Не обижайся на меня, Матрешка!

У нас в доме есть киска. Нашла ее семь лет назад в саду на загородной вилле у подруги дочка-студентка. Можно сказать, спасла от суровой итальянской зимы (да-да, и здесь бывают морозы!) Принесла слепой комочек в ладошках, прижимая к груди. Нежный котеночек вырос и превратился в своенравную ленивую кошку, которая кусает меня за пятки и начинает угрожающе шипеть, когда меняю ей туалет. Может и коготками до крови цапнуть. Иногда я ею боюсь…

Однажды дочь ушла на ночное дежурство в госпиталь, не успев купить корм (это ее святая обязанность). Я тоже заработалась и забыла. Так киска меня затерроризировала! Запрыгнув на холодильник, следила за каждым движением и злобно шипела. Шерсть дыбом, глаза сузились, сверкают. Предлагала ей котлету, пельмени, даже заветную баночку кетовой икры распечатала, но она к этой еде даже не приблизилась. Итальянские кошки предпочитают исключительно «свой» корм, причем излюбленных видов. Не знаю, что производители там в банки пихают, но Дульсении и Котэ требуют именно то, к чему уже пристрастились.

Ночь прошла неспокойно. Кошара уселась рядом с кроватью и злобно урчала, ожидая, не высунусь ли я из-под одеяла. Утром спасалась от нее бегством на работу. Дочь пришла, принесла любимый корм. Кошка наелась, успокоилась и спать пошла…

И это не единичный случай. Иногда, каюсь, плохие мысли лезли в голову: может оформить ее в специальный приют? Пишешь заявление, объясняешь, по какой причине (в нашем случае – кошкина агрессия) не можешь содержать животное в доме. Но каждый раз жалко становилось. Диковатая она у нас, предпочитает покой и одиночество, а контингент в приюте тот еще: безнравственные и ревнивые Орланды и Фердинанды, блудливые Аннабеллы и Магдалены. Не исключено, что будут ее обижать…. Стали корм с огромным запасом закупать, а туалет менять на балкон крадучись выходим, чтоб не видела. И телевизор громко не включаем – не любит шума. Вот так вымуштровала она нас.

Проблема, казалось бы, неразрешимая возникла, когда дорогих гостей ждали. Из России в отпуск сын с женой и двухлетним Артемкой приезжал. Столько лет не виделись! Но куда на месяц кошку пристроить? Так, чтоб уютно и спокойно ей было, чтоб навещать могли? Нашли пансионат рядом с домом: передержка – 8 евро в сутки. Ну кому как, а мне показалось дорого. Рискнули, дома оставили, решив, если что, то немедленно…

Знаете, обошлось без ЧП. Киска вела себя при гостях прилично, никого не искусала и не исцарапала. Да ее и не видно-не слышно было. Ночью же подкрадывалась под детскую кроватку и мурлыкала, мурлыкала. Когда ребенок выбегал на балкон, она следом за ним неслась, тревожно мяукая.

С малыша мы, конечно, глаз не спускали, но однажды не доглядели. Подскочил к кошке, когда она только трапезничать начала, и отчаянно схватил за хвост (ну вот откуда в мальчишках это – чтоб кошку да за хвост?) Мы даже ахнуть не успели. Но грозная мурка лишь оторвалась от своего лакомства и, неторопливо облизываясь, снисходительно так глянула на малыша. Мол, чего с него возьмешь! Человеческий детеныш…

Что же это получается? У нашей диковатой стерилизованной кошки, ни разу не познавшей радости любви, не имеющей котят, при общении с ребенком проснулся материнский инстинкт. Ну а как иначе-то скажешь?

Странно, но в Италии почти нет бездомных кошек и собак. Ни разу не видела. Зато в центре Турина открыто кафе, где Альфонсы, Николетты, Раймонды и Фар-Фуи важно прохаживаются между столиков, спят, едят и лазают по специальным стеллажам. Сюда можно прийти, чтобы пообщаться с ними – погладить, поиграть, а заодно выпить чашечку кофе. Это специальное «кошачье кафе», вот почему суровый ASL (санитарная служба) снисходительно относится к инициативе.

Сейчас даже в домах престарелых разрешено содержать домашних питомцев – кошек, собак, птичек, хомячков… А как иначе? Не на улицу же выбрасывать старого друга.

Недавно «La Stampa» опубликовала фото из госпиталя: синьора под кислородной маской, врачи в белоснежных халатах и огромный лохматый пес, которого привели в палату попрощаться с хозяйкой…

В каждой семье, где я ухаживала за больными стариками, были домашние животные. Относиться к ним требовалось с не меньшим почтением, чем к синьорам. Это вам не наши неприхотливые Барсики, Мурзики и Пушинки, которым налил в блюдце молока, почесал за ушком – они и довольны. Тут важно соблюдать не просто правила ухода, а своеобразные ритуалы, этикет. Основное, конечно, питание. Корм закупают в огромных количествах в дорогущих специализированных магазинах или не очень дорого в обыкновенных супермаркетах. «Остатки сладки», что со стола (кусочек курочки, например), ни один уважающий себя кот даже пробовать не станет.

