В любви все возрасты проворны. Глупые женщины ставят мужчин на колени, умные – на цыпочки

К вечеру, правда, появилась обшарпанная ширма с дыркой по середине.

– Ну, что вы на меня так смотрите? Я что-то не так сделала? – обратилась я к рядом лежащему мужчине. – Кстати, как вас зовут?

– С этого можно было и начать, – с недовольством в голосе ответил друг по несчастью. – Русланом меня зовут.

– Ха-ха-ха. А меня Людмила.

– Шутите?

– Нет. Я вполне серьезно. Это судьба, – подмигнув соседу, ответила я.

– Смотрю я на вас и удивляюсь. Вроде не девочка, а ведете себя, черт знает как. Ругаетесь с персоналом. Командуете. О судьбе какую-то чушь несете. Ей Богу, смешно.

– О! Да, вы – зануда. «Повезло» мне.

Резким движением я развернула ширму, разграничив палату на две неравные части (взяв себе большую). Я ожидала возмущения, но мою демаркационную линии он не отверг. Интеллигент, значит.

Ночь прошла, как ни странно, спокойно. Ранним утром солнце легко проникло в палату и буквально пролило свет на происходящее: в зияющую дыру в ширме на меня смотрел глаз.

Его глаз.

Он подглядывал за мной. А я (честно говоря) за ним.

«Интересная игра,» – с ухмылкой подумала я.

А он ничего. Нос, губы, глаза. Высокий лоб. В молодости, наверное, был хорош собой. В такого бы точно влюбилась. Впрочем, я и сейчас не прочь, – рассмеялась я.

– Что вас так развеселило? – послышалось за ширмой.

– Да вот подумала, не влюбиться ли в вас, пока мы тут рядышком лежим. Кстати, и «утки» наши ближе познакомятся…

– А меня спросили? Может, вы не в моем вкусе.

– В вашем возрасте вкусы уже не имеют значение. Главное возможность. А что вы боитесь? Будьте смелее, и удача не отвернется от вас! Замечу, кстати, что во мне есть много прекрасного. Я не только про грудь, но и про характер. Я именно та женщина, которую нельзя не любить.

И, отодвинув ширму, я и выставила на обозрение сопредельной стороны свою прекрасную уже оправившуюся от синяков ногу. Её неземная красота несомненно должна была поразить его.

– Послушайте, уберите свою конечность. Откуда вы свалились на мою голову? А вы не могли бы болеть, не испуская глупости? Надо же было забраться в такую глушь и встретить Брижжит Бордо районного разлива.

И он осуждающе посмотрел на меня.

Любопытно, а этот старый пень понимает, что для молодых женщин (как я, например) Бордо это уже, скорее, вино, а не женщина. Кумиры нашей эпохи скорее Моника Белуччи и Шарлиз Терон.

– Таких самонадеянных дам мне еще не доводилось встречать, продолжал бубнить он.

– Послушайте, зануда, – ответила я. – Я же нравлюсь вам. Даже с «уткой». Я же вижу. Только не пойму, зачем вы скрываете это. Нам еще долго лежать бок о бок. Как там говорится в романах? «Они любили друг друга долго и умерли в одной постели».

– Прекрасно, – возмутился сосед, – наши отношения еще не начались, а уже сразу перешли в район сельского кладбища. Заметьте: я с вами не ссорюсь. Я ссорюсь только с людьми своего круга.

– А я что? Из квадрата? Знаете, вот влюбитесь в меня и вам сразу станет легче. Будете смотреть на мир добрыми глазами. Заметили, чем меньше в мужчине сперматозоидов, тем больше в них гуманизму. У женщин, понятно, все наоборот…

– Вы невыносимы. Я устал от вас. Вы атомный реактор какой-то.

– Но вы, скажем, тоже не подарок, но я, как воспитанный человек, смогу с этим что-то сделать.

– А вообще, – продолжила я философскую мысль, – влюбляться в больнице это, видимо, у меня наследственное. Моя бабка познакомилась с мужем в больнице. Ночью сослепу она зашла в мужской туалет, а будущий дед там мочился. И в этой диспозиции он ей дюже приглянулся. Вы, часом, на «утку» не хотите?

В этот момент глаза у соседа готовы были вылезти из орбит. Такой наглости он не ожидал. А кто обещал, что все будет хорошо?

– Интриганка, – это все, чем он мог мне ответить.

А с виду образованный человек. Поди, и Кафку читали.

Он отвернулся и нервно задышал.

Не знаю, до чего бы мы договорились, но дверь в палату открылась, и дежурная санитарка грубо объявила о санобработке помещения. «Концом света» называют эту уборку в сельских больницах, поскольку уровень концентрации хлорки в ведре всегда превышает все допустимые нормы.

Хреновенько начался наш медовый месяц.

Мы зажали носы и приготовились умереть без оргазма.

***

Оставшуюся половину дня мы провели молча, думая каждый о своем. Я лежала, разглядывая потолок. Многообещающее зрелище, скажу я вам. Разводы от протекающей крыши, в углах пробивающаяся плесень и зловеще свисающий кусок штукатурки (но не над моей головой, а, к счастью, над его).

«Он мне нравится», – поймала я себя на мысли. Что-то неординарное в нем все же есть. Интеллигентен – несомненно, даже «уткой» в меня не запустил. А я провоцировала. Опять же характер – строптивый, несговорчивый. Но это пока. Я же знаю, что будет дальше. Хочется такое: «Они жили долго и умерли в одной постели»…

Он тоже не спал. Наверно думал: «Просто так я тебе не дамся. Я так долго отвоевывал свою свободу, чтобы в миг ее потерять! Не дождетесь, мадам – самозванка! Я готов к обороне».

Но не мог же он не видеть мою фигуру. Я ж ноги из-под одеяла сколько раз выпускала. Но, наверно, он безнадежен, если даже на мою шикарную грудь не клюнул.

…Час примирения все же настал. Вставая с кровати, он случайно задел графин с водой и опрокинул его. Проблема яйца выеденного не стоила, но он разволновался. Поднялось давление. Стало плохо с сердцем. Медсестра сделала укол и исчезла, как летучий голландец. А успокаивать и ухаживать за ним досталось мне.

Я сидела рядом с ним, держа его руку и изредка нащупывая пульс. Он не активно подавал признаки жизни. Лоб периодически покрывался испариной, и я аккуратно вытирала салфеткой пот. Мне приятно было заботиться о нем.

Вспомнила давно забытое чувство, известное под словом «Нежность».

Продежурив всю ночь, я уснула, сидя у него на кровати, прислонив голову к его коленям. Неожиданно он дернулся и что-то прошептал. Спросонья я ничего не поняла и подвинулась ближе (почти к самому лицу).

Он открыл глаза и с изумлением спросил:

– И что вы делаете в моей кровати? Я вас сюда не пригла…

В этот момент в его раскрытый рот с потолка упал тот самый кусок штукатурки. Клянусь, я не просила об этом Боженьку.

Я, конечно, всхохотнула…

– Все-таки, есть правда на Земле. Бог все видит! Приятного аппетита, Мин Херц. Оральные ласки с потолком вам к лицу, – смеясь, еле выговорила я, помогая ему избавиться от десерта.