Пока стоит маятник

– Знаю. Платова рассказала про больницу, про гипноз. Ты заставляешь видеть то, чего нет. Я очень прошу, покажи братишку. Ты ведь не такая чёрствая, какой кажешься, – он осторожно коснулся пальцами локтя Алёны.

Она ощутила тепло его руки, вздохнула, вспомнив, как выглядит голограмма брата Арно. Мальчик словно только что прибежал с улицы, улыбается во весь рот, кажется, вот-вот сорвётся и ускачет дальше – это станет ударом для одноклассника.

– Я хотела тебя наказать, но больше этого не желаю. С меня хватит Садовниковой. Чуть не угробила её.

– Железная Мышинская решила исправиться, – процедил Арно. – С чего вдруг? Не очень верится.

Алёна, услышав свою кличку, не стала обижаться. Понимала, он провоцирует её. Злит специально. И всё же у неё кольнуло в сердце. Она сбросила руку Саши.

– Мне плевать, веришь ты или нет.

– Прошу тебя, – теперь он смотрел умоляюще.

Алёна покачала головой.

– Не стоит.

– Это моё дело, – он схватил её за плечи и выдохнул прямо в лицо. – Пожалуйста. Алёна. Прошу тебя.

Она сглотнула слюну. Арно назвал её по имени, лишь бы она согласилась. Ей стало обидно и больно.

– Чёрт с тобой. Встретимся после занятий в парке.

– Ты не пойдёшь в студию на урок рисования?

Алёна пожала плечами.

– Один раз можно и пропустить.

У Саши округлились глаза.

– Что-то новенькое. В студии все готовятся к конкурсу, можешь проиграть.

– Велика важность.

– А как же твоё знаменитое: я во всём лучше всех.

«Вот и вернулся прежний язвительный Арно», – подумала Алёна и хмыкнула:

– Я лучше всех умею вовремя отступить.

Она выглянула в окно, низкие серые тучи, набухшие снегом, казалось, задевали верхушки елей и сосен в парке напротив школы. Алёна застегнула куртку под самое горло, заправила форменные брюки в сапожки. Дорожки в парке чистились редко, и ей не хотелось набрать снега в сапоги.

Саша уже ждал на центральной аллее. Алёна молча проследовала мимо него вглубь парка, чтобы укрыться от случайных свидетелей. Арно так же молча пошёл за ней. Проваливаясь по колено в снег, она добрела до трех разлапистых елей, создавших укромный уголок. Из-за пасмурного неба здесь было сумрачно и удивительно тихо. Алёна нажала на кнопку голографа и направила луч в промежуток между собой и Сашей.

– Смотри туда, – показала она на крупную шишку, упавшую неподалёку от самой высокой ели.

Арно недоверчиво уставился на указанное место. Появление брата в шортах и клетчатой рубашке с короткими рукавами прямо среди снега ударило его в сердце.

Серёжа смотрел на них, его светлые волнистые волосы шевелил ветер, глаза искрились от смеха, а на розовых губах играла улыбка. Он ещё не избавился от детской миловидности, у него были пухлые щёки и крошечный нос пуговкой.

У Саши промелькнуло в голове, что и никогда уже не избавится. Он жадно смотрел на живого брата, словно губка впитывая родные черты.

– Братик, прости меня. Считал тебя совсем маленьким и редко играл с тобой. Прости меня, пожалуйста. Я так скучаю, если бы мог всё отдал, лишь бы ты остался жить, – Саша говорил быстро, захлёбываясь, голос его дрожал. Он вытер слёзы рукавом, шмыгнул носом. – Серёжа-а-а.

Алёна не выдержала накала боли одноклассника и выключила голограф. Чужое горе ледяными иглами кололо душу. Глаза горели от сдерживаемых слёз.

– Верни его! Верни!

Крик Саши стегнул Алёну по нервам.

– Хватит! Его больше нет. Он услышал тебя. Ты же видел ему там хорошо. – Она ругала себя, что согласилась устроить эту жуткую встречу Арно с его виртуальным братом.

– Верни ещё на одну минуту. Я попрощаюсь с ним.

Алёна включила голограф и отвернулась, чтобы не видеть слёз, текущих по щекам Саши.

– Братик, прощай. Я всегда буду помнить и любить тебя, – пробормотал Саша. Он старался запомнить Серёжу таким, как сейчас: весёлым и улыбающимся. Саша никак не мог наглядеться на брата. Он не замечал слёз, замерзающих на щеках, не чувствовал крови из прокушенной губы.

Алёна выключила голограф, ей хотелось сломать прибор. Она вытащила из кармана носовой платок и, приблизившись к Арно, стоящему столбом, вытерла ему лицо. На белой ткани заалели пятна крови.

– Не нужно было этого делать. Я лишь добавила тебе переживаний.

В глазах Саши, потемневших от боли, промелькнула досада.

– Нужно. Я попрощался с ним. – Арно отвернулся от неё и побрёл к выходу из парка.

Алёна осталась стоять у елей, глядя ему вслед. Голова втянута в плечи, спина согнута, будто старик, а не мальчик брёл по дорожке по заснеженному парку. Впервые всей душой ей хотелось облегчить чужое горе. Неожиданно Саша повернулся и помахал рукой.

– Спасибо, – прошептал он одними губами.

Алёна поняла его и кивнула. С верхушки ели сорвался снежный пласт, рухнул вниз, засыпая девочку толстым слоем. Пока она отряхивала шапку, куртку, Арно скрылся из глаз.

Домой Алёна вернулась замёрзшая и расстроенная. Перед глазами всё ещё стояло лицо одноклассника с глазами, полными боли и тоски. С трудом впихнув в себя тарелку супа, она отправилась в свою комнату.

Глава 8

Прошло два дня с отъезда матери и отчима на отдых, а она так и не выбрала время, чтобы отправиться на Тарию. Всё время что-то мешало: то нужно написать реферат по истории, то подготовиться к олимпиаде по химии. Случай в парке затронул её душу даже глубже, чем Алёна подозревала. На конкурс «Зимнего пейзажа» она принесла небрежно написанную картину. Прошлась по выставке, машинально отмечая: у Садовниковой получилось лучше всех. На этот раз точно выиграет она. Картины у Платовой и Даниловой недалеко ушли от её собственной мазни. Неплохо получилась опушка леса у Елизаровой, с Ольгой также могла конкурировать и Славская Аня из параллельного класса. Её щенок, гоняющийся за снежинками, поражал живостью и экспрессией. Алёна покосилась на свою картину, подошла к ней и решительно порвала на кусочки.

Руководитель студии возмутился:

– Лазарева-Доская, что ты себе позволяешь?

– Убираю плохую работу.

– Это не тебе судить.

Ученики, присутствующие на выставке, с любопытством следили за перепалкой. Платова даже сняла наушники.