Ветеринарное обслуживание здесь тоже ой-е-ей! Не только стерилизация и более серьезные операции, но даже простой препарат, скажем, против ушных клещей влетает в копеечку. Просто так его вам не продадут. Вначале нужно нести кошку к ветеринару, чтобы осмотрел ее, выписал рецепт, платить за визит.

Моя подруга работает в семье, где есть кот. Старенький уже, облезлый Отелло, не из породистых. Возникли проблемы со здоровьем. Хозяева обратились к знакомому ветеринару. Тот вылечил кота и получил в благодарность… квартиру. Да, и такое случается.

Еще важен телесный контакт. Кошек тискают, гладят, целуют, приучают спать с собой. Однажды знакомая баданте попросила, чтобы я сутки побыла с ее синьорой. При этом «забыла» предупредить, что в доме три сторожевых пса и несколько котов. Собак я побаиваюсь, но вот что странно. Они с грозным рыком сопровождали каждого, кто приближался к загородной вилле, но на меня даже внимания не обращали. Словно понимали, что пришла сюда ухаживать за их больной хозяйкой.

А вот что касается котов (кстати, таких огромных Котэ я до этого не видала) … Лишь примостилась в гостиной на узком неудобном диванчике, чтобы скоротать ночь, они полезли ко мне со всех сторон, недовольно урча и отпихивая друг друга. В какой-то момент почувствовала себя в «нехорошей комнате», хотя коты были не черными, как у Булгакова, а рыжими. Но такими же наглыми.

Еще одно наблюдение. Незамужние девы в Италии предпочитают брать на воспитание исключительно породистых кисок или изящных собачек, с которыми как с малышами возятся. Творожок обезжиренный для них покупают, шьют и вяжут наряды, выгуливают… Что-то вроде игры в дочки-матери получается. Девушки (они так и называют себя: мамочки!) отдают своим питомцам нерастраченную нежность, скрашивают в их компании свое одиночество. Они-то молодые, у них еще все впереди: и семья настоящая, и дети.

А вот большинство итальянских холостяков, причем супер-пупер (доктора, адвокаты, экономисты…) обожают котов. Именно котов, а не кошек, причем выбирают себе в друзья не элитных британских аристократов, а именно несчастных больных животных. Очень трогательно заботятся о них. В какой-то момент грань между понятиями «хозяин» и «домашнее животное» даже как бы стирается. Четвероногие любимцы становятся чуть ли не полноправными членами семейств.

Как-то мне предложили непыльную работенку: составить компанию коту, хозяин которого улетал со своей невестой в Лондон на премьеру Королевского оперного театра. Требовалось: снять квартиру с сигнализации, накормить Фиокко, сменить содержимое его лотка и часика три-четыре просто посидеть перед телевизором. В одиночестве кот мог одичать. Квартира новейшая, на последнем этаже. Кроме обычных окон еще и окна в небо, они открывались-закрывались с помощью пульта. Квартиру окружала терраса, выйти на которую можно из любой комнаты. Так вот, в каждой двери специально для котяры были пробиты и оборудованы ходы с легко открывающимися-закрывающимися дверцами. Выйдет старый облезший кот подышать свежим воздухом, травки витаминизированной пощипать, на птичек полюбоваться и обратно домой.

Однажды (это уже другая история) пришла готовить обед для пожилого синьора. В мойке – кошачья посуда. Но не «миски для киски», а шикарные, в мелких розочках, тарелки от дорогого сервиза. Из этой фамильной роскоши кушает огромный рыжий кот. Точнее, у него нет индивидуальной посуды, вся посуда в семье – общая. Столетний синьор, слава богу, здоров, а вот у котика серьезные старческие проблемы: отказывают почки, плохо работает кишечник, его без конца рвет…

Еще в этой семье есть сын-холостяк. Спортивный интеллигентный мужчина лет пятидесяти. Спрашиваю деликатно у него:

– Может котику специальную посуду купить? Из той, что вы с папой кушаете, негигиенично как-то… Микробы, инфекция…

Хозяин аж побледнел:

– Вы так считаете?.. Это очень опасно? Кот может заразиться?..

