Снегурочка. Книга 1. Сказка для Светланки

– Ну… да…

– Эх, ты, пичужка синеокая, – вдруг тепло улыбнулся старец и присел на корточки перед девочкой. – Мы же с тобой сейчас не на открытки рисоваться идём и не на праздник, а подарки развозить. И потому нам тепло и удобно должно быть. А для того овчинный тулупчик – самое милое дело. Понятно теперь? – Светланка кивнула и несмело улыбнулась в ответ. – Тогда идём, – повернулся к саням дед. – Время я хоть и заморозил, но работы у нас с тобой ещё немало осталось.

А после началось самое удивительное. Забравшись в белые, словно вьюгой разрисованные зачарованные сани, девочка увидела стоящий в ногах огромный мешок, доверху наполненный большими и маленькими коробочками и коробками. Ну, прямо совсем как в мультиках. И так Светланке стало любопытно, как же сказочный дед будет все эти подарки по квартирам разносить, что она даже рот для вопроса открыла. Вот только сам вопрос задать не успела, потому как чуть язык не прикусила, когда три белоснежных скакуна вдруг сорвались с места, подгоняемые залихватским «Но, родимые!» от твёрдо стоящего впереди в санях хозяина, и через миг они оторвались от земли. А набрав высоту, ровно, будто по дорожке, помчались по воздуху, пролетая от дома к дому, от улицы к улице. Подарки в заветном мешке при этом засветились и вдруг стали высыпаться из саней серебряными звёздами-снежинками.

– Ой, Дедушка, – не утерпев, окликнула девочка деда Мороза. – А что это?

Старец оглянулся, и добрая улыбка осветила его лицо.

– А вот сейчас покажу, – пообещал он и направил сани к следующей многоэтажке.

Снежинки из мешка шлейфом высыпались из саней и, словно спустившийся с неба сверкающий млечный путь, замерли прямо над крышей. Тройка скакунов при этом послушно свернула с видимой только им опоры и, спустившись немного к земле, замерла вместе с санями что называется между небом и землёй на уровне где-то пятого этажа. А дальше! Млечный путь вдруг начал бесшумно осыпаться вниз. И каждая снежинка, достигнув какого-нибудь окна, садилась на стылое тёмное стекло чьей-то спящей комнаты и исчезала. А спустя мгновенье один или несколько осторожных неярких всполохов где-то внутри комнат эхом отвечали их прикосновениям волшебному звездопаду, выхватывая из темноты такие разные, но все до единой такие красивые, украшенные мишурой, дождиком и разноцветными яркими игрушками красавицы-ёлки. Светланка чуть из саней не вывалилась, наблюдая за происходящими на её глазах чудесами, и всё не могла оторвать глаз от ожившей сказки. Это было невероятно красиво.

– Что, нравится? – не оборачиваясь, спросил тогда белый старец.

– Очень, – ответила Светланка и снова взглянула на волшебный мешок. – Так вот как подарки под ёлку попадают!

– А то! Для них ёлка – как магнит. А детские сердца – как звёзды путеводные. Каждой звёздочке – своя сказка, – добавил он, и в голосе его девочка слышала и доброту, и гордость, и что-то ещё, очень-очень родное.

В ту ночь, одарив весь город, они успели побывать ещё в нескольких городах и деревнях, то поднимаясь над крышами высоток и осыпая каменные людские улья целыми фейерверками из звёзд, то спускаясь почти к самой земле и роняя на заснеженные крыши деревенских и сельских домов лишь пригоршню белых искр, которые через минуту становились чьей-то будущей утренней улыбкой. Хотя, смотря какая деревня попадалась. Иногда пригоршни оказывалось мало.

