Академия. Орхидея для демона

– Да! – рявкнул магистр и подкинул в руке лягушку.

Мы с Силькой постарались слиться с обстановкой, когда он направился в нашу сторону, но демон подошёл к окну, поставил злосчастную лягушку-будильник на подоконник и прошепта над ней какое-то заклинание.

Ой-ё-ёшеньки, явно какую-то гадость задумал! Раз демон и тут – заклинания шепчет!

– Вот так! – произнёс он, прожёг нас поочерёдно взглядом и на выходе прорычал: – У вас осталось два дня! Два дня до вылета из академии.

Добрая душа, не забыл напомнить.

Мы с подозрением посмотрели на лягушку и переглянулись. Что же магистр такого намудрил? Попробовала взять страдалицу в руки, но та словно приклеилась. Вот леший! Точно какая-нибудь подстава!

Ладно, надо торопиться, сегодня у нас по расписанию занятия на природе. Обожаю такие! Не в скучном учебнике рассматриваешь картинку, а изучаешь растение или цветок в реальных условиях их произрастания. Красота!

Перенеслись с группой недалеко, так как изучали полевые цветы, а вот на следующей неделе нам обещали показать горный тысячелетник – редкая вещь, однако.

Ведьмы жизни и ведьмы смерти половину дисциплин изучали вместе, другая же половина была профильная, поэтому преподавалась отдельно.

Прекрасная фавна Сильвана, наш преподаватель по "Собирательству", за стенами академии расцветала просто на глазах! Вот что значит существо в родной среде!

Как ручку протянет, показыва нужное растение – все ведьмы вздыхают от зависти, наблюдают, как переливается перламутром ее кожа на солнце. Наклонится – и заструится водопад золотистых волос, что отражает каждый лучик солнца.

А вот в каменных стенах академии Сильвану не узнать: бледная кожа, волосы мышиного цвета, скованные движения и потухший взгляд. Говорили, будто она работает в академии только из-за долга жизни ректору, ведь фавну ни за какое золото мира не вырвать из лона природы. Иногда по ночам я наблюдала, как хрупкая женщина бежит под покров деревьев академического парка и возвращается только поутру.

Время пролетело незаметно, и настала пора возвращаться в родные стены академии. Тяжесть возложенной на наши хрупкие плечи миссии давила не хуже груды камней. Но что делать? Придется идти!

***

– Да что ты вся издёргалась? – не выдержала Силия и повернулась ко мне.

– На кладбище это, конечно, обычное дело, но мне не по себе! То рука тролля проползет мимо, то вон там, на сером надгробье, голова орка подмигивает! Всё просто замечательно!

– Я же уже объяснила: старшекурсники-некроманты готовятся к выпускным экзаменам, а это кладбище – ближайшее. Не обращай внимания на мелочи, лучше ищи этот расприй.

– Да меня всю передёргивает! Иду-то с трудом, а ты еще хочешь, чтобы я искала растение!

– Ну за что ты мне такая впечатлительная досталась?!

Нет, ведьма смерти никогда ведьму жизни в таких вещах не поймет! Это же отвратительно! А Силька идёт себе спокойненько. Вон даже ту самую руку пнула ногой в сторону и пошла дальше. Одно хорошо – хоть кто-то расчищает дорогу!

Мы рыскали между надгробиями второй час, и даже у меня частично выработалась невосприимчивость к местной кладбищенской живности – я спокойно прошла мимо высунутой из-под земли ноги с обгрызаными когтями и даже не вздрогнула! О как!

Но когда мне на плечо опустилась рука, я огласила кладбище таким громким "А-а-а!", что все мертвые дружно перевернулись под землей, а кто-то, мне показалось, даже неласково отозвался о моей матушке. Там, где-то справа. Силька за компанию присоединилась к моей акапелла, поэтому эффект был двойной.

Повернувшись на пятках, увидела высокого бледного парня с длинными чёрными волосами, лицо которого выражало всю грусть волшебного народа, гонимого тёмными магами на востоке.

Я даже рот захлопнула… быстренько так. Живой же, вроде?

