Ночное проклятие

Выслушав его до конца и вдоволь наевшись взглядом парня, ожидающего чего-то большего, я стрельнула глазами в Тему и мысленно пообещала ему все казни мира.

Тот мило улыбнулся и пожал плечами. Мол, что ты удивляешься, так же всегда.

Я ему это «всегда» в узел скручу. Дело жизни и смерти нашел. Уйти ли дружку на предлагаемую работу в конкурирующую фирму или нет.

– На ромашке гадать не пробовал? – прямо посмотрела я в глаза Владимиру, и тот, и без того маленький, стал совсем скорчившейся фигуркой. – Ладно, забудь, это у меня юмор такой.

Тёма разом выдохнул и завертел головой, разминая шею. Гад, не забывал при этом посылать в мою сторону умоляющие взгляды.

– Не знаю, что тебе рассказывал Тема, но уверена – можешь смело отбрасывать половину в сторону.

– А… – открыл рот он, но я его перебила. Знаю я вас, сейчас все точки над «и» не расставишь – потом у моего дома паломничество начнется.

– Я не гадалка и не ясновидящая. Просто иногда я что-то угадываю, и это сбывается… – на этом месте Темка фыркнул, и я пнула его ногой под столом. Привел на мою голову, так что пусть теперь сидит и не мешает.

Я ему еще потом все выскажу.

Владимир резко приуныл, и я, добившись нужной кондиции, продолжила:

– Я попробую, но ничего не обещаю. Дай руку, – ненавижу это. Как же я это ненавижу. Но дар есть, и я должна им пользоваться, хоть изредка. Иначе – труба.

Владимир протянул мне свою маленькую ручку, и я посмотрела на открытую ладонь парня. Линии жизни, сначала мелкие и незначительные, начали проявляться и отпечатываться у меня в сознании.

Мои глаза были открыты, но я видела лишь мелькающие картинки. Детство, юность, свадьба с рыженькой девчушкой, дети, внуки, своя строительная фирма, смерть от руки конкурента. Ему не надо помогать, он должен идти своей дорогой – поняла я.

Так и знала! Я отпустила руку Владимира и глубоко вздохнула. Жалко, что потратила зря столько сил, но мне было необходимо узнать.

Иногда судьба подкидывала мне людей, судьбы которых были на распутье. Тогда мне и выпадала честь направить в нужную сторону или склонить к правильному выбору.

Но предсказывать судьбу я никогда не бралась. Только показывала путь при необходимости. Сейчас же такой не было. Скорее даже наоборот, судьба говорила мне – не лезь.

– Ничего, – сказала я, и оба парня разочарованно выдохнули. – Прости, но я ничем не могу тебе помочь.

Тёма пытливо смотрел на меня, но я отвечала ему спокойным взглядом. Друг прекрасно знал характер моего дара, но упрямо делал из меня экстрасенса. И еще, жук навозный, использовал это в личных интересах.

– Спасибо, – пролепетал Владимир и осушил чашечку заказанного латте. – Нам, наверное, пора…

Тема последний раз стрельнул в меня глазами, пытаясь понять по мимике, не угрожает ли что его очередному бойфренду, но я была спокойна, как гладь озера.

Говорить про нормальную ориентацию парня не буду, не мое дело. Вмешательство здесь ни к чему. Пусть Тема сам все поймет.

Глава 2

Льдинки звенели в бокале с морсом, но он не спасал от жары в душном здании выставочного центра.

– Фух, настоящий парник! – воскликнула дама в черном и распахнула веер.

Для нее это мероприятие было, в первую очередь, выставкой себя любимой. Странно, что она сравнила удушающую духоту с парником, а не с Монте-Карло. Явно, дамочка совсем недавно крутится по выставкам и пытается втереться в доверие к окружающим.

Туфельки у неё блестели стразами, веер – паетками, а волосы – блестками. У меня в глазах запрыгали зайчики, и я пошла дальше. Зрение берегу, знаете ли…

Была бы моя воля – туфельки моей бы здесь не было. Но. Всегда есть это злосчастное «но». Мое «но» равно работа.

Я подошла к нашей экспозиции и улыбнулась царившему там оживлению. Особенно большим спросом пользовались последние разработки – стеклокерамический обеденный стол с точечным подогревом и кресло с подставкой для стакана, которая поддерживала нужную температуру. Для состоятельных граждан выделяться на фоне своих друзей было делом чести. На этом желании я и зарабатывала хорошие деньги.

Нашей фишкой было штучное количество производимой мебели и предметов интерьера, которые выделялись не только дизайном, но и какой-нибудь технической разработкой. Нередко к нам приходили клиенты с индивидуальным заказом, который приносил мне огромную прибыль и хорошую репутацию, а заказчику лишний шанс выделиться в своем кругу.

Улыбнувшись паре постоянных клиентов, с которыми я имела дело сама, я отозвала Марину и шепнула ей пару слов.

Наконец-то! Теперь можно и на воздух! Эти коктейльные платья в такую жару – настоящее испытание!

Вдохнув раскаленного воздуха на улице, я передумала набирать полные легкие и поспешила в машину, к кондиционеру.

