Миньша: Дак не всякая родит,
У которой брюхо бочкой.
Силовна: Юбка, видно, с оторочкой:
Пышная да сборчатая,
Снизу вся узорчатая!
Миньша: А теперь узор сквозной.
Очень ладно в летний зной!
Проезжавшие мимо на высокой пролётке двое посадских мужиков, а это были кумовья и одновременно свояки, женатые на двух родственницах Сидо?рий и Евла?м, огорошенно уставились на презабавную картину: сидящую на заборе Кульбачиху с разлохмаченной метлой в руке. Волосы у бабки растрепались, чепец сбился на ухо, лицо исказилось гневом. Всё это делало почтенную, можно сказать, благочестивую старушку похожей на бабу-ягу.
Евлам: Погляди-ка, кум Сидорий,
Кто там виснет на заборе?
Ну-у, хана тем подолам!
Сидорий: Кульбачиха, глянь, Евлам,
Машет в сторону дедка.
Не достанет с далека!
Евлам: Эти ссоры Кульбачей —
Прям услада для очей!
Дед, старушке подмогни!
Сидорий: Неудобно, кум! Стегни,
Да поехали отсель.
Евлам: Во, забава! Карусель!
Сидорий: Столько силушки отколь,
Раздери её куко?ль[4 - Куколь – башлык, наголовник, капюшон.]?
Евлам: Нет, ты погляди!
Сидорий: Евлам,
Чё глядеть? Опять бедлам!
Им Ерось не даст подраться.
Евлам: Но дозволит наиграться!
Сидорий понукнул сытую лошадку, и кумовья не спеша поехали дальше, оглядываясь на двор, где продолжалась громкая ссора.
Кульбачиха: Дайте мне сничтожить гада!
Кульбач: Не пускает что ль ограда?
Подолишки распусти,
Дунь шибчее и лети!
Кульбачиха: Это ты специалист!
Так поддашь – трепещет лист!
Еросим: Ну, зачем же эдак бурно?
Выражайтесь всё ж культурно.
Кульбач: При совместном проживаньи
Появляются названья
Очень нелюбезные,
Вовсе не помпезные.
Кульбачиха: Будет деду щас культура,
Да пощипанная шкура!
Кульбач: Помолчала б, грешница,
Старая перешница!
Где уж бабке быть учтивой!
Родилась на свет строптивой.
А теперь хоть сколь перечь.
Не сумел тогда стеречь.
Волной волюшкой блудила,
Да романы заводила!