Каникулы Теши Закроватного. Теша в поисках клада

– Точно! Наверняка! – загалдели все разом.

Бывший банник Семён, живший здесь с тех времён, когда на месте детского лагеря была большая усадьба, и сам в начале смены немало напугал ребят. Правда, потом оказалось, что масла в огонь специально подливала Вика Незнамова, которая была знакома с Семёном уже не один год.

– Не скажет он ничего, – сообщил Теша. – Я уже спрашивал. Говорит: от леса подальше держитесь, никого хорошего там точно нет. Всё.

– Это Лихо Лесное! – замогильным голосом сообщила Вика. – Мне Семён как-то рассказывал… Лихо клад Настасьин охраняет…

– Да слышали мы уже про твою Настасью! – отмахнулась Эля.

– Ну она же была на самом деле! – обиделась Вика. – Вон портрет даже в главном корпусе висит.

Вика очень любила рассказывать истории про Про?клятую Настасью – дочь богатого помещика, который жил когда-то в усадьбе на месте лагеря. По её рассказам выходило, что Настасья, про?клятая собственным отцом, погибла от несчастной любви. Однако лагерный Семён внёс в историю некоторые поправки. Оказалось, Настасья Белоцерковская просто сбежала из дома, чтобы стать балериной, и блистала многие годы на столичных сценах. Что до её отца, он был не слишком рад такому решению дочери, однако смирился в конце концов и даже нянчил в старости внуков. К слову, знаменитая когда-то балерина Анастасия Белоцерковская, чей портрет висел по сей день в коридоре главного корпуса, приходилась прапрабабушкой нынешней директрисе лагеря – Зое Валерьевне, по прозвищу Нагайна.

А ещё Вика рассказывала, что отец Настасьи под старость будто бы сошёл с ума и все свои богатства закопал неподалёку от того места, где якобы утопилась дочь. Ни клада, ни озера с тех пор никто больше не видел. Историю про клад Семён не стал ни подтверждать, ни опровергать. Просто посоветовал ребятам держаться от леса подальше.

– Доброе утро! – Дверь открылась, и в комнату вошла Ксюша, явно отлично выспавшаяся и посвежевшая. На какое-то время все забыли про ужасы прошедшей ночи и сгрудились вокруг вожатой, расспрашивая, как она себя чувствует, и радуясь, что с ней всё в порядке.

– Всё хорошо, ребят, – улыбалась Ксюша. – Просто ногу судорогой свело, зацепилась за что-то… ерунда. Воды только наглоталась. Спасибо вам! Только у меня плохая новость – ну вы догадались уже, наверное. В поход, может быть, завтра пойдём, если распогодится. Сегодня точно не выйдет ничего. Будем в своём корпусе в игры играть. Пойдёмте в холл? Там ещё на территории у нас за ночь ветром пару лавочек снесло и кусок забора, представляете? Завхоз всё чинит сейчас. Кстати, – она строго посмотрела на Арама. – Ты выпустил наконец свою черепаху?

Черепаха Арама была Ксюшиной головной болью. Держать животных воспитанникам лагеря не разрешалось. Сам Арам уверял, что специально взял Че с собой в лагерь, чтобы выпустить его на волю. По информации юного биолога, климат здесь был самый что ни на есть подходящий для европейской болотной черепахи, а на местных озёрах должны обитать родственники Че. Однако каждый день мальчика что-нибудь останавливало. Так что вопрос о черепахе Ксюша повторяла ежедневно, это стало своеобразной традицией.

– Конечно! – с самым честным видом ответил Арам, и Ксюша вздохнула, понимая, что всё бесполезно.

В холле хмурый Константин Алексеевич извлекал с полок книжного шкафа какие-то настольные игры. Посередине комнаты он уже поставил низкий раскладной стол. Пару секунд поразмышляв, Константин Алексеевич развернул на столе игровое поле с надписью: «В поисках сокровищ» в центре.

Митя Гроссман, задумчиво глядя на поле, хмыкнул про себя, а затем обернулся к вожатой:

– Ксюша! А вы не слышали случайно каких-нибудь местных историй про клады?

– Кое-что слышала, – улыбнулась Ксюша. – Есть тут одна легенда. Но вообще-то это лучше меня, наверное, Эля Мухтиярова расскажет. Она же местная.

