Мамами не рождаются

– Тогда я его продаю. Поставлю объявление в интернете, а взамен куплю себе телевизор.

Я помолчала, оценивая ситуацию. Это не было неожиданностью. Наоборот, Надя училась дольше, чем я ожидала. Я была готова к такому, но не была готова к ее самостоятельной торговле нашими вещами. И я сказала:

– Нет уж. Пианино все же продадим мы, ты еще мала для этого.

Так одаренная Надя перестала учиться музыке и никогда уже потом не вспоминала, что целых шесть лет умела играть Баха, Бетховена, Шуберта и даже джаз.

Вы спросите – вспомнила ли я? До сих пор вспоминаю, как она умела исполнять своими маленькими пальчиками невероятно красивые мелодии, хотя чаще я слушала это из кухни или коридора, потому что дочь не давала для нас домашних концертов.

А еще я тогда боялась ее решения бросить и ничего не делать. Мамы не любят, когда дети ничего не делают. Мы боимся, что вы заполните свободное время бесполезными или вредными занятиями. Например, свяжитесь не с той компанией. Я тогда говорила мужу:

– Меня беспокоит, что Надя бросила музыку и ничего не делает. У нее появилось время, надо ей что-то предложить взамен.

– Не трогай ее. Иногда полезно просто лежать на диване и смотреть в потолок. Когда ей это надоест, она решит, куда потратить свое время. И если ты правильно все делала до этого, то она найдет полезное занятие.

И он оказался прав. Надя научилась играть на гитаре. Но все равно не давала для нас домашних концертов. Она не любила и не любит публично выступать. И поет она очень красиво, но исключительно в глубине души. Хотя что я могу знать о пении со своим абсолютно нулевым слухом? Лишь то, что мне нравится, возможно, потому что поет моя дочь.

Глава 4

Когда мамы не стараются, дети все равно вырастают

Моему сыну Лёнику повезло больше. Его не учили, он рос почти как лопух, то есть как сам хотел.

Во-первых, рано учить сына было бесполезно. Он у нас не разговаривал до трех лет. Был молчуном: молча играл, молча строил башни из кубиков, молча собирал пазлы, молча лепил из пластилина, молча слушал сказки. Лёня делал все, что делают дети, но при этом не говорил. Его никак не раздражала невозможность с нами общаться. Свои проблемы он с пеленок решал сам. Если сын хотел печеньку, то ставил стул у нужного шкафа, залезал на стул, потом – на столешницу, а затем открывал шкаф и доставал свой приз. Если сыну нужен был йогурт, то он ставил стул у холодильника и повторял весь алгоритм действий. Одним словом, Лёник получал желаемое молча, и никто ему не говорил, что время полдника не пришло, что печенька перебьет аппетит и ее сейчас нельзя есть. Все в нашем доме было тихо и спокойно: мальчик сыт, и все довольны.

Во-вторых, Лёне повезло с мамой. Нет, у него мамой, как и у Нади, была я. И я все еще была учительницей. Но я учила Надю, и у меня не было времени на сына. Я была занята вечным воспитанием и обучением дочери. А так как она не хотела воспитываться и находить время на занятия со мной, то это был бесконечный процесс. На Лёню сил не оставалось. Я, конечно, чувствовала угрызения совести, но позволяла себе думать, что он еще маленький и я все наверстаю. «Вот научу всему Надю и буду учить Лёню», – думала я.

Тем временем Лёня просто рос обычным ребенком. Ему не покупали кубики, азбуки и буквари, ему все это досталось в наследство от Нади, и он просто иногда в это играл. Что-то спрашивал, чему-то учился в саду и выучился. Лёник начал читать в пять, и при этом его никто не «мучил» специально.

Я была очень горда сыном, потому что на открытых уроках в саду он читал, считал, отвечал на вопросы и вообще был умным мальчиком. Я не ожидала, что настолько умным. Ведь я этому его не учила! Мы не спорили дома по поводу того, что на пальцах считать нельзя, я не нервничала по причине того, что он неправильно держит карандаш в руке, я не думала, что пора объяснять ему про гласные и согласные звуки нашего алфавита. Но пока я была занята, сын без меня обучился в саду. И хорошо обучился. Пришлось смириться, что детей учат не только мамы и что умные дети могут учиться и без нас. А в результате сын умеет самостоятельно учиться и любит читать. Он прочитал больше книг, чем я.

