Последний отзыв
В борьбе за власть есть первые; есть вторые; и есть 6ыдло (из канала BS "Без Слёз").
- Вторые всегда стремятся стать первыми. Но ресурсы власти – у п...
Далее
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Сказки бабушки Параски. Ярмарка в Крутоярах
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
И скрипит.
Кульбач: Дак износилась.
Я и сам давно скриплю.
Еросим: Ворочусь и укреплю.
Вздохнув, Кульбач продолжил свои привычные философские рассуждения на тему бренности земного существования.
Кульбач: Завтра лучше, чем вчера,
А сегодня – не пора.
Так сижу, считаю дни.
Их, вишь, только ворохни —
И посыплются обвалом!
Жил я долго, но и мало!
Вижу жизни скоротечность.
Впереди маячит вечность.
Скоро влёжку распрямлюсь,
Да и в ямку увалюсь.
Еросим: Все там будем! Не минует.
Смерть кончину знаменует.
И на ум не стоит брать,
Ведь не завтра помирать.
Кульбач: Эх, не знаешь наперёд
День, когда тя подберёт!
Напротив дома Кульбача через улицу стоял дом родителей Епрона – деда Минея и бабки Нилы, семейной четы лет шестидесяти от роду, которым по возрасту Кульбач годился бы в отцы, имея он своих детей, но для других посадцев соседи Кульбачей считались тоже стариками.
Бабка Нила Силовна, зачастую именуемая местными острословами и Силой Ниловной, и Нилой-Силой, и Силой Нила, все летние дни проводила, сидя на высоком крылечке и глядя на двор Кульбачей, так как другого обзора у неё перед глазами не было: с одной стороны высоким забором отгородился сосед, а с другой стороны начиналась околица, ибо дом Минея, как и Кульбача, стояли крайними при въезде в Посад. Но Силовне скучать не приходилось: у Кульбачей во дворе частенько случались разные презабавные заварушки.
Сейчас, глядя на мирно беседующих Кульбача и Еросима, Силовна жалела об одном, что с возрастом видеть вдаль она стала даже гораздо лучше, а слышать – куда, как хуже.
Силовна: Заморочил дед Ероську.
Тот, гляди, аж морщит моську!
Сам не рад, да не пошлёшь!
Вот и слушает скулёж.
На гончарню-то купился —
Дак навеки прилепился!
Дед Миней или Миньша тоже был по-своему философом и отвечал на замечания супруги всегда заковыристо и туманно, зачастую с одному ему понятным намёком и подтекстом.
Миньша: Что ж поделать? Рад, не рад —
Моська морщится, не зад!
Задни щёчки хоть гладки,
Да казать их не с руки!
Силовна: Это чё он егозится?
Миньша: Дак ему пора грузиться,
А не лясы там точить.
Силовна: Ох, пора, да не вскочить!
Силовна как в воду глядела: Еросиму действительно было недосуг выслушивать пространные рассуждения словоохотливого Кульбача. Чтобы побыстрее распрощаться с соседом, он поспешил сперва отправить сыновей.
Еросим: Отдохнули что ль, робяты?
Приберитесь возле хаты.
Отберём посля товар,
Чтоб грузить для Крутояр.
Я на ярмарку в надёже.
Жду дохода.
Кульбач: Дай-то, Боже!
Кто иной, но вы доход
Заслужили. Цельный год
Ковырялись с энтой глиной.
Кульбач: Дак износилась.
Я и сам давно скриплю.
Еросим: Ворочусь и укреплю.
Вздохнув, Кульбач продолжил свои привычные философские рассуждения на тему бренности земного существования.
Кульбач: Завтра лучше, чем вчера,
А сегодня – не пора.
Так сижу, считаю дни.
Их, вишь, только ворохни —
И посыплются обвалом!
Жил я долго, но и мало!
Вижу жизни скоротечность.
Впереди маячит вечность.
Скоро влёжку распрямлюсь,
Да и в ямку увалюсь.
Еросим: Все там будем! Не минует.
Смерть кончину знаменует.
И на ум не стоит брать,
Ведь не завтра помирать.
Кульбач: Эх, не знаешь наперёд
День, когда тя подберёт!
Напротив дома Кульбача через улицу стоял дом родителей Епрона – деда Минея и бабки Нилы, семейной четы лет шестидесяти от роду, которым по возрасту Кульбач годился бы в отцы, имея он своих детей, но для других посадцев соседи Кульбачей считались тоже стариками.
Бабка Нила Силовна, зачастую именуемая местными острословами и Силой Ниловной, и Нилой-Силой, и Силой Нила, все летние дни проводила, сидя на высоком крылечке и глядя на двор Кульбачей, так как другого обзора у неё перед глазами не было: с одной стороны высоким забором отгородился сосед, а с другой стороны начиналась околица, ибо дом Минея, как и Кульбача, стояли крайними при въезде в Посад. Но Силовне скучать не приходилось: у Кульбачей во дворе частенько случались разные презабавные заварушки.
Сейчас, глядя на мирно беседующих Кульбача и Еросима, Силовна жалела об одном, что с возрастом видеть вдаль она стала даже гораздо лучше, а слышать – куда, как хуже.
Силовна: Заморочил дед Ероську.
Тот, гляди, аж морщит моську!
Сам не рад, да не пошлёшь!
Вот и слушает скулёж.
На гончарню-то купился —
Дак навеки прилепился!
Дед Миней или Миньша тоже был по-своему философом и отвечал на замечания супруги всегда заковыристо и туманно, зачастую с одному ему понятным намёком и подтекстом.
Миньша: Что ж поделать? Рад, не рад —
Моська морщится, не зад!
Задни щёчки хоть гладки,
Да казать их не с руки!
Силовна: Это чё он егозится?
Миньша: Дак ему пора грузиться,
А не лясы там точить.
Силовна: Ох, пора, да не вскочить!
Силовна как в воду глядела: Еросиму действительно было недосуг выслушивать пространные рассуждения словоохотливого Кульбача. Чтобы побыстрее распрощаться с соседом, он поспешил сперва отправить сыновей.
Еросим: Отдохнули что ль, робяты?
Приберитесь возле хаты.
Отберём посля товар,
Чтоб грузить для Крутояр.
Я на ярмарку в надёже.
Жду дохода.
Кульбач: Дай-то, Боже!
Кто иной, но вы доход
Заслужили. Цельный год
Ковырялись с энтой глиной.
Последний отзыв
В борьбе за власть есть первые; есть вторые; и есть 6ыдло (из канала BS "Без Слёз").
- Вторые всегда стремятся стать первыми. Но ресурсы власти – у п...
Далее