Terra Mirus. Тебе не кажется

– Вот, значит, как… – Индра оперся рукой о стену и лениво, будто нехотя, встал, заслоняя выход.

Кикимора ахнула, развернулась и припустила к полуоткрытой двери в глубине пещеры. Только бы успеть добежать! В катакомбах ее никто не найдет, она там знает все ходы и выходы…

Она едва успела сделать два шага.

Всего два.

Крепкие, как сталь, пальцы сжали ей горло и подняли в воздух. Мокруха в ужасе захрипела, судорожно болтая ногами.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, знаешь такую человеческую поговорку? – спросил сокол хриплым голосом, стягивая маску и демонстрируя проклюнувшиеся короткие, но острые клычки. Кожа вокруг глаз потемнела безо всякого отравления, а глаза вспыхнули желтым сиянием. – А с теми, кто сует нос не в свое дело, стоит также поступить, как думаешь? Или отправить тебя в наш мир, только вместо заслуженного отдыха – на вечный? Или просто не заморачиваться, свернуть шею и бросить в озеро, рыбам на корм?

Марыся от ужаса заплакала, вздрагивая всем телом. Теперь она отчетливо понимала – от этого нигде ни спрятаться, ни скрыться.

Но не собственная жизнь больше волновала кикимору. Не привыкшая к чьей-либо ласке, она до сих пор не могла прийти в себя от бесхитростной Алисиной доброты. И у нее вдруг заболела душа, которой вроде как не должно быть у нечистой силы из сказок. В первый раз она болела, когда ищейки белобрысых сожрали лешего с водяным, во второй – когда поели всех ее подопечных лягушек в болоте. Сейчас никого еще не съели, но надолго ли?

– Девочка… – выдохнула она сквозь стискивающее ее шею пальцы. – Х-х-хорошая… Н-н-не губи…

– Девочка? Серьезно? – удивился Индра. – Странно видеть симпатию к человеку от нечисти, подобной тебе.

Но руку разжал, и Марыся упала на камни. Не обращая внимания на жесткое приземление, она поползла от страшного иномирца спиной вперед, отталкиваясь ногами, пока не уперлась в стену. И лишь тогда заговорила.

– Она хорошая, сокол Индра. Я видела, как она два месяца назад садила деревья на протоке за озером. Как будто каждое из них – ее родное. Я нос даю на отсечение, что она им передавала какую-то часть своей энергии, хотя, люди так не могут делать. Но именно ее деревья растут теперь лучше всех… И семья у нее наверняка хорошая, раз они тебя спасли. Пощади их.

– Ну, раз хорошая, значит, пощажу, – неожиданно легко согласился Индра, а потом рассмеялся, совсем по-человечески. Его лицо быстро принимало первоначальный облик, глаза снова стали зелеными, а зубы – обычными.

– Дура ты, носатая, – продолжил он, убирая в сумку кинжалы. – Дай угадаю, в нашем мире ты была пятьсот лет назад или еще раньше? Сейчас все по-другому. К тому же, опасность грозит этой семье и их друзьям независимо от моего присутствия в их жизни. Только без меня у них вообще нет шансов. Со мной – есть. Так что успокойся и не верещи. Победим белобрысых – так уж и быть, свожу тебя к нам. Посмотришь, как все поменялось. Мы умеем делать выводы и признавать ошибки.

– Ошибки? – выдохнула Марыся так резко, что закашлялась. – Ваше племя однажды утопило в крови весь наш континент, а теперь ты называешь произошедшее ошибкой?!

– Ошибкой одного, за которую расплатились мы все, а моя семья платит до сих пор, – ответил сокол. – А ты ничего не поняла тогда и не понимаешь сейчас. Поэтому сделай милость, закрой рот и не смей болтать о том, что знаешь. Придет время – я сам им все расскажу. А иначе…

И он так посмотрел на вжавшуюся в стену мокруху, что та снова задрожала и судорожно закивала головой.

Снаружи раздались шаги. Кто-то торопливо поднимался по ступенькам, шаркая ногами по осыпающейся каменной крошке.

– Ребята, я все! – радостно сказала Алиса, возвращая футболку с носа на законное место. – Ой, а чего вы носы открыли?

– А мы разговаривали, – улыбнулся Индра, совершено искренне и по-доброму. – Мы ненадолго совсем, даже надышаться не успели. Правда, Марыся?

– П-п-правда, – кивнула кикимора с усилием.

– И о чем вы разговаривали? – подозрительно прищурилась Алиса. – Почему Маря такая кислая?

– Потому, что возвращаться мы будем снова через ее катакомбы, а выйдем ближе к городу. Здесь спускаться опасно и телепортироваться тоже не хочется, сил и так немного.

– Маря, прости нас, мы тебе надоели, наверное? – всплеснула руками девочка. – Шаримся по твоему дому туда-сюда… Хочешь, я тебя на загривке понесу?

– Сама дойду, – и Марыся тоже улыбнулась. – И вас доведу, тут троп много. К городу ближе можно подойти, главное, дверь изнутри открыть.