Вообще мамы не должны мешать детям становиться самостоятельными. Детям надо верить. Верить, что они справятся сами, а если не справятся, то попросят помощи или научатся позже. Хотя особо упрямые дети всё же любят быть независимыми.

Как-то мой сын в четыре года нашел в журнале «Мурзилка» выкройку лисы, которую надо было вырезать и склеить по инструкции. Лёник любил мастерить, а еще читать инструкции и не любил, когда ему помогают. «Я сам», – всегда повторял он и никогда не скучал наедине с собой. У него всегда было дело: построить гараж, оторвать плинтус, размазать пластилин по столу, вырезать картинки из журнала и много всего остального жизненно важного.

И вот, найдя инструкцию по склейке бумажной лисы, сын молча взял ножницы, клей и принялся за дело. Он тихо сопел и старательно что-то делал, а когда вечером его папа пришел с работы, выбежал к нему в коридор со склеенной поделкой.

– Папа, смотри, что я сделал! – радостно протягивая бумажную лису, воскликнул сын.

Мой муж, который тоже любил и до сих пор любит все делать сам, критически осмотрел дело всего вечера и заметил:

– Лёник, ты ошибся. Вот это надо было склеить по-другому, а эту деталь приклеить вот сюда.

В своей точности он был прав. Сын опустил голову и тихо сказал:

– Я как смог, папа…

И, знаете, ведь самое важно, что он смог! Да, эта лиса у него вышла неправильная, но он склеил ее в свои четыре года абсолютно самостоятельно! Он ни разу не попросил помощи. Это была неправильная, но узнаваемая лиса. А сколько из вас ждали помощи от мамы или от бабушки, чтобы завязать шнурки, застегнуть пуговицы, сделать уроки или даже подарок самой маме? Нет, в жизни важно учиться самим. А еще важно, чтобы мамы не лезли со своей помощью, ведь мы же хотим, чтобы наши дети стали уважаемыми, самостоятельными и успешными взрослыми.

И я думаю, что папа Лёника тоже был прав, указав на ошибки. Нельзя просто восторгаться тем, что делают дети, надо всегда быть честными. Если взрослые честны с малышами, то те это знают и не обижаются. Папа хотел, чтобы сын не ошибся в другой раз, чтобы он знал, как надо.

Когда Лёник пошел в школу, он делал уроки самостоятельно. Быстро, не очень аккуратно, но сам. Сначала я проверяла его тетради, пыталась заставить что-то исправить. Конечно, я, как любая мама, хотела, чтобы сын учился на пятерки. К счастью, у меня не было мечты делать из детей отличников. Это мечту я воплотила в жизнь сама, и я точно знала, что отличником быть тяжело. Нет не потому, что трудно учиться, это как раз-таки интересно, а потому, что у отличников практически всегда нет друзей. Их не любят одноклассники. И я помнила, как это обидно. Просто хотела, чтобы дети знали школьную программу почти на отлично. Я же знала, что они способны это сделать. А я все-таки ценю в людях ум и образованность, и, естественно, я хотела ценить в будущем и своих детей.

Но мои попытки заставить Лёню что-то исправить чаще всего ни к чему не приводили.

– Лёня, подойди ко мне, у тебя здесь ошибка, – строго говорила я.

Сын подходил и смотрел.

– Вот здесь и здесь исправь, пожалуйста.

Но Лёник уже закончил делать уроки. Мысли его были уже о футбольном мяче во дворе, он уже забивал его мысленно в ворота, и все мальчишки уже гордились его голом… Поэтому меня сын слушал вполуха, ему было лень что-то исправлять, и он честно заявлял:

– Пусть будет так. Вдруг не заметят.

Надо сказать, что первая учительница сына всегда и все замечала, но он каждый раз надеялся, что чудо случится. Почему я не ругала сына и разрешала ему оставлять ошибки в тетрадке? Потому что это была его тетрадка и исправлять в ней что-то должен был он. Ну и ошибки были не всегда, и было их немного. Лёник все же был старательным мальчиком в момент, когда уроки занимали его мысли.