Все съел мой сын эмануэль…

Моему подопечному – 97 лет. Но я не говорю ему «синьор» и на «Вы» не обращаюсь. Обычно кричу из столовой так: «Умберто, подъем! Кушать подано!» Он отбрасывает в сторону одеяло и «La stampa», хватает трость и напевая гимн итальянских коммунистов «Bandiera rossa» (а мне все слышится: бандьера русса!) быстренько так, топ-топ, сначала в ванную мыть руки, затем за стол. Настроение у него обычно прекрасное, аппетит замечательный и я, честно говоря, не понимала, зачем ему баданта, то есть помощница, хоть и на три часа в день, если он не больной, не калека, все может делать сам.

Но у богатых, как говорится, свои причуды. Да, Умберто вполне может обойтись без прислуги – он ежедневно принимает душ, сам заправляет кровать, за кошечкой убирает (кстати, зовут кошечку нежно – Лира и это, конечно же, натуральная блондинка с хитро-наивными серо-зелеными глазами). В шкафах и тумбочках у него идеальнейший порядок… Но вот что касается покушать – здесь он беспомощен словно младенец. Дело в том, что для большинства итальянцев трапеза – не простое принятие пищи. Это священный ритуал. Белоснежные скатерти, льняные, пра-прабабушкины салфетки, тяжелые серебряные ложки, вилки и ножи, хрустальный бокал для вина, еще один – для воды (таблетки запивать), грисиньи – такие длинные хлебные палочки, сервизные тарелки (одна, вторая, третья…) и так далее, и тому подобное. И не дай бог что-то перепутать, не доложить, подать не в привычной очередности… Нет, Умберто не будет ругаться, кричать, но обязательно пошутит, мол, все – с сегодняшнего дня объявляю тебе диворцио (то есть развод!)

Два года назад, когда я впервые пришла в этот дом, Умберто протянул мне пятьдесят евро и отправил в магазин за продуктами. Предупредил: «Покупай только все самое полезное, самое необходимое!» И начал диктовать: печенье – можно два вида, несколько плиток шоколада, виноград, яблоки, клубнику, тортик «Тирамиссу», сухое марочное вино, будино (тип дессерта), а самое главное – мороженное! И побольше его, побольше – несколько пачек!»

Вы, наверное, подозреваете, что мой хозяин похож на Карлсона? Глубоко ошибаетесь! Он высок и строен словно юноша, хотя кушает за троих, делая упор на сладкое и мучное. Его классический рацион (кроме всевозможных деликатесов), куда в обязательном поряде входят блюда из макарон с соусом на первое и яичница на второе, я осторожненько дополнила легким супчиком и рыбой с овощами. А вот к тефтелькам из телятины так и не приучила. Умберто – вегетарианец. Не по моде, а по убеждению. Он всю жизнь не ел мясо, так что мои ухищрения, когда пытаюсь добавить фарш в соус, терпят фиаско. Нет, он не отбросит тарелку в сторону, но будет демонстративно и очень долго в ней ковыряться, отодвигая в сторону несъедобные, по его мнению, микроскопические кусочки.

Однажды изощрилась и подала ему на второе нежнейшее куриное филе, припущенное на оливковом масле и украшенное сверху веточкой розмарина. Поставила на стол и побыстрее скрылась, чтоб не мешать созерцанию ароматного творения, не спугнуть: может на этот раз соблазнится? Копошусь на кухонье и вдруг слышу всхлипывания: «Mi perdoni… Mi perdoni…» Это дедушка мой извинялся перед курицей прежде чем ее есть.

НЕ ГРАФ, НО ВСЕ ЖЕ…

Я уже давно знакома с этой семьей и всегда была уверенна, что Умберто – аристократических кровей. Внешность у него, знаете, такая достойная, держится всегда спокойно, уверенно. В гольф играет (вернее, еще год назад играл), начитанный, чистоплотный… Воспитание, манеры – чем не граф, хотя графья тоже разными бывают…

Умберто отпроверг мои домыслы. Рассказывал, что родом из очень бедной пьемонтезской семьи, работать по хозяйству начал с семи лет – «топтал виноград» («топтание» винограда в огромных чанах – одна из стадий приготов ления домашнего вина). Были, вспоминает, такие времена, когда они со старшим братом искали на лугах съедобную траву, ею и питались. Я прослезилась. Тут же вспомнились итальянские сериалы на российском ТВ пятнадцатилетней давности о том, как жители Аппенинского полуострова, спасаясь от голода, уезжали в погоне за птицей счастья в Южную Америку. Было это в начале века… Умберто как раз в 1917-ом родился.

– Значит, тебе с женой повезло. Она из богатой семьи оказалась? – Пытаю старика, выстраивая новую версию, которая бы подтвердила материальное благополучие семьи. Точнее, былое благополучие, о котором немало уже наслышана.