Все с недоумением обернулись к Эле.

Эля Мухтиярова и в самом деле жила в ближайшем к лагерю городке Солнцеморске и была дочерью тамошнего участкового. Её мама так часто бывала в командировках, что Эля привыкла отвечать не только за себя, но и во многом за своего отца, который был прекрасным полицейским и в то же время совершенно беспомощным человеком, когда дело касалось домашнего хозяйства. Именно поэтому высокая и нескладная Эля всегда считала себя ответственной за всё, что происходит вокруг, и старалась держаться «по-взрослому». Вдобавок, отправляя дочь в лагерь, участковый Алмаз Ибрагимович поручил ей присматривать за всем, что там творится. Так что теперь Эля чувствовала себя ответственной вдвойне и очень расстраивалась, когда что-то шло неправильно.

– Папа мне когда-то рассказывал, – неохотно подтвердила наконец она, пожав плечами. – Но это ерунда, конечно…

– Да рассказывай уже! – нетерпеливо вмешался Дима Доброхотов.

– Ну говорили, что есть клад в лесу, в гражданскую войну, что ли, кто-то зарыл, да я не помню толком! – Эля сердилась. Видно было, что пересказывать местные легенды ей совсем не хочется.

– Я слышала, – страшно смущаясь, сообщила вдруг Алёна Гасанова. Все обернулись к ней, ещё больше удивляясь. – У меня бабушка с дедушкой под Солнцеморском живут, в Богатырёво… бабушка рассказывала. Говорили, что после революции хозяин усадьбы – старый Белоцерковский, он тогда уже очень болел, а всё равно сбежал – собрал свои богатства и зарыл их вроде бы где-то в лесу у озера… ни карты не оставил, ничего. Его самого нашли потом, он в лихорадке всё повторял что-то про сокровище и про «Настино озеро». Потом то озеро искали, все пруды вокруг изрыли… ничего не нашли всё равно.

Дима и Митя Грохотовы многозначительно переглянулись.

«Не к добру это всё», – подумал Миша, но предпочёл промолчать. Пусть уж всё идёт как идёт.

* * *

В этот день Арам бродил по лагерю, потерянный, как никогда: исчезла его черепаха. С утра он решил, что Че по обыкновению забрался в какой-то укромный угол и спит, но найти его не удалось ни к обеду, ни позже. Истории о желтоглазом чудище, которое бродит вокруг и топчет скамейки, не прибавляли оптимизма.

– Может, он просто сам ушёл в лес? – предположил Миша, но Арам лишь покачал головой. Он изучил следы, оставшиеся вокруг корпуса, и пришёл к единственно несомненному выводу: Че был похищен. А вот кем и с какой целью – предстояло выяснить.

Глава четвертая

Рич-рач, или Ещё раз о любви

Арам сидел на кровати Мити Гроссмана и увлечённо водил пальцем по большой нарисованной от руки карте. Как пояснил Митя, карту – подробный план леса в окрестностях лагеря, нарисованный кем-то из их предшественников, – они с Димой Доброхотовым обнаружили в Красном уголке. И, конечно, предпочли, не сообщая о находке никому из старших, незаметно вынести её под одеждой.

Правда, рассказывая историю своей «случайной» находки, оба Дмитрия как-то странно отводили глаза. А Мише вдруг припомнилось, что они так и не признались, что именно им понадобилось в кабинете директрисы.

Первым делом Дима и Митя почему-то решили показать карту Араму. И теперь Арам со своим обычным слегка насмешливым видом подробно объяснял Грохотовым, почему никакого загадочного озера с зарытым возле него кладом существовать не может.

– Чисто гипотетически, – рассуждал он, поправляя очки, – озеро должно располагаться достаточно близко к лагерю – предполагается же, что и Настасья, и её папаша добрались от усадьбы до этого озера пешком и наткнулись на него случайно. План очень подробный, и в условной пешей доступности – всего три озера. На Русалочьем – база отдыха, когда её строили, наверняка всё перерыли. У Сонного – рельеф берега неподходящий. Там скалы кругом, зарыть ничего невозможно. Есть ещё Синее, но вы же понимаете, что там кладоискатели до вас всё перерыли. Хотя вообще-то я считаю, что за прошедшее время очертания берегов могли существенно измениться, так что клад вполне мог уйти и под воду…

Отвлекшись от карты и поправив на носу очки, Арам вдруг уставился куда-то отсутствующим взглядом и забормотал себе под нос:

– Европейские болотные черепахи обитают в пресноводных водоёмах, встречаются…

– Ладно-ладно, мы поняли! – Митя Гроссман, переглянувшись со своим приятелем Доброхотовым, потянул карту на себя. В этот момент дверь неожиданно без стука распахнулась, привлекая к себе всеобщее внимание.