Возможно, будь он другим и не усваивай он материал в классе, я бы заставляла, ломала его характер, учила бы и требовала, но этого не случилось. Все-таки маме важно помнить, что она уже имеет аттестат об окончании школы, а часто еще и диплом вуза и что она не должна учиться вместо своих детей. А еще важно помнить, что даже плохая успеваемость в школе ребенка не делает его плохим. Мама любит всегда. Мама может помочь, она даже должна помочь. Но иногда надо просто понять, что твой ребенок никогда не будет Моцартом, Эйнштейном, Толстым или Ньютоном, но он всегда будет твоим любимым ребенком, а еще он точно станет собой. И это для мамы и для ее детей важнее всего.

Глава 5

Дети бывают упрямее мамы

Когда я только училась в институте на учителя, я изучала педагогику. А это наука о том, как воспитывать детей. Я тогда еще не была мамой, и мне казалось, что все просто, что на все возможные вопросы я уже прочла ответы умных ученых и все нужное знаю.

Когда я видела орущих детей в магазине, требовавших у мамы что-то срочно купить, то пожимала плечами, думая, что те мамы не умеют воспитывать своих детей. Когда я видела непослушных детей в грязной луже, вымазанных от макушки до пят жидкой грязью и упрямо отказывающихся выполнить призыв своих мам и выйти на незатопленный берег, я гордо понимала, что эти мамы педагогику не учили. Когда я слышала рассказы, что у кого-то сын или дочь учится на двойки, то мысленно обвиняла в этом мам, которые не способны помочь своим детям.

Когда я стала мамой, то поняла, что наука педагогика никак не связана с реальной жизнью, что каждой маме достается уникальный ребенок и все педагогические приемы рассыпаются в прах, если он не хочет их замечать. Должна сказать, что у меня вообще возникло стойкое убеждение, что все эти многоуважаемые ученые-педагоги никогда в своей жизни не видели настоящего ребенка.

Говорят, если ребенок плачет, надо переключить его внимание. Ха! И еще много раз ха-ха-ха. Есть дети, которые, если что-то запало им в мысли, непременно это сделают. Вот что хочешь им говори, торгуйся, ругай или наказывай, они это сделают.

Столкнувшись с подобным в собственной жизни, я была обескуражена. Как такое возможно? Как воспитывать? В умных книгах, написанных уважаемыми учеными с мировым именем, которые работали в школах и воспитали много-много послушных детей, говорилось – если будешь делать так, то получишь такой-то результат. Если будешь делать иначе, результат будет другой. Но в жизни, что бы я ни хотела получить и как бы я ни действовала, результат не менялся – было так, как хотела моя дочь. Да, именно с Надей произошел крах всех мировых педагогических систем. На ней не сработала никакая методика воспитания.

Сначала я решила, что я бездарная мать и педагог. Потом вспомнила, что у меня красный диплом, что я отлично проходила практику с чужими детьми, и засомневалась в собственной бездарности. После я сделала очень простое открытие – книжный мир и реальная жизнь мамы с детьми могут не совпадать. Просто иногда у таких мам, как я, рождаются внесистемные дети. Это хорошие дети, просто у них очень хорошая память и они всегда помнят, что хотят.

Моей дочке было полтора, когда я, ее бабушка и моя сестра Аня шли с рынка, неся сумки с продуктами и толкая перед собой коляску с Надей. Мы купили фруктов и овощей, а Надька выпросила большую красочную вертушку на палочке. Это не была одинарная вертушка, это был круг с закрепленными на нем разноцветными ветрячками. Когда ветер дул, эти ветрячки вертелись и поблескивали на солнце своими лопастями из фольги. Было красиво. Казалось бы, сиди в коляске, держи вертушку, любуйся ветрячками и представляй другие миры. Я бы, во всяком случае, так и делала. Но Надя по неизвестным мне причинам решила выкинуть вертушку. Она бросила ее, мы подняли и положили ей в коляску. Она бросила во второй раз. Мы опять подняли и вернули ей. На третий раз вертушку не возвращали, ее понесла Аня. А Наде это не понравилось, и она стала капризничать и кричать:

– Это мусор! Аня, брось мусор!

На что бабушка серьезным тоном заявила, глядя на внучку:

– Ничего себе мусор нашла! Такой дорогой!

Надя притихла, подумала, а потом всю дорогу кричала:

– Аня, брось дорогой мусор!

То есть бросить надо было в любом случае, правда, мы этого тогда не сделали.