Ну и суматошный же денечек выдался! Сначала привет от патологоанатома, потом Тема со своим дружком, а теперь эта выставка. А ведь чуть про нее не забыла, хоть и готовились мы к ней целый месяц.

Дорога вилась серебристой лентой, уводя в глубины города. Время пробок еще не наступило, поэтому, быстро проскочив центр, я взяла курс на родной дом.

У меня была одна идея, как продвинуться в поиске причин проклятия, и сегодня вечером я хотела её проверить.

Соседи сегодня гуляли: вытащили караоке на улицу и горлопанили песни на всю округу. Под шансон я перерывала коробку с фотографиями, под патриотическую песню раскладывала их в хронологическом порядке на полу гостиной и под старый добрый рок материла недобросовестных производителей пластиковых окон.

Черно-белые снимки переходили в цветные, рассказывая историю рода и я, как бывало в детстве, опять засмотрелась на бабкину забавную шляпку с вуалью. Она была неизменным аксессуаром на её волосах, и не важно, куда она отправлялась, в булочную или в театр. Крохотное перо на снимке было безлико-серое, но я прекрасно помню его серебристый перелив и роскошный кристалл, который украшал основание пера.

Шляпка была неприкосновенна. Хранилась она в коробке, доставалась исключительно бабушкой и прикреплялась на волосы у винтажного зеркала. Да-да, винтажного даже для тех времен. С легкой паутиной трещин по дереву, от пола и ввысь, как мне казалось, малышке, недавно слезшей с горшка и с трепетом трогающей холодную поверхность зеркала.

Мама говорила, что бабушка свято верила в то, что шляпка отгоняет от неё особенно приставучие кошмары. Стоило выйти без неё, как самые жуткие монстры лезли в её сны…

А вот прабабка, настоящая деревенская женщина. В платке и с серьезным выражением лица, которое обязательно возникало на лицах у большинства жителей нашей страны, когда их фотографируют. Сидит на лавке с подругой, сама сдержанность. Но если внимательно посмотреть, видно, что в левой руке она прячет папироску, легкий дымок от которой еле заметен на фотокарточке. Чуть поодаль стоит мужчина, мой прадед, смотрит на свою жену с довольной ухмылкой. Говорят, она та еще проказница была…

Снимок тетки был разорван. Я соединила половинки и увидела, как прекрасная молодая женщина устало смотрит в сторону. Она не хотела смотреть на фотографа, тем самым обрекая его на падение и неминуемую травму, но, тем не менее, её сумели сфотографировать в очень выгодном ракурсе. Длинные ресницы оттеняли глаза, из которых так и хотелось прогнать выражение затравленности. Бабушка фыркала на неё и говорила, что из нашего рода сдалась только та, имя чье в переводе означает «победа». Сама Виктория оборвала все контакты с родней и миром, а на все попытки мамы пробиться к ней неизменно отвечала угрозой смены места затворничества.

Я помню, как мы с мамой приехали в какую-то хижину среди высоченных сосен, а тетка не выходя из дома обозвала маму «дурой, притащившей на гибель ребенка». К нам она так и не вышла. Мы прождали несколько часов и сдались. Искусанные комарами мы ехали домой, почесываясь и сохраняя гробовое молчание.

Вообще, детские воспоминания спутаны, местами ярки, местами в легкой дымке розовых очков. Они воспринимаются нами совершенно по-другому, нежели в любом другом возрасте.

Тогда тетка виделась мне этакой смесью Бабы- Яги и Рапунцель. Я представляла ей принца, который освободит её и оденет волшебные очки, чтобы она могла спокойно смотреть на людей и не бояться им навредить.

Я перевернула половинки и посмотрела на мелкие строчки.  Да! Отлично! Очень надеюсь, что она до сих пор живет в той глуши, и мне удастся её найти!

Поеду завтра же, как только приду в себя. Мама была категорически против этой затеи, поэтому буду пользоваться тем, что она отдыхает и ничего не узнает.  А то обязательно придумала бы повод не пускать меня в дальнюю дорогу. Судя по маршруту, ехать туда предстояло сутки. А, значит, ночевать мне нужно придется в машине. Точнее умирать.

Эх, лишь бы судьба мне машину не угробила в очередной отправке меня за грань. Идти пешком по глуши мне совсем не хотелось…

«Перестрахуюсь и остановлюсь в отеле пораньше!» – решила я для себя и сгребла фото обратно в коробку. Возьму с собой, надо же как-то налаживать контакт с теткой. Мама как-то обронила, что именно после того, как Виктория долго расспрашивала тогда еще живую прабабку о проклятии, она ушла в одиночное плаванье и оборвала все контакты.

Сегодня я твердо решила умирать дома. Очнуться в морге в очередной раз мне совсем не хотелось, поэтому обложившись конфетами и журналами, я завалилась на свою кровать и приготовилась получать удовольствие.

Шоколадное блаженство разлилось во рту, переливаясь на языке сливочным послевкусием, а воздушный орешек звонко хрустнул на зубах и рассыпался на мелкие частички.