Врагов выбирай сам

– Есть связь с колдуньей. Дитя мое, – владыка Адам сочувственно покачал головой, – ты падаешь все ниже и ниже, ты уже начал убивать людей, ты безвозвратно губишь свою бедную душу, зачем же упорствовать, усугубляя и без того тяжкую вину? Сейчас тебе нужно каяться, чистосердечно и искренне каяться, чтобы спасти себя и своего брата…

– А он при чем?

– Разве того, что он колдун, недостаточно?

– Альберт не колдун.

– Интуит, дикий маг – называй как хочешь. – Обутой в сандалию ногой митрополит поворошил осколки гипса на полу. – Вид христианских святынь противен тебе, Миротворец?

– Нет.

– Однако ты уничтожил распятие. Что ж, давай считать это случайностью. Я слышал, ты неглуп. – Владыка подпер щеку ладонью, разглядывая Артура с задумчивым вниманием. – Скажу откровенно: ты не производишь впечатления человека, хоть сколько-нибудь наделенного способностью мыслить, и в то же время я понимаю, что убогого рассудком Враг не выберет своим эмиссаром. Видимо, в тебе он получил редкое и счастливое сочетание разума и силы, а исходя из этого предположения, я могу надеяться, что ты правильно оцениваешь положение, в котором оказались вы с Альбертом. Список обвинений ты выслушал и знаешь, что любое из твоих преступлений карается смертью. Я, в свою очередь, прекрасно понимаю, что ты будешь отрицать все, вообще все, уповая на то, что Сатана защитит тебя от пыток, а также на то, что в ордене Храма рано или поздно прознают о твоем аресте. Вопрос лишь в том, сколь долго ты будешь упорствовать во лжи, не так ли, сын мой? Мой бедный, грешный мальчик…

Артур выдержал лицо и даже сумел снова улыбнуться:

– Я не лгу в храме.

– Ты уже начал. Ну да ладно, пока что мы лишь беседуем, один на один, без писца, без дознатчиков. Дело в том, что никто не найдет тебя здесь, Миротворец, никто даже не будет тебя искать. Ведь ты не вернулся из Серого леса и не вернешься до тех пор, пока мы не получим от тебя полного и искреннего признания во всех совершенных преступлениях.

– Зачем так сложно? – удивился Артур. – У вас же наверняка все готово, нужна лишь моя подпись или как здесь заведено? Кто мешает нарисовать и ее тоже?

– Только и исключительно забота о твоей душе, дитя мое. Мне не хватает некоторых подробностей, и я хотел бы получить их из первых рук. Ты же, покаявшись во всем, спасешь себя от геенны, а своего брата – от смерти.

– Ну да?

– Ах, Миротворец! – Владыка Адам встал из-за стола и подошел к Артуру, ласково заглянул в глаза. – Неужели ты думаешь, что я возьму на себя такой тяжкий грех, как смерть некрещеного? Неужели ты полагаешь, что я способен отправить в ад бедную, заблудшую душу? В ад – на вечные мучения, в огонь, в кипящую серу, без всякой надежды спастись хотя бы во время Суда… Итак, какой порядок тебе предпочтительнее: будешь отвечать на вопросы сразу или сначала убедишься, что твоему брату здесь может быть куда хуже, чем в преисподней?

– Спрашивайте, – сказал Артур.

– Зачем вы ездили в Стополье?

– По заданию ордена Храма.

– В чем заключалось задание?

– Я должен был выяснить, крещен ли Зако Чопич, Золотой Витязь.

– И это все?

– Все.

– Что же ты выяснил?

– Он не крещен.

– Не был крещен, – поправил отец Адам, – ты ведь убил Зако. Удалось ли тебе узнать причины, по которым этот бедный юноша оказался лишен крещения?

– Да.

– А есть ли у тебя доказательства того, что причины эти не просто плод крестьянских суеверий?

– А вы по-прежнему считаете, что ваша сила от Господа?

– Таинству помешала твоя проклятая кровь!

– Да оба хороши! – Артур не выдержал и рассмеялся. – Один другого святее. Что вам еще интересно, Ваше Высокопреосвященство?

– Ты много времени провел в архивах стопольского прихода. Что ты искал там?

– А как вы думаете?

– Что ты нашел?

– Ну и мразь же вы, Ваше Высоко…

… Пощечина была, конечно, вполне заслуженной, но, на взгляд Артура, митрополиту сан не позволял заниматься рукоприкладством. Вообще бить начали как-то часто. Ой, не к добру…

– Что ты нашел?! – лязгнул металлом в голосе владыка Адам.

– Между прочим, – с легкой обидой напомнил Артур, и слизнул кровь с разбитой губы, – священнику пристало быть смиренным и милосердным. А вы орете, будто вам яйца прищемило. Что нашел, то нашел… все равно мне оно не пригодилось. Ерунда всякая в тех архивах. Отец Димитрий с настоятелем монастыря, где вы учились, переписывался пару лет, а я черновики разыскал. Будто вы их сами не читали?..

«А ведь не читал, – сообразил он тут же, – вообще не видел, и о письмах не знал ничего. Иначе позаботился бы о том, чтоб ни клочка бумаги не осталось после смерти пресвитера».

– Где они?

– Разве это важно, владыка? – спросил Артур, соображая, как бы так ответить, чтоб и не солгать, и не сказать правды. – Черновики сами по себе ничего не стоят. К ним нужен человек, который мог бы сделать выводы. А для правильных выводов надо знать столько, сколько знаю я. Про голодных псов, про демонов, которые у вас в подчинении, про умирающих священников, Софию…

– Замолчи! – приказал митрополит. – Говори, кто еще об этом знает?

– Может быть, Галеш? – с легким сердцем предположил Артур. Менестрель и в самом деле знал понемножку обо всем на свете. А делать допуски и лгать – это разные вещи.

– Музыкант?

– Ага.

– Где он?

– А я не знаю.

– Ты лжешь, Миротворец.

– Я не умею врать в храме, – грустно напомнил Артур, – даже в таком, как этот.

– Кто-нибудь еще?

– Скорее всего, Флейтист.

– Кто это?