Второй шанс

«Он волнуется! – удивилась Саша. – Чудно. Всегда ведь спокойно относился к критике».

Голубые глаза Никиты смотрели на неё странным взглядом.

– Ты погляди, а я пойду, перекушу. Для тебя тоже приготовлю пару бутербродов. Потом попьем чайку и поговорим.

Вдоль стены в ряд выстроились мольберты. Саша подошла к первому. На холсте была изображена береза на берегу озера. Её нежные кружевные ветви, подсвеченные солнцем, колыхались на лёгком ветру. Отражение дерева в озере чуть искажалось, и ей показалось, что из воды кто-то смотрит. Саша вздрогнула от пронзительного взгляда и присмотрелась внимательнее. Ветви березы, ломаными линиями отражаясь в озере, создали прекрасное лицо женщины.

Подошёл Никита и встал позади.

– Ты встречал эту девушку или увидел в озере?

Картина очаровывала.

– Я надеялся, что ты увидишь мою незнакомку. Её никто не видит, пока не покажу, буквально не ткну пальцем. Писал березу, а когда закончил, заметил отражение в воде. Такое чудо произошло.

Саша посмотрела на растерянное лицо друга и перешла к другому полотну.

Опушка леса. На пеньке сидит девочка – подросток. Корзинка с грибами стоит у ног. Яркая весёлая лужайка. Порхают бабочки, дует ветерок. Головки цветов чуть наклонились под его порывами и трепещут лепестками. Солнце перевалило за полдень. Тень девочки лежит на три часа. У неё милое нежное лицо с пухлыми губами. Глаза чуть прикрыты. Она устала и присела отдохнуть. Её подростковая угловатость скоро сменится очаровательной женственностью. Уже сейчас видно: она будет прелестной женщиной. Но почему-то от картины веет страхом и болью.

Саша поёжилась.

За спиной девочки тёмный еловый лес. Он разделил рисунок на две неравные части. Среди ветвей она вдруг рассмотрела жуткие лица монстров, искаженные злобой и ненавистью.

– Этих уродов ты тоже нечаянно нарисовал?

– Не веришь? Но это так. Я писал опушку леса и представлял сидящую на пеньке соседскую девочку. Всё остальное обнаружилось после. Пока трудился, не видел ничего странного, а вот потом… Смотри дальше.

На третьем полотне, совершенно безобидном на первый взгляд, изображался кусочек болота с цветущим кустиком голубики. Несколько болотных кочек, лежащий в тине полусгнивший ствол березы, упавшие в воду листья. И как удар в сердце, глядящее прямо в глаза лицо утопленницы.

– Боже! – отшатнулась Саша.

– Я сделал набросок этого женского лица отдельно и показал хозяйке, у которой снимал комнату. Она узнала в нём свою подругу, пропавшую в болоте тридцать лет назад. Спросила, как я мог нарисовать человека, если его давно нет в живых. Пришлось соврать, что похожая девушка живёт в городе.

Саша перевела взгляд на следующую картину.

Высокий утёс. Где-то внизу лес. Небо пронзительной синевы с похожими на клочки ваты облаками. Напротив утёса, на фоне неба, летит орел, рассекая мощными крыльями поток воздуха. И снова ощущение взгляда, но на этот раз доброго, спокойного, отеческого. Сквозь облака проступило лицо мудрого старца с белой бородой и тёмно-синими глазами. Он с любовью смотрит с полотна. От этого взгляда у Саши на глаза навернулись слезы. Старец словно понял её боль, которую она сама ещё не осознавала, и утешал.

– Никита, как же ты смог это нарисовать? – Саша вытерла глаза, шмыгнула носом.

– Все, кто смотрел на эту картину, не видели старика, но чувствовали. Плачут многие. Видимо, накопилось в душе у каждого.

На другом холсте обычная деревенская улица. Разбитая дорога. Бурьян, растущий на обочине. Покосившийся деревянный забор у старенького дома. Рядом с калиткой лавочка, сделанная грубо, из целого бревна. Две курицы копошатся в пыли. Зной. Поникли листья лопухов и головки ромашек. И уже привычный, на этот раз глумливый взгляд. Среди лопухов притаился маленький старичок в лихо заломленной полотняной шапочке. Он держится за стебель растения и осматривает улицу.