– Вот! – Катя Величко, влетев в комнату мальчиков, плюхнула на ближайшую кровать толстую тетрадь с разрисованной цветами и сердечками обложкой. Следом за Катей в дверь несмело заглянула Алёна. – Это анкета! Всем надо её заполнить. Если не хотите открывать свои тайны, – тут она хихикнула, – можно подписываться ненастоящими именами. Или буквами!

– Инициалами[4 - Инициалы – первые буквы имени, отчества и фамилии. Или имени и отчества. Например, Миша Славин – М.С. Или: Константин Алексеевич Прохоров – К.А. Прохоров.], – негромко подсказал Арам, подняв голову от карты, – или псевдонимами.

– В общем, заполняйте! – распорядилась Катя и почему-то посмотрела на Мишу. – Только, чур, отвечать на вопросы честно! Если захотите, можно и наши ответы почитать, мы уже всё заполнили. И Теше тоже обязательно дайте заполнить!

– Я писать не умею, – буркнул голос из-под Мишиной кровати.

– Значит, будешь диктовать кому-нибудь! – не терпящим возражений голосом заключила девочка.

Ещё раз хихикнув, Катя окинула взглядом комнату, по очереди посмотрев на всех мальчиков и снова задержав взгляд на Мише, и вышла вместе с Алёной, жавшейся всё это время у двери.

Миша взял тетрадь в руку и раскрыл её на первой странице. «Анкета „Искателей”», – было написано в середине страницы крупным округлым почерком с завитушками. Вокруг надписи была нарисована фломастерами такая широкая разноцветная рамка из цветочков и веточек, что она занимала почти всю страницу.

На второй странице всё теми же разноцветными фломастерами в сопровождении бесчисленных рисунков шёл пронумерованный список вопросов, начиная с «Как тебя зовут?» и «Из какого ты города?». Здесь были вопросы об увлечениях, просьбы нарисовать картинку и написать стишок и даже загадочный вопрос «Есть ли у тебя парень/девушка?». Миша слегка задумался. До сих пор ему как-то вовсе не приходило в голову задаваться таким вопросом, да и «девушка» в его представлении – это была уж точно не его ровесница, а как минимум старшеклассница. Тем не менее он честно обдумал вопрос и даже вспомнил о своей дружбе с соседской девочкой Любой. Впрочем, по некотором размышлении он всё-таки пришёл к выводу, что Люба – его друг, а вовсе никакая не «его девушка».

– Дай-ка ручку!

Оказывается, Арам заглядывал Мише через плечо. Миша слегка удивился: он ни за то бы не подумал, что Араму может быть интересно заполнять девчоночью анкету. Но ручку, оставленную Катей вместе с тетрадкой, он другу протянул.

В этот момент дверь снова без стука приоткрылась, и в неё заглянул вожатый Константин Алексеевич. Не обращая внимания на вопросительные взгляды ребят, он нашёл глазами Мишу и поманил его пальцем, тут же снова скрывшись в коридоре. Заинтригованный, Миша поднялся со своего места и вышел из комнаты.

Константин Алексеевич стоял, переминаясь с ноги на ногу, и сжимал в руке свёрнутый в трубочку лист бумаги. Мальчик сразу живо вспомнил, что Котенька – настоящий поэт, и на прошлой неделе именно ему, Мише, досталась роль посыльного, когда влюблённый вожатый посвятил свои стихи морской русалке. «Неужели опять?» – подумал Миша. Да нет, вроде бы вожатый теперь русалку недолюбливает.

– Я могу тебе доверять? – очень серьёзно спросил вожатый, и Миша неопределённо пожал плечами. Константин пристально посмотрел на него, затем как-то безнадёжно вздохнул и наконец протянул свою бумажную трубочку.

– Вот, – сказал он, и Миша машинально развернул листок.