– Я открою и закрою, – сокол повесил сумку через одно плечо, а на второе снова закинул Алисин рюкзак с учебниками. – Давайте поторапливаться. Нам к госпоже Илоне нужно, а до этого добыть какой-нибудь еды, а то желудок сводит. Алиса, ты все еще хочешь в то странное заведение со стеклянной дверью? Бери с собой нашу новую знакомую, пусть только превратится во что-нибудь, более привычное людям. Я угощаю.

Такое щедрое предложение оспаривать никто не стал.

Глава 10

– К сожалению, мы не сможем сегодня прислать вам посвященных братьев на прогулку, – щебетал в трубке нежный девичий голос. – Луна в эти часы в оппозиции к Марсу, энергия на нуле, и мы не в ресурсе. Поэтому будем медитировать и отдыхать.

– Но как же… как же старики? Они ждали всю неделю! Мы ведь не найдем замену за такой короткий срок! – Илона застыла с трубкой у уха.

…Это трехдневное дежурство выдалось особенно отвратительным. Гуру Фома Достопочтимый, к которому позавчера вечером пришлось-таки ехать на лекцию, оправдал все Илонины подозрения. Периодически брызгая слюной и потрясая кулаками, он активно вещал со сцены о том, что женщины нынче пошли неправильные, мужчин вдохновляют плохо, требуют много, а соответствовать своему предназначению категорически не хотят.

– Детей по двое-трое рожают, а некоторые и по одному, а не как природой заведено! – укоризненно качал он головой и время от времени вздымал руки к потолку, будто приглашая высшие силы согласиться с его словами.

Но высшие силы молчали, видимо, сказать им было нечего. Зато дамы в первом ряду слушали с жадностью и усиленно краснели – не иначе, стыдились своей неплодовитости. Одна даже всхлипывала, уткнувшись в носовой платок.

– Некоторые еще и работают вместо того, чтобы вдохновлять супруга и господина на повышение дохода! Или требуют богатств, новых платьев, посуды и украшений, когда старые еще вполне можно носить и использовать. Или еще хлеще – ведут праздный образ жизни и потакают чревоугодию, едят мясо, сладости и белый хлеб! А потом удивляются, откуда столько женских болезней, которые не лечатся ничем! Да оттуда же, от непокорности, от гордыни и нежелания жертвовать своим эгоизмом на благо семьи и общества! И от обжорства, ибо настоящая женщина ест, как птичка, и порхает, как бабочка!

«Вот уж действительно идеи эти не задушишь, не убьешь, – думала Илона, сидя на последнем ряду с подопечными бабульками. Те восторженно внимали оратору и поддакивали каждому произнесенному слову. – Испокон веков баба во всех мировых проблемах виновата была, виноватой и останется. Даже если небо однажды рухнет на землю, так точно из-за нашего желания жрать в четыре горла и нежелания рожать».

Слушать бредни скачущего третий час по сцене бесноватого мужика уже не было сил. Илона оглянулась и мстительно прищурила глаза, наблюдая, как на стульях в углу придремала троица, спрятавшая утром бабкины трусы. Их не было видно за зрителями, кому сидячих мест не досталось, поэтому будить их наставница не стала. Пусть лучше спят, чем слушают эту мутотень, а то примут еще за чистую монету.

Но где же Мишка, вызвавшийся сопровождать стариков и помогать им на входе и выходе из автобуса? Только бы не сбежал никуда за мороженым или конфетами, не найдет ведь потом дорогу домой! Илона охнула, торопливо вскочила и начала протискиваться к выходу.

Мишаня обнаружился сидящим прямо на крыльце.

– Я не пойду туда больше, Илона Владимировна! – сразу и категорически заявил он, как только увидел наставницу. – Мне не нравится!

«Знал бы ты, как мне все это не нравится», – вздохнула Илона мысленно.

А вслух спросила.

– Почему, Мишань? Что не так?

– Все не так, – отрезал Мишка. – Там тесно и воняет этими, которые не моются, потому что мыться вредно. И дядька еще на сцене…

– А дядька чем не угодил?

– Он… – Мишка задумался, подбирая слова. – Он это… ну, как баба Кузя наша. Только руками еще машет, как будто драться полезет. Я его боюсь.

«Силы небесные! – у Илоны защипало в глазах. – Человек с поражением интеллекта прекрасно осознает, что гуру не в себе, хоть и не может объяснить, почему. Зато полный зал условно нормальных людей ловит каждый его плевок! Так кто из них дурак в итоге?»

И противный ком в груди, не дающий дышать уже несколько дней, потихоньку начал таять. Не зря она старается и учит своих ребят всему, чему нужно на самом деле, а не чему система велит. Все правильно, все хорошо. Может, ее подопечные и ведут себя, как дети, житейской мудрости им все равно не занимать. А это самое главное.

Солнце клонилось к закату. В водяных струях фонтана у лектория, отливавших всеми цветами радуги, купались и оглушительно чирикали воробьи. За деревьями слышался голос мороженщика, зазывавшего клиентов в свою лавку.

– Мишань, хочешь мороженого? Я угощаю.

Небольшая передышка, затишье перед бурей. Впереди война с неизвестным исходом. Уцелеет ли кто-то из них в борьбе за свободу?