Дева и Змей

– Он крещён, – продолжил князь, – а значит, угоден Богу. Он – невинный младенец, и нет на нём греха. Богу мой сын люб, люб ли он вам?

– Люб, господин, – слитно прогудели голоса. Столько в них было лжи, что новоиспечённый наследник оставил играться с самоцветами и удивленно оглядел площадь.

– Они обманывают!

– Знаю, – усмехнулся в усы отец, – но это моя забота, Мико. Раз люб вам новый княжич, – он вновь возвысил голос, – так пируйте сегодня и пейте в его честь! А кто скажет худое слово о сыне моём и наследнике, с тем поступлю я, как должно поступать с ядовитыми гадами и коварными изменниками. И пусть казнь злоязыкой жены всем вам будет уроком!

Он сел в услужливо подвинутое кресло, поднял сына к себе на колени. А молодые парни дружно взялись выкатывать на площадь большие бочки с вином и пивом. И тут же, прямо среди шарахнувшихся в стороны людей, начались приготовления к казни кормилицы. Странно, что люди боялись, но продолжали с любопытством следить за долгой и кровавой процедурой умерщвления плоти. Княжич тоже наблюдал смерть впервые, однако куда интереснее казалось ему смотреть на зрителей, с ужасом наслаждавшихся каждой минутой нарочито затянутой казни. Какие они смешные. Какие непонятные. Почему они, если так боятся, не уйдут отсюда? Зачем обманывают отца? А ведь им нравится смотреть, как убивают его кормилицу, им нравится смотреть, как убивают других смертных – тогда чего же они боятся? Того, что когда-нибудь с ними будет так же?

И только в тот миг, когда истерзанная женщина испустила дух, он понял… задохнулся от понимания, вскрикнул, схватив отца за руку. Дождем посыпались на ковры и на землю внизу красивые блестящие камешки.

– Что? – отцовские глаза впились в его лицо с нетерпеливым ожиданием. – Что такое, малыш?

– Я… – княжич не знал, как правильно сказать, но отец ведь поймет, даже если неправильно, – я забрал её. Я её… съел? Ка-ак, как серый волк…

– Она вкусная? – губы отца тронула легкая ласковая улыбка. – Вкусно было, сынок?

– Да-а…

И князь сделал то, что позволял себе очень редко: расцеловал сына в румяные на морозе щеки. Обнял, прижимая к себе покрепче:

– Вот и хорошо, Мико. Вот и хорошо.

…А на Змеином холме свет и тень перестали спорить с законами природы, и солнце касалось травы сквозь кружева тонких веток и широких листьев. Здесь пели птицы и жужжали насекомые. Так славно было и красиво. Почему же, зачем же придумали, что под холмом таится зло? Почему нельзя было сочинить сказку о доброй фее? Ведь, казалось бы, самое подходящее для ее обитания место – этот лес, с могучими деревьями и нежными цветами, с прозрачным быстрым ручьем, берущим начало на склоне холма.

В этом ручье бриллианты превращаются в звезды.

Элис ступила на тропинку, волглую даже сейчас, когда солнце почти поднялось к полудню. Вспомнила, что Курт говорил о непроходимых зарослях. И пошла, всё быстрее и быстрее, снова радуясь и удивляясь тому, что дорога в гору преодолевается так легко и весело, будто бежишь вниз по пологому удобному спуску. В таком темпе, чтобы подняться на вершину, хватит четверти часа.

Правда, выйдя к чёрной замковой стене, Элис замедлила шаги, и с удовлетворением почувствовала, как легкомысленное веселье, пробудившееся в лесу, вновь сменяется настороженным любопытством.

«Тёмные стеклышки, – напомнила она себе, – как будто смотришь на затмение».

Ну, вот и ворота. Открытые как и в прошлый раз. Пуст мощёный камнем двор. И, кажется, приоткрыта высокая и узкая дверь, ведущая в башню…

– …Не входи! Не входи во двор, не входи, не входи…

Что? Кто это?!..