– Не так все было. Феломена оказалась еще беднее меня. Когда мы с ней познакомились, она с матерью и сестрой в каморке жила. – Охотно поддерживает разговор мой падрон, то есть хозяин. – Но я поздно женился, уже после войны… Ты же знаешь историю: мы были союзниками немцев, Муссолини приказал воевать – что я мог поделать? Но я не стрелял в людей, только вид делал, что стреляю. Рассуждал так: какое право имею убивать этого человека? Чем он хуже меня? Чем я лучше его? Да-да, я стрелял мимо…

Так оно было или не так – это уже вопрос времени. Более 70 лет прошло с тех пор, но память Умберто (хотите верьте – хотите нет) ясна, цепко держит фрагменты прошлого. Он достает из тумбочки и демонстрирует мне простенькие поржавевшие, но еще используемые им ножницы – единственный трофей, доставшийся ему с войны. Нашел где-то и вот столько лет хранит… Вспоминает, что именно тогда, на фронте, впервые попробовал шоколад и пристрастился к сладкому как к наркотику. Служил в авиации, паек был хороший и Умберто после деревенских-то трявяных харчей, быстро раздался и в высь и в ширь, превратившись в крепкого голубоглазого блондинистого красавца.

– Однажды, в сорок третьем это было, вернулись мы с механником после удачного боевого вылета на свою базу, а там – событие: приехали артисты, чтобы развлекать нас. Спускаюсь из кабины на летное поле, ноги онемевшие, весь в дыму, в мазуте, а к самолету несется, и обнимает меня, и целует – кто бы ты думала? – самая красивая актриса военной поры Марина Берти…

Подошел командир, говорит: «Ступай, Умберто, приведи себя в порядок и живо на встречу с артистами! Ты у нас сегодня герой дня, такая синьора тебя целовала…»

Умберто помолчал и торжественно добавил: «Да, за свою долгую жизнь я много красивых женщин познал». Но в этом торжественном признании если была толика хвастовства, то совсем-совсем крошечная. Он не из тех, кто бахвалится своими мужскими подвигами – он просто констатирует приятный факт своей жизни.

БОГАТЕНЬКИЙ БУРАТИНО

После войны Умберто и его брат Роберто довольно быстро разбогатели. Из сельской местности, где их предки испокон веков занимались виноградством, перебрались в город и каждый создал свой собственный семейный бизнес. В начале пятидесятых (снова вспомним историю) Италия вошла в «восьмерку» самых развитых стран мира благодаря такой организации экономики, в которую легко мог вписаться каждый, кто не ленив. Умберто ленивым никогда не был. Как я поняла из его воспоминаний, уже в пятьдесят шестом году (дата рождения сына, которого нарекли Эмануэлем – в честь последнего короля Италии) мой подопечный был уже «богатеньким Буратино». Об этом времени он любит вспоминать с гордостью и в то же время печально, даже с отчаянием. Позже вы поймете – почему…

Конечно, меня мучает любопытство: ну как это так, словно по мановению волшебной палочки можно взять – и разбогатеть? Я вот тоже не из ленивых, а что толку… Но выяснить этот вопрос так и не смогла, получая каждый раз обтекаемый ответ: «Торговал». Спрашиваю: чем? Отвечает коротко и исчерпывающе: «Всем!» Зато о том, что вскоре имел, говорит охотно и подробно:

– У меня появился свой офис, оборудованный по последнему слову. Компьютеров тогда еще не придумали, но все остальное, самое современное, что мог приобрести из техники, – приобрел и обучил пользованию бухгалтеров. Их у меня было трое, в том числе жена, но когда в семье появился малыш, я ее уволил, чтобы ребенком занималась. Он у нас не сразу появился – над этим серьезно потрудиться пришлось… На все лето снимал для них дом в Лигурии, а потом его выкупил. Для ведения домашнего хозяйства имелась прислуга… Был еще один дом – на горнолыжном курорте Червиния, трехэтажный, с бассейном, в гараже – пять машин… Я ведь и «Мерседес» тогда купил! – Да знаешь ли ты, что такое «Мерседес» в те годы?! Я не миллионером был, нет… Миллиардером!.. Постоянное наше жилье было на «холмах», рядом с городом: вилла на две семьи – мою и брата. У меня сын подрастал, у брата – дочка. Эмануэль имел все, что мог пожелать себе сын богатого синьора. Правда, учился плоховатенько, в школе за остальными тянулся еле-еле, в университете по всем предметам низший балл имел, по нескольку раз сдавал один и тот же экзамен… Но разве это его вина? Таким уж он у меня получился… Зато к путешествиям тягу имел чрезвычайную, земной шаг исколесил вдоль и поперек. В Австралию дважды летал, в Канаду – дважды, в России был бесчисленно, Африка, Япония, Китай… Трудно сказать, где только не был мой сын. Все невесту себе искал…