Потрогала пальцем – точно живой. Что хочет?

Силька взяла меня за руку в молчаливой поддержке, и, было струхнувшие, мы быстро взяли себя в руки и смотрели снизу вверх – представляли собой безмолвную статую укора. И ничего мы не трусливые, нервные просто немного. Вы бы тоже на нашем месте не смогли промолчать, точно-точно!

– Если ищете расприй, то его тут нет. Вчера последний лично собрал.

Мы в немом удивлении уставились на парня. С виду-то и не скажешь, что штатный нарушитель. Так, кладбищенский романтик.

– С чего взял, что мы какой-то расприй ищем?!

Вот ещё, буду я признаваться, как этот дурак! Если кто стуканёт – точно из академии вылетим. Ишь, бесстрашный попался!

– Ведьмочка, видел я, что вы исключительно по зарослям люпия рыщете, а там только расприй и растёт. Да я вот, собственно, о чём: здесь его уже нет. На соседнем кладбище ещё должен остаться. А то бродите туда-сюда, уже глаза замозолили. Мне готовиться надо, а вы только мешаете.

Наши с Силькой подбородки синхронно устремились вверх на последней фразе, но слова благодарности буркнули всё равно. Всё-таки подсказал, как-никак.

– Кай, – представился напоследок он.

Вот так просто – Кай, и всё? А как же Максимилианус, Сильвестр, Вальтер, Бальтазар и тому подобные? Я даже разочаровалась в образе грустного некроманта.

Посмотрела на Сильку и по высоко поднятым бровям сразу поняла – она полностью разделяет мои сомнения. Надо, что ль, самим ему эпичную кличку придумать, раз родители не позаботились о сыне-некроманте. Ведь точно потомственный, а имя на три буквы. Непорядок!

Хотя, что говорить, мои родители тоже не особо заботились, как с таким именем будет жить ведьма.

Мамочка – ведьма смерти – когда мной беременная была, стала такой романтичной особой, какой её в жизни никогда никто и не видывал. Всегда все жители деревни вокруг неё по струночке ходили, слово лишнее молвить боялись, а тут на тебе: во двор заходит, цветочками любуется, комплиментами одаривает. На удивление, деревенские не расслабились, скорее, наоборот: теперь вообще рот не открывали, только с готовностью кивали и молча со всем соглашались. И вот с таким прекрасным настроем любимая мамочка и назвала меня Орхидеей.

Для всех – просто Дея. Мое истинное имя знают только родственники да Силька.

Папа с мамой не спорил, так как просто напросто отсутствовал в моей жизни. Да, если бы и был – с моей родительницей трудно не согласиться. Себе дороже!

– Дея, – представилась я.

– Силия, – кивнула подруга.

Кай с серьезно кивнул и ушёл восвояси. Ну а мы пошли на соседнее кладбище, а то времени и так оставалось в обрез, скоро смеркаться начнет.

– Оно же заброшенное, – с сомнением протянула я, тихо намекала на путь отступления.

Мне казалось, что в такой гробовой тишине каждый звук разносится эхом по окрестностям. Сумерки полностью вступили в свои права и заставляли ёжиться от влажности, что поднялась в воздух.

– Вот видишь, и никаких ползающих рук, – подбадривала Силия, перешагивая могучие корни.

Я была настолько сыта посещением мертвой земли, что клятвенно пообещала: год не суну нос на кладбище. Конечно, если только опять во что-нибудь не вляпаюсь. А я вляпаюсь, как пить дать, вляпаюсь, не зря мне дед предрекал непростой год!

– Девчонки! Я вас нашёл, – Бакстер с шелестом приземлился на дерево, растопырил крылышки и огласил местность радостным криком: – Я влюбился!

– Опять? – хором спросили мы с Силькой.

– А что? – натурально так возмутился Бакстер, будто не понимал причины такого глубоко возмущения.

– Ну сколько можно? – я забыла про эхо и громко простонала. В голове мелькали картинки перевёрнутого вверх дном шкафа с изодранными любимыми кофточками, раскрошенное по полу печенье, вино в наперстках.