Птицы. Разноцветные, пёстрые, с блестящими круглыми глазами. Обычные птицы облепили ветви деревьев, качаются на гибких лозах над стоящей поодаль скамьей, перепархивают по земле, трепеща крыльями:

– …не входи!

– Кто здесь? – громко спросила Элис. – Кто это говорит?

– О, – прозвучал знакомый голос, и Невилл (откуда взялся?) вышел ей навстречу, склонил голову. Блеснули искры вплетенных в волосы рубинов, – какая приятная неожиданность, мисс Ластхоп! Я не мог и предположить, что вы придёте, когда солнце в зените. Неужели там, где вы изучаете фольклор, вам ничего не рассказывали об этом удивительном времени? Почти столь же прекрасном, как серые сумерки.

– Не могла же я за год выучить все суеверия.

– Все не выучить и за столетие, – Невилл сделал шаг по направлению к ней, и птицы вдруг вспорхнули цветным облачком, умчались в лес, под защиту густых древесных крон. – Да и стоят ли они изучения? Но вот это:

Бойтесь, бойтесь в час полуденный выйти на дорогу:

В этот час уходят ангелы поклоняться Богу.

В этот час бесовским полчищам власть дана такая,

Что трепещут души праведных у преддверья рая… [стихи Мирры Лохвицкой]

Впрочем, вам нечего бояться. И не слушайте птиц – они сошли с ума, слишком много света видели их глаза сегодня, слишком много прекрасного и чистого света, не вместившегося в их маленькие глазки, в глупые пустые головенки. Я рад видеть вас здесь, будьте моей гостьей.

– Нет, – сказала Элис решительно.

И отступила назад. На шаг.

– Вы по-прежнему боитесь меня? И всё же пришли. Зачем, мисс Ластхоп, чтобы сообщить о своем решении?

– Я выбрала, – подтвердила Элис, – я хочу узнать правду, хочу знать кто вы, и что здесь происходит. Вы обещали рассказать. Но в замок я не войду. И если вы не боитесь полуденного часа, то пригласите меня на прогулку. Как в прошлый раз. Или здесь больше не на что смотреть, кроме того озера?

– Зеркала Неба. Озеру дано имя, так почему бы не называть его по имени? Да, мисс Ластхоп, разумеется. Я приглашаю вас на прогулку и обещаю, что скучно не будет, и я приложу все усилия, чтобы ответить на ваши вопросы. Пойдёмте? – он вышел за ворота.

– Что, прямо вот так? – Элис окинула его взглядом: средневековый костюм всех оттенков красного, легкий короткий плащ, тонкий, как сигарный дымок. – Вы даже не переоденетесь?

– И более того, – Невилл тепло улыбнулся, – попрошу вас надеть вот это.

На плечи Элис, приятным холодком пощекотав горячую от солнца кожу, легла жемчужного цвета газовая накидка.

– Плащ-невидимка, – объяснил Невилл. – Мы будем гулять по довольно людным местам. Вы ведь умеете ездить верхом?

Как будто это было самым главным!

– Позвольте? – прохладные пальцы, чуть коснувшись шеи Элис, застегнули у ее горла золотую фибулу. – Вот так. Хотите посмотреть на себя?

Элис опустила голову и увидела тропинку, цветы, траву на обочине. Развернулась на пятке, так быстро, как будто рассчитывала сама себя застать врасплох за спиной.

– Но как же так?! – она вытянула из-под плаща руку и все равно не увидела ее. Поднесла к самому лицу, потрогала себя за нос. На ощупь все в порядке: и рука, и пальцы, и нос…

Оставалось лишь глупо спросить: «Невилл, а вы меня тоже не видите?»

Именно так Элис и поступила.

– Глазами – нет.

Он сбросил свой плащ на руки подоспевшего слуги.

Откуда они берутся, Элис понять уже отчаялась. Только что не было, и вот уже есть – с поклоном протягивает хозяину вторую такую же накидку.

– Это выглядит вот так, мисс Ластхоп, вы застегиваете фибулу, и…