Пророчество. Дракон просыпается в полдень

Дэрринэл помолчал, разговаривая с кем-то на мыслеречи, поглядывая на настороженно ждущего дракона, потом коротко сказал:

– Пошли.

И, не дожидаясь ответа, взял его за плечо. В глазах у Борра потемнело, к горлу подкатила тошнота, но длилось это какое-то мгновение и сразу прошло, а они оказались стоящими перед небольшой калиткой в хорошо защищённом от проникновений заборе.

– Где мы? – прохрипел Борр. – Как мы здесь оказались?

– Прошли Личным Путём, – пожал плечами Дэрринэл. Приложил ладонь к пластинке, прикреплённой возле магического запора, распахнул калитку и втащил дракона внутрь.

Калитка захлопнулась, возле неё сразу замерцал защитный купол. И Борр заморгал от обрушившегося на него света. После тёмной улицы, освещаемой редкими фонарями, глаза не сразу привыкли к сиянию сада.

Свет шёл от магических фонарей, плавающих в воздухе над посетителями и сопровождающими их, куда бы они не пошли, так что подобраться к дому в темноте незамеченными было невозможно.

А драконы стояли на дорожке из жёлтого камня, по обеим сторонам которой росли кусты с огромными розами. Каких только роз тут не было: красные, жёлтые, лиловые, фиолетовые, белые, разноцветные… Их лёгкий аромат вплетался в свежесть вечернего ветерка, успокаивая и навевая приятные мечты.

– Красиво, правда? – улыбнулся Дэрринэл.

– Где мы? – повторил Борр.

– У Селены.

– Что?!

Боррэгон рванулся к калитке, но защитный купол, спружинив, оттолкнул его, и он едва удержался на ногах.

– Без меня тебе не выйти, – заметил Дэрринэл. – Защиту тут четыре мощных колдуна ставили: сам король, когда ещё здесь жил, Стэнн, Селена и Рэвалли. Тут такое наверчено – армия магов не пробьёт.

– Ты обманул меня? – взъярился Красный. – Решил меня арестовать?

– Глупости говоришь, – поморщился Чёрный. – Если бы я хотел тебя арестовать, привёл бы в Тайную полицию. Но ты хотел поговорить без свидетелей, а этот сад на сегодня – лучшее убежище. Во дворец я тебя провести не могу. В городе из-за праздника кругом толпы народа. А здесь нас никто не увидит и не услышит, хоть кричи, хоть голышом бегай. Не нервничай, ты не пленник. Поговорим, и я тебя выведу отсюда. Пойдём.

И двинулся по дорожке к ближайшей скамейке. Борр, всё ещё хмурясь, последовал за ним.

– Говори, что случилось? – скомандовал Дэрринэл, усаживаясь на широкую скамью с высокой изогнутой спинкой.

– А Селена знает, что мы здесь? – вместо ответа спросил Боррэгон, присаживаясь рядом.

– Конечно, иначе бы защита нас не пропустила. Так в чём всё-таки дело? Ты что-то говорил о безопасности короля?

– И Селены, – пробурчал Борр и, взглянув исподлобья на свободно развалившегося на скамейке недруга, сердито продолжил: – Но если ты начнёшь смеяться или иронизировать…

– Да говори уже, – простонал тот. – Сколько можно тянуть?

Боррэгон помолчал, собираясь с мыслями и с духом, и начал своё тяжёлое повествование. Рассказал, как оказался под клятвой, как выкрал Эля, как заколдовал того злобный маг и отправил в Лэнмар, видимо для того, чтобы вручить подарок Селене. И как увидел он арест монаха.

Но ни разу не назвал Борр мага по имени, а Дэрринэл и не спрашивал. Знал, что не сумеет Боррэгон, находясь под воздействием клятвы, это сделать. Удивительно, что он вообще что-то рассказать смог.

И сочувственно поглядывал на бледнеющего дракона, замечая, как порой закусывает он губу, как морщится непроизвольно. И удивлялся: чем так зацепил Красного задиру этот мальчишка, что пошёл он ради его спасения на пытку. Видно же, что клятва пытается помешать ему раскрыть все детали, болью горло перекрывает.

– Не знаю, что за артефакт он передал Лунной Деве, но не виноват парень. Это всё колдун этот, кимрак его забери. Заколдовал мальчишку. Прошу тебя, помоги ему. Казнят ведь парня ни за что, а Фэ…

И закусил губу, сдерживая стон. Выругался шёпотом и торопливо закончил:

– В стороне маг останется, словно и ни при чём.

И выдохнул: всё главное сказано, сильной боли больше не будет. Клятва реагирует только на слова, которые могут чем-то хозяину навредить. Простой разговор её не интересует.

Дэрринэл помолчал, потом с досадой спросил:

– Это что у вас, семейное?

– Что – семейное? – не понял Борр.

– Клятвы всяким злыдням давать, – сердито пояснил Дэрринэл.

– Почему – семейное? – удивился Боррэгон.

– Потому что братец твой, Баррахад, тоже несколько лет под клятвой ходил, – пояснил Дэрринэл. – Потому и погиб.

– Барр? – изумился дракон. – А ты откуда знаешь?

– Знаю – и всё, – отрезал Дэрринэл. – Пришлось мне как-то с его хозяином столкнуться. Радости мало получил. А Баррахад под ним долго летал.

– Почему же он не сказал мне? – потрясённо прошептал Борр.

– Боялся, что от рода отлучите. Ты ведь тоже не торопишься об этом родне объявлять.

Боррэгон помолчал, потом горько усмехнулся:

– Ты прав, видимо, это у нас семейное.

И подумал, что брат правильно поступил, никому не сказав о своём рабстве. Узнал бы отец о его промашке, точно бы из дома выгнал. Заявил бы, что не нужен ему сын, который человеку подчиняется.

Барру удалось сохранить тайну, а вот он, Борр, рассказал о ней Чёрному дракону, своему врагу, которому терять нечего. И сейчас, получается, стал зависим от него. Ведь достаточно Дэрринэлу проговориться кому-нибудь из его родственников, и Борр станет таким же изгоем, которого ни в одном приличном доме не примут.

И он сам дал отвергнутому обществом отщепенцу возможность управлять собой, заполучив ещё одного хозяина. И сейчас придётся унижаться ещё и перед ним, упрашивая его никому не сообщать о позоре Красного дракона.

Медленно сжал кулаки, опустил голову, выдавил с трудом:

– Дэрринэл… я хочу тебя… попросить…

И замолчал. Было невероятно неприятно оказаться в зависимости от дракона из враждебного рода, и чрезвычайно трудно просить его о милости.

– Ты мог бы…

– Я никому не скажу, – перебил его Дэрринэл, которому совсем не доставляло удовольствия смотреть на мучения своего врага. Теперь уже, наверное, бывшего врага. Как-то не хотелось Дэрринэлу больше злиться на Красного дракона, попавшего в такое сложное положение. – Про Баррахада не сказал, и про тебя не скажу. Мне ни к чему сплетни распускать.

И уточнил: