Чужая война

Эльрик появился как всегда неслышно. Ганна увидела его, уже когда он поставил на стол пару бутылок вина. Того самого, что она ему утром с Марком послала. Уж коли такую красивую девицу нашел, как Марк рассказывает, надо ее и угостить как подобает.

– Нет никого, тетя Ганна. – Шефанго прошел к стойке и принес оттуда две глиняные кружки. – Выпьешь со мной, пока делать нечего?

– Эк ты пьешь, – заворчала она по привычке. – А закусывать?

– Мне-то? – он сверкнул клыками.

– А то! Кто в «Огурце» дебоширил? Весь город на рогах ходил три дня.

– Ну не здесь же мне было пьянствовать.

– Верно. Был бы здесь, уж я бы тебе прописала по хребту.

– Что ж утром сегодня не прописала?

– Да ты как мышь проскользнул, я и за ухват взяться не успела. – Ганна задумчиво отхлебнула из кружки и поцокала языком: – Знатное вино. Но на кухню ты все ж таки сходи. У меня там мясо холодное в шкафу и хлеб… ну ты знаешь где. Принеси-ка.

– Слушаюсь! – он выскользнул из-за стола.

– Да ладно ерничать-то. Чай не развалишься, господин Эльрик, если о старухе позаботишься.

– Ах, тетя Ганна, ну какая ты старуха? – мягкий голос его повис под каменными сводами, опустился, как пуховое покрывало. – Ты – женщина в самом расцвете своей красоты.

Эльрик вернулся с хлебом и мясом, прихватив по дороге свежей зелени. Почтительно поставил все это перед хозяйкой. Увернулся от подзатыльника. И снова разлил вино.

Посетителей не было. И так вот, вдвоем, потягивая «Молоко Драконессы», сидели они, пока не одолел Иоганну приятный, но необоримый хмель.

– Уезжаю я, тетя Ганна, – услышала она сквозь легкий шум в голове. – Ты извини, так уж получилось.

Ганна хотела сказать:

– Не уезжай. Обещал ведь, – и, кажется, даже сказала, потому что услышала такое знакомое:

– Надо.

Потом ее несли на руках. И ей хотелось заплакать, но слез не было, а было чуть хмельное и светлое, и грустное, но не очень, осознание расставания. Нового. Но, может быть, однажды он приедет и останется? Может быть. Даже скорее всего.

Ганна слышала заботливый голос мужа. И Эльрика:

– Все, Джозеф. Она спит уже.

Джозеф спрашивал что-то про коня. Про припасы. Какое все это имело значение, если Эльрик опять уезжает? Что припасы? У нее, у Ганны, всегда заготовлены ему в дорогу и мясо, и сухари, и сушеные фрукты. И овес для его лошадей. Но зачем ему уезжать? Зачем?

– Я тебя очень люблю, – услышала она близко тихий голос Эльрика. И заснула.

– Ты ее до утра не трогай, – посоветовал де Фокс хозяину, отходя от кровати. – А завтра все в порядке будет.

– Куда вы уехали-то? – очень серьезно спросил Джозеф. – Когда ко мне спрашивать придут.

– С чего ты взял, что придут?

– Господин Эльрик, – укоризненно протянул трактирщик. – Я ж вас не первый год знаю.

Шефанго вздохнул:

– Скажи – на юг поехал. Через Карталь, к исманам, в Мерад.

– Они же на север искать кинутся.

– Вот пусть на севере и ищут. Ладно. Пора мне.

– Когда вернетесь-то?

Эльрик пожал плечами:

– Как получится.

– Но вернетесь?

– Вернусь, – уверенно соврал де Фокс. И вышел.

* * *

Вечерняя молитва – понятие растяжимое. Джэршэиты проводят ее точно по расписанию, но в Эзисе солнце раньше встает и раньше заходит, так что по удентальскому времени эта самая молитва приходилась как раз на середину дня. На первый взгляд, конечно, выходить под вечер не слишком разумно. Но как раз в половине дневного перехода из города стоял удобный караван-сарай. Если отправляться в путь с утра, останавливаться там не станешь, а до следующего дойти – не успеешь. Вот и ходили караваны на юг, выходя из Уденталя «после вечерней молитвы».

Эльрик с Киной выехали через северные ворота. Принц язвительно раскланялся со стражниками, до которых уже дошли слухи о безобразном избиении Хальпека, но еще не дошел приказ об аресте шефанго. Кина проигнорировала мрачных солдат.

Эльфийка очень прямо сидела в седле, кончиками пальцев управляя своей неказистой лошадкой. Лошадку звали Мымра. И предназначалась она исключительно для того, чтобы возить эльриковы доспехи да разного рода объемистое барахло. Де Фокс купил ее перед последней войной, в которой ему довелось участвовать – лет пять назад, – и тогда Мымра послужила верой и правдой. Для наемника – мождока – каковым являлся Его Высочество, самым верным способом заработать деньги, была военная добыча, иначе говоря – грабеж, а рыжая кобыла Эльрика меньше всего годилась для перевозки награбленного. Вот и таскала послушная Мымра трофеи хозяина. До первого перекупщика.

Кина не очень походила на добычу. Впрочем, приходилось возить и женщин. Правда, ни одна из этих женщин не сидела в седле так легко и незаметно. И ни одна из них не умела править, не раздирая губы трензелем, легко и ласково касаясь поводьев.

– Нам сейчас главное из Уденталя выехать, – Эльрик критическим взглядом окинул Кину и Мымру. Поморщился. – А там я тебе что-нибудь добуду. Поприличнее.

Рыжая черноносая Греза затанцевала на тонких ногах, капризно раздувая ноздри. Она застоялась в уютной конюшне. Соседство послушной и тихой Мымры давно раздражало кобылу. А теперь еще, извольте видеть, хозяин не дает сорваться в галоп, выбирает повод, заставляет идти размеренной скучной рысью.

– Я тебе попляшу! – рыкнул де Фокс, и Греза послушно притихла.

* * *

Нафиз встретил их во дворе караван-сарая, посреди упорядоченной толкотни и шума. Постоял, покачиваясь с пятки на носок, глядя, как спешивается огромный легкий эльф, как подхватывает он на руки ослепительной красоты девушку, совершенно не похожую на страшилище-брата.

«Брат. Как же, – хмыкнул купец про себя, – знаем мы таких братьев. Сами такими были». Впрочем, отношения этих двух эльфов его не касались. Девочку неплохо было бы заполучить в свой гарем, но кто знает, чего ожидать от эльфиек? Пусть уж лучше остается сама по себе. А вот этого, здоровенного, если он сумеет понравиться, можно, пожалуй, осчастливить предложением постоянной работы.

Нелюдям, какими бы грозными они ни были, в одиночку на Материке не выжить. Всем нужна защита, нужны покровители. Особенно если у них есть сестры, нуждающиеся в заботе.

Купец ответил на поклон эльфа. Так себе поклон, прямо скажем. Не поклон даже, а скорее намек на него. Или даже намек на намек поклона. Ну да икберы с ним, в конце концов, от парня требуется не умение шею гнуть.

– Келья справа от угла для твоей сестры. – Нафиз перестал раскачиваться и пожевал губами. – Твое место у воинов.