Светланка тогда засы?пала сказочного старца вопросами, а спустя год, в свою вторую сказку, сама уже что-то рассказывала, рассказывала – то про своих друзей, то вспоминая какие-то забавные и не очень случаи, то про свои любимые сказки и ещё, ещё. А Мороз, крепко придерживая поводья и направляя тройку красавцев коней, всё слушал, внимательно, не перебивая, будто это было для него очень важно. Слушал, улыбался и просил рассказать ещё. Девочка даже подумала, что возможно ему просто скучно одному в тишине носиться ночью над землёй. Вот он и взял её в компанию. И отвлёкся только раз, когда спросил у девочки, как же зовут её родителей, и в ответ услышал:

– Мама – Людмила Ивановна, а папа – Ярослав Всеволодович… Но папа маму Мила называет, а она его – Яром, – смутившись, зачем-то добавила Светланка.

Седой волшебник на минуту задумался, усмехнулся и сказал негромко:

– Людмила… Людям милая… А что, всё верно. А ты, значит, Светлана, – обернулся он к девочке, – светлая и чистая как снег. Тебе подходит. – Мороз улыбнулся и подмигнул ей.

– А папа? – тут же продолжила игру маленькая.

– А папа у тебя… солнце славит, – чуть запнувшись, важно кивнул дед.

И они снова разговаривали.

Ночь тогда всё не кончалась и не кончалась. Сияла себе полной огромной луной на чернильном припылённом звёздами небе, напевая волшебную колыбельную снов. И, казалось, что не слышно её пения, совсем не слышно, но в какой-то момент девочке вдруг почудилось, словно кто-то её по голове погладил ласково и слегка в глаза подул. Бубенчики под дугой сплели свои перезвоны в нежную мелодию, и Светланка уснула.

А утром прыгала по родительской кровати и рассказывала, размахивая руками, какие у деда Мороза кони огромные, какие сани красивые и какой мешок волшебный замечательный. Ей бы такой… И папа удивлялся её рассказу и переспрашивал дочку обо всём. А мама просто молчала, улыбалась и слушала. Только улыбка её казалась немного грустной…

Светланка сморгнула с ресниц тени воспоминаний, дождавшись, когда взметнувшаяся к ней волшебная позёмка, как и раньше, принарядит её в тёплое расшитое серебром одеяние. Шагнув из окна, она сразу же крепко обняла старого волшебника, получив в ответ порцию сильных, медвежьих, но осторожных объятий.

– Здравствуй, пичужка синеокая, – прогудело ей в макушку. – Целый год тебя не видел.

Он придержал свою Снегурочку на клубящейся под ногами позёмке, поманил ладонью створки окна, и те закрылись.

– Ой, дедушка, а ты чего задержался так сегодня? Успеем теперь всех объехать-то? – Девочка, спустившись на землю, сама побежала вперёд Мороза к саням, чтобы обнять крутые шеи запряжённых белоснежных красавцев и погладить их по шёлковой гриве. Те, в ответ склонив точёные головы, тыкались бархатными носами в раскрытые детские ладони и негромко фыркали, обдавая их тёплым дыханием, словно тоже радостно приветствуя маленькую знакомую. – У-у-у, мои славные, мои хорошие, – негромко приговаривала Светланка, перебирая струящиеся гривы и гладя освобождённой от рукавички рукой тонкие изящные лбы зимних скакунов.

Углядев подошедшего деда, девочка вернулась к саням и забралась внутрь на привычное место рядом с неизменным мешком. Мороз устроился впереди и наконец ответил:

– У нас с тобой сегодня другая дорога будет. Детишек я всех уже одарил – объехал. А с тобой, Светлана, мы в особое место поедем. В особые земли.

Глаза у девчушки распахнулись синими озёрами от удивления.

– Куда же?

– На север. Надобно нам один подарок довезти. Очень важный.

– Какой?

– Приедем – узнаешь, – погладил её по голове старец. – Путь у нас с тобой неблизкий будет… Ты знаешь что, ты подремли немного, а как подъезжать будем, я тебя разбужу. А то, думается мне, всю ночь меня прождала, глаз не смыкала.

Он чуть повёл посохом, и сорвавшаяся с его навершия снежная позёмка развернулась, как пуховый платок, и укрыла девочку уже огромным снежнобелым меховым покрывалом, укутав в тёплый и мягкий кокон. И сразу веки у Светланки будто отяжелели, глаза начали слипаться, и она провалилась в колдовской сон, в этот раз не успев даже взглядом со сказкой обменяться. Услышала только напоследок приглушённое: «Ну, пошли, родимые!», и сани, словно колыбель укачали её окончательно под ровную песню бубенчиков.

