Врагов выбирай сам

Но убивать очежорок, и личинок, и взрослых, приходится. А здесь, слава богу, можно обойтись.

Если же получится справиться с отвращением, если удастся победить в себе жалость, если все-таки отыскать владыку Адама и отпустить его душу туда, где ей самое место, что-то обязательно случится, что-то странное, пугающее и манящее. Мучительные сны станут счастливой явью.

… Сказочный лес, и горы с водопадами, и внимательный взгляд Единорога. Далекая земля, близкая, желанная, как родина, которую давно забыл, но иногда, очень редко, видишь во сне и просыпаешься от боли, зная: не вернуться.

Все это глупости. А митрополита нужно найти.

Нам не спасти безумный мир
Потоком фраз, латаньем дыр
Мир, где друг другу словно волк
Все уже было море слез,
Венец из терна и из роз,
И полководец строил полк,
Неверно понимая долг.

– Давай-ка по порядку, – приказал сэр Герман. Артур собрался с мыслями:

– Вам с самого начала?

– Да. И с подробностями. Итак, вы уехали из Шопрона…

– Нет. Сначала я зашел в собор. Владыка как раз служил литургию…

Он рассказывал. По порядку и с подробностями, как и было велено. Про молитвы, обращенные не к Господу, а к предстоятелю церкви. Про Цветочницу в предгорьях. Про нечисть и демонов, что каждую ночь приходили к костру…

– Когда появилось время подумать, – Артур не то улыбнулся, не то поморщился, – там, в катакомбах, я решил, что нас не собирались убивать. Нас куда-то звали. Начиная с Цветочницы, вся другая нечисть приходила и говорила, чтобы мы шли с ними. Тогда, понятно, и в мыслях не было, что они действительно хотят именно этого. Ну, когда какая-нибудь дрянь к границам круга подходит, последнее, что подумаешь, это что оно поговорить приползло. А вот демоны… – Он задумчиво помолчал. – Да, демоны приходили, чтобы убить. Среди них разумных не было.

И дальше. Про больных священников, про сумасшедшую Илону Чопичеву, про страшное обвинение, брошенное отцом Золотого Витязя новоявленному священнику отцу Адаму, про дневники отца Димитрия, про письма Ирмы… Много, много всего пришлось рассказать. С подробностями, которые иной раз очень хотелось опустить.

Когда дошла очередь до профессора Фортуны, сэр Герман не выдержал:

– Ты сотворил Копье Георгия? Против человека?

– Это я потом понял, – нехотя признал Артур. – Тогда только про Альберта думал. А Копье рассыпалось.

– Конечно, оно рассыпалось. Нельзя использовать Его силу против Его же создателя. Артур, это ведь азы нашей науки.

– Угу. Я тогда решил, что все. Кровь на руках… Да не важно. А книгу Фортуна забрал. – Он замолчал.

– Дальше, – напомнил сэр Герман.

– Дальше нас взяли.

Тишина. Долгая пауза, во время которой командор успет встать и передвинуть свое кресло так, чтобы их с Артуром не разделял тяжелый письменный стол.

– Я слушаю, сын мой.

Артур посмотрел на него. Так он, наверное, смотрел на владыку Адама, когда тот особо усердствовал в святом деле спасения двух заблудших душ. И почти сразу взгляд стал равнодушным и пустым. Привычная картина: рыцарь для особых поручений делает доклад командору, сосредоточиваясь на фактах и опуская эмоции.

Покуда в мире есть враги,
Идущие не с той ноги,
И нет желания прощать,
Все было так, все будет вновь:
Густая кровь, кошмары снов.
За все придется отвечать.
И будешь вновь во сне кричать

Итак, Звездный. Что он такое, остается неясным, но Светлая Ярость подсказывает, повторяя слова Тори: это смерть.

Сто лет назад, в третий день апреля сто тридцать третьего года со Дня Гнева, или года две тысячи сто тридцать четвертого от Рождества Христова, некий рыцарь презрел каноны веры и Устав своего ордена. Он вообще-то был ревностным христианином, этот юный синеглазый еретик, а бесчеловечность его искренней веры смущала порой даже командора Единой Земли. И он с необыкновенной легкостью пренебрег всеми правилами и запретами, побратавшись с нечистым, некрещеным, не имеющим права на жизнь колдуном.

Ладно, пусть не с колдуном – с магом, но магом недозволенным.

Сэр Герман присутствовал на обряде. Вместе с Илясом Фортуной. Оба были недовольны – каждый из собственных соображений. Оба, почуяв, что творится неладное, пришли, чтобы остановить. И оба опоздали. Остались стоять у подножия невысокого холма, с вершины которого Альберт с Артуром уничтожили целый отряд нечисти – Козлодуйский отшельник превратил чудовищ в настоящую армию, – и смотрели, опасаясь вмешаться.

Сэр Герман помнит, как, не задумываясь, полоснул себя ножом по ладони Артур. Как, помедлив нерешительно, сделал то же самое Альберт. А кровь, обычная алая кровь, смешавшись, вспыхнула, и режущие взгляд цветные лучи – словно солнце отразилось от граней огромного бриллианта – разлетелись, осветив лица, одежду, землю, где вперемешку валялись трупы чудовищ и неупокоенных мертвяков.

Командор покосился на профессора Фортуну, видел ли? Тот щурился, прикрыв глаза ладонью. Видел.

Странно, но никогда потом ни с Фортуной, ни с одним из братьев произошедшее не обсуждалось. Как будто каждый день рыцари Храма творят нечестивые языческие обряды. Как будто у любого жителя Единой Земли кровь пылает на солнце, подобно драгоценному камню. Как будто побратимство в обязательном порядке означает то, что два человека становятся чем-то большим, чем люди.

Тогда и пришел чужак. Тот, кого Тори и Светлая Ярость называют Звездным.

На несколько секунд Артур позволил себе взглянуть на мир глазами мага. За те же короткие секунды Альберт глазами Артура успел увидеть Бога. Что-то поколебалось и в них, и в мире вокруг. Какая-то неразрушимая истина дала трещинку. И Звездный прорвался, как песчаный ветер сквозь щель в пологе шатра.

Это он вытолкнул Единую Землю из внешних миров – в Срединный.

Миттельмарш – точка абсолютного равновесия, где, как не там, самое место блуждающему «айсбергу»? Пусть себе висит в пустоте и неподвижности, окруженный силовым пузырем. Но пузырь прорвался, Единая Земля вновь отправилась в путь, нарушая границы чужих миров, и вместе с ней Светлая Ярость. Теперь еще и отыскавшая владельца.

Звездный вернулся. Он не мог не вернуться.

Он убил Зако, потому что тот стал Светлой Яростью.

Он убил рыцаря Кодекса, просто взявшего Светлую Ярость в руки.

Он будет убивать всех, кто прикоснется с Мечу.

Но как же все-таки случилось, что Миротворца, непобедимого рыцаря Пречистой Девы, заполучил в свои ласковые руки Его Высокопреосвященство митрополит Шопронский?

– Ветка? – Сэр Герман одобрительно кивнул.

– Ты сам догадался?

– Я не догадывался, – поправил Артур, – кроме нее некому.

– Она умерла…

– Упокой Господь… – не договорив, Артур скривился, как будто у него вдруг разболелись зубы. – Сэр Герман, она что?.. Она сама?