– Это домовой? – поинтересовалась Саша.

– Понятия не имею. Ты сразу разглядела, а я только тут в мастерской заметил. Пил чай у окна и писал дом через дорогу. Просто так.

Она прошла дальше. Что ещё за чудо предстоит увидеть?

Комната в деревенском доме. Русская печь, украшенная цветными изразцами. Стол, накрытый тёмно-вишневой скатертью. Вокруг него стулья с округлыми спинками. Горка с глиняной посудой. На печи, свесив лапу, лежит рыжий кот. За ним из полумрака выглядывает, улыбаясь во весь рот, молодой домовёнок. От картины веет покоем и домашним уютом. Так и кажется: в печи стоит чугунок с наваристым борщом, в кувшине томится молоко. В комнату вот-вот зайдет хозяйка и позовет всех к столу.

– Ты ничего не рисовал специально? А когда рассмотрел этих существ?

– Одних сразу. Других только сегодня, когда расставлял в мастерской. Мне никогда не писалось так легко. На одном дыхании. Я ездил в Карелию с друзьями: Володей и Николаем. Они тоже привезли картины. Скажу одно: каждый из нас создал лучшее в своём жанре.

– Не знаю насчет Володи и Коли, но твои полотна, действительно, прекрасны. Они завораживают не только таинственностью, но и красками. Это живой кусочек мира, каждый со своей загадкой. Можно, я побуду возле них.

– Да ради бога. Смотри, сколько хочешь. У меня для тебя есть сюрприз. – Художник вышел из студии.

Вернувшись через полчаса, застал Сашу возле холста с парящим орлом. Она плакала.

– Кручина, в чем причина? – смущённо скаламбурил он.

Она промокнула глаза платком.

– А ты не дразнись.

– Я уже говорил, что ты первая по-настоящему увидела картины, другим пришлось показывать. Но все, даже не видя странностей, долго не могли отойти от них. Мы решили организовать выставку под общим названием «Карельские мотивы».

– Ты талант, Ники. И доказал это на деле. Я ещё в школе говорила: ты настоящий художник. Тебе заказывают портреты, просят написать любимые пейзажи. Но теперь… – Она обвела рукой живописные полотна. – Просто нет слов!

– Сашка, ты улыбаешься! Как я соскучился по твоей улыбке. Тебя будто околдовала злая колдунья. Внутри словно выключили свет. С каждым годом он делался все слабее и слабее. Мне больно смотреть на тебя. Куда исчезла прежняя Саша?

– Выросла и стала Александрой Сергеевной. – Она обвела взглядом студию. – Подожди, ты сказал семь картин, а здесь шесть…

– Это и есть мой сюрприз. Я хочу подарить её тебе. – Никита поставил на мольберт принесенный холст и жестом фокусника сдернул с него белое покрывало.

В светлой комнате на кровати спит молодая женщина, положив обе ладони под голову. Лёгкая шелковая простынь не скрывает женственных очертаний фигуры. На подоконнике открытого настежь окна стоит ваза с белыми тюльпанами. На прикроватной тумбочке в высоком, прозрачном стакане веточка голубых колокольчиков. У изголовья кровати, на стене висит горшок с пышной традесканцией, длинные плети растения свесились почти до подушки.

Саша ахнула. К спящей незнакомке склонился ангел. Сложенные за спиной крылья, чётко вырисовываются между листьев традесканции. Его лицо выражает огромную любовь и печаль. Руки нежно касаются головы женщины.

– Ты хочешь подарить её мне? – прошептала Саша. – Слишком щедрый подарок.

– Она тебе никого не напоминает? – удивился Никита.

– Отдалённо, – смутилась Саша.

– Такой я видел её несколько лет назад, но не теряю надежды увидеть снова.

– Это я, – наконец признала она своё лицо на полотне и добавила: – когда-то была такой.

Никита упаковал картину.

– Хочу увидеть тебя счастливой. Верю, что сотворил нечто чудесное. Она поможет тебе вновь обрести себя.

Саша поцеловала друга в щёку.

– Спасибо, Ники. Это самый лучший подарок! Мне пора домой.