Проснувшись, Светланка увидела над собой глубокое чёрное небо. Оно искрилось и мерцало звёздами, и самая яркая из них ровно сияла прямо в центре небесного купола. Под ними простиралась во все стороны и растворялась в ночи бескрайняя снежная равнина, похожая на фарфоровое блюдо. А серебряное яблоко луны катилось по самому её краю.

– А, проснулась? Вовремя, – обернулся Мороз в ответ на её возню. – Теперь посиди немного тихо. Почти приехали.

Девочка снова огляделась и недоумённо спросила шёпотом:

– Где мы, дедушка?

Дед приложил палец к губам, потом натянул поводья, заставив свою тройку перейти на неспешный шаг, поднял к небу свой посох, а затем решительно стукнул им о полик возка. С навершия тут же сорвалась волна ледяного света и, как круги на воде, быстро понеслась во все стороны, едва слышно потрескивая. Светланка сначала зажмурилась от неожиданной вспышки, но, когда распахнула глаза, даже рот приоткрыла от удивления. И было чему удивляться.

Пейзаж вокруг них изменился до неузнаваемости. Не было больше равнины, так походившей на блюдо. Под ними, медленно приближаясь, плыл редкий лес, укрытый от морозов в пушистые инистые одежды, хранившие в своих складках мягкие синие тени. Среди деревьев высились такие же высокие каменные глыбы, тоже укрытые снегом, только не таким, как меховое одеяние окружавших их ветвей, а будто бы ровными белыми платками, гладко обрисовывавшими округлые макушки. И всё это было прекрасно видно Светланке, потому как ночи тоже больше не было. Свет, заливавший всё вокруг, больше походил на вечерний сумрак, в котором медленно падали с небес и кружились редкие, огромные, почти с ладонь девочки, невероятно красивые резные снежинки.

Сани, тихо позвякивая бубенцами, осторожно скользнули среди деревьев и замерли. Мороз поднялся и, прислушиваясь к опутавшей их тишине, настороженно огляделся вокруг. Светланка тоже выглянула из саней, крутя головой. Здесь тени казались хрупкими, ещё незастывшими окончательно, а тишина вокруг словно ложилась всё новыми и новыми слоями с каждой опускавшейся на землю снежинкой. И нигде ни единого намёка на движение.

– Ну, вот и на месте, – тихо выдохнул дед, не переставая напряжённо высматривать что-то меж древесных стволов и каменных боков. – Это, Светланка, земли Заокраинного Севера.

– Заокраинного? Это как? – подалась вперёд девочка, от любопытства чуть склонив голову на бок.

– Ну… кхм… – волшебник на секунду задумался, подбирая слова. – Земли эти находятся за краем твоего мира. Потому люди их и не могут увидеть.

– А почему так?

– А вот смотри. Тулупчик у тебя ладный. Тёплый, красивый, серебром расшитый. Со всех сторон его рассмотреть можно. Так?

– Так, – искренне согласилась Светланка.

– Только он на все пуговки застёгнут, и внутреннюю сторону его мы с тобой невидим. Да и кармашки его от нас тоже секреты хранят.

– Кармашки? А они здесь есть разве? – девочка озадаченно оглядела себя, сняла рукавички и залезла во внезапно обнаруженные карманы. – Ой! Это мне?

На её ладошке на развёрнутой чистой тряпице малиново алел карамельный петушок на палочке. В здешнем белом мире он казался пышущим жаром угольком из печки.

Мороз с улыбкой смотрел на порозовевшие щёчки своей спутницы. И когда она протянула ему свою находку, довольно крякнул и сказал:

– Это для тебя гостинчик. Кушай сама, внученька. Кушай и дальше слушай. Так вот, – он сдвинул брови и продолжил, – Этот лес – он непростой совсем, потому как находиться он…