юмора. Уверена, что поклонниц у тебя хоть отбавляй.

– Не жалуюсь. Но тебя, я так понимаю, в этом списке не будет…

– А это не факт. Ты забыл? Нам ещё поиграть нужно…

– А повод для игры есть?

– Конечно! Хочу выиграть!

– Ну, этого все хотят! А цена вопроса?

– Прозвучит банально… но… ты – мне, я – тебе.

– Конкретизируй.

– Ты мне проигрываешь, а я записываюсь в список твоих поклонниц. Ну, где-нибудь скромно, сзади, приписочкой такой ненавязчивой…

– Другими словами, ты предлагаешь сделку? – Его глаза снова загорелись лукавым огоньком, хотя до этого он был более чем серьёзен. Люсе вдруг показалось, что она что-то не улавливает… какой-то маленький нюансик, который витает в воздухе, как маленькая дрозофила осенью. Но она верила в себя…

– Да, честно говоря, по фиг мне… Давай уже играть.

Первую партию Лючия проиграла. Осознанно. В конце, где был спорный момент, она, поняв его тактику, просто поддалась (хотя это странно звучит для игры в поддавки…) На это она тихо, хоть и заметно, вздохнула, грустно улыбнулась Климентию, опустила глаза и молча начала расставлять фигуры на своей половине доски.

– Что, правда расстроилась?

– Я же сказала – по фиг мне…

– А мне – нет. Я согласен с твоим предложением… – это было сказано тихо, каждый из них (кто больше, кто меньше) понимал, что их могут подслушивать. Люся посмотрела на него восхищённо – благодарно… и промолчала.

Вторую партию проиграл Климентий, при этом Люся играла абсолютно бездумно (как будто), он всё время своей игрой подводил Люсю к выигрышным ходам. Началась третья партия. После первого хода Люся заговорила:

– Знаешь, я соврала тебе. Я не войду в список твоих поклонниц ни при каком раскладе. Я замужем и давать напрасные обещания не привыкла. Так что борись. Ты можешь вылететь из школы – я смотрю тут это вообще легче простого организовать…

Что это было, Люся и сама не поняла. Ну не умела она пользоваться своим преимуществом у людей, которые были ей симпатичны и проявляли хоть малейший признак своего к ней расположения. Именно это было для неё предательством, и пойти на такое ей никак не позволяло ни воспитание, ни представление о морали и элементарной нравственности.

Глаза Климентия заблестели вновь, но уже каким-то грустным блеском. Люся старалась выиграть и выиграла. Радость победы почему-то не отпечатала на сердце пряничный восторг, скорее, горечь варенья из калины.

– Как бы то ни было, я буду тебя всегда помнить, Пандора. Тебе действительно это имя очень подходит и безо всяких объяснений.

– А тебе твоё – нет.

– Я знаю. Прощай, Пандора.

– Прощай…

Климентий встал из-за стола и вышел, не оглянувшись. Люсе стало грустно. Вроде и победила, вроде и совесть чиста, ведь она предупредила о возможных последствиях, а во рту этот неприятный привкус горечи, который возникал у неё всякий раз, когда ей казалось, что она поступила неправильно.

Вошла Матильда.

– Как на вкус твоя победа? Смакуешь?

– Горьковата. Ненасмакуешься. Он хороший парень, этот Климентий.

– То есть ты его успела зауважать, прониклась к нему, а в роль стервы вжиться не успела.

– Ну, где-то так.

– А что, если я скажу, что этот парень, свихнувшись на фоне компьютерных игр, перестрелял своих родителей и старшего брата табельным оружием отца-военного.

– Этого не может быть!

– Однако это так. А ты ему действительно понравилась…

– Меня теперь это должно особо обрадовать?

– Ну, ты же сама хотела…

– Вы его выгоните?

– У него теперь две дороги: или остаться здесь, или в тюрьму. Ты победила, – тебе и выбирать.

– Вот так просто, – взять и решить судьбу?!

– А что ты хотела? Тебе всё равно придётся рано или поздно это делать, почему в виде бонуса не сделать это прямо сейчас?

– Милые у вас тут бонусы. Страшно представить, что дальше будет.

– О, даже не пытайся… Но ты привыкнешь.

Люся открыла было рот, чтобы продолжить, но передумала. Ей расхотелось продолжать дальнейшее общение с Матильдой. Несмотря на её кажущуюся приятность, Лючии это стало вдруг неприятно.

– Я за то, чтобы Он остался. Если уж мне решать… – и вышла из комнаты.

Перед последней парой, находясь в туалетной комнате, Люся всё отчётливее ощущала шёпот и косые взгляды студентов, но, заняв для себя позицию «быть сама собой», решила не обращать внимания.

Последняя пара проходила в большом боксе с кондиционером и матами почти на всей площади пола. Перед тем, как войти туда, ей в раздевалке показали шкафчик с номером на табличке Р462603, в котором находились вещи её размера: штаны для йоги, спортивный лифчик и майка. На ноги – мягкие, 38 размера кроссовки. Надев всё это и войдя в зал, Люся увидела почти всех своих сегодняшних знакомых, за исключением Климентия и близняшек из столовой. Все: Льюис, Клава, Барби, Принц, Гуин Плен, Ягуар, Время, Агния, Байрон, Время, Ахилл и Кассандра, – все находились в боксе.

– Вы все знакомы! Меня называй Йодо. – Немного громче, чем нужно, обратился мужчина-тренер (Люся не придумала, как назвать его лучше) к ней, и кивком указал на место рядом с Принцем.

Люся подошла к Принцу и обратила внимание, что одежда у всех была приблизительно одинаковой, с разницей лишь в форме и оттенках от жёлтого до терракотового в майках, и всех оттенках серого в штанах. «Глаз радует…» – не смогла не заметить она.