(С)нежные дни

Катя пыталась в гардеробе найти халат, смену белья, полотенца, а Пашка собирал зубную щетку, пасту и искал тапочки. Он вообще был очень смышленым и организованным ребенком. Наверное, сказывалось то, что рос без отца и в некоторых случаях уже сейчас чувствовал себя мужчиной. Катя не раз видела, как он забирал у Марго сумки с продуктами, собирал яблоки под яблонями за домом.

– Мы их засушим, – объяснял он Кате, – а зимой компот будем варить или так, вместо семечек есть. Вы любите сушеные яблоки?

Катя с ответом затруднилась. Она никогда не ела сушеных яблок.

– Я вас угощу, – пообещал Пашка.

У них как-то с самого начала, лишь только Катя поселилась в этом доме, сложились дружеские отношения.

– Ты нашла к нему подход, – говорила Марго. – Паша не со всеми так общается.

И вот теперь, работая слаженной командой, они набрали целую сумку вещей и уже собрались было проводить Себастьяна Петровича в больницу, как тот вспомнил:

– Еще блокнот и ручку! Марго настоятельно просила. Такой большой блокнот. Она сказала, что он лежит на тумбочке у кровати.

Катя кивнула и пошла в спальню. Она быстро нашла и блокнот, и ручку, а еще взяла с полочки перед зеркалом маленький флакон духов и незаметно положила его в сумку с вещами. Все-таки намечается свидание, пусть и в больничной палате.

Когда они втроем вышли из квартиры, в подъезд заходил Борис Ильич с полным пакетом продуктов, из которого выглядывали бананы.

– Добрый день, у вас бумажных салфеток не найдется? Марго список написала, Себастьян Петрович сейчас повезет вещи в больницу, а салфеток мы не нашли. – Катя чуть виновато посмотрела на соседа. – И у меня… закончились.

– Мгм… – ответил тот, что означало «идите за мной».

Дома Тамара Ивановна быстро нашла салфетки, вручила их Себастьяну, а потом, узнав, что Новый год он собирается встречать дома один, пригласила к себе.

– У нас будет хорошо, – пообещала она, – Паша, Катенька, мы с Борисом Ильичом…

– Мгм… – ответил Себастьян Петрович, переняв это полезное высказывание у хозяина дома, – вы так добры, но не знаю, удобно ли…

– Отчего же неудобно, очень даже удобно. Ждем вас вечером.

Когда смущенный, нагруженный вещами Себастьян поспешил на остановку, Тамара Ивановна указала Кате на две коробки:

– А мы сейчас будем елку собирать.

И вот теперь Катя держала в руках стеклянную царевну и думала, на какую же ветку ее прикрепить. Новогодняя елка всегда рождала в ней ощущение чуда. Почему так бывает, Катя не знала и не могла объяснить, но каждый раз, когда вешала на елку шары, вновь чувствовала себя ребенком, а игрушки казались живыми. Все эти зайчики, мишки, белочки.

Что уж говорить о старинных украшениях, которым больше полувека. Они просто завораживали.

– Это еще моей мамы, – сказала подошедшая Тамара Ивановна, заметив, как Катя разглядывает царевну.

– Очень красивая.

– Да.

Катя прикрепила фигурку на видное место и вынула из коробки новую игрушку.

– Сова! – воскликнула она, улыбаясь. – У нас дома была точно такая же!

– Это уже я покупала. Смотрю сейчас на елку и думаю, что могу рассказать почти про каждую игрушку. Огурец принес Борис Ильич, это был целый овощной набор, но со временем он разбился. А вот эту сосульку подарила свекровь. Домик с серебряной крышей мы привезли из Ленинграда. А большой синий шар мне сын подарил, купил на карманные деньги, когда в пятом классе учился. Вся жизнь перед глазами на одной елке.

– Я бы, наверное, тоже хотела такую елку, – тихо сказала Катя, – на которой каждая игрушка связана с человеком или событием.

– Дед Мороз какой-то странный, – подал голос Пашка.

Он задумчиво смотрел на пластмассовую фигуру с огромной бородой и посохом.

– Не странный, а старинный, – ответила Катя. – Раньше почти все деды морозы были такими.

– Да? Ну ладно.

Время до вечера пролетело быстро. Сначала аккуратно развешивали на елке стеклянные бусы, потом украшали фонариками комнату, раздвигали стол, чтобы стал большим, накрывали его скатертью, готовили мясо и курицу, резали салаты, мыли фрукты, овощи, доставали соленья, украдкой по очереди подкладывали под елку свертки с подарками, звонили в больницу – поздравляли Марго с наступающим Новым годом и уверяли, что с Пашей все хорошо. Потом вспомнили, что забыли купить шампанское, и звонили уже Себастьяну Петровичу, который ждал автобуса до Вырубки – просили купить в Приреченске шампанского. Магазины были полны народа, поэтому историку пришлось отстоять большую очередь, но в итоге в восемь вечера довольный Себастьян Петрович в запотевших с мороза очках стоял на пороге квартиры Тамары Ивановны с двумя бутылками игристого, мандаринами, коробками конфет и банкой красной икры. Тогда все вспомнили, что забыли про бутерброды с икрой. А Новый год без бутербродов не Новый год, и стали хвалить Себастьяна Петровича за сообразительность.

За стол сели ближе к девяти. И только собрались открыть первую бутылку шампанского, как послышался негромкий шум – какой-то автомобиль остановился у дома. Потом раздался звук захлопнувшейся дверцы, а потом кто-то загремел воротами, явно пытаясь их открыть.

Капитан дальнего плавания

Выезжая из Москвы, Вадим думал об Ольге и об их разговоре накануне. Сообщение о том, что он на праздники отправляется в Вырубку, стало для Ольги сюрпризом. И не из приятных.

– Ты с ума сошел? Я так ждала эти праздники! Какая Вырубка?

– Поехали со мной, – предложил Вадим.

На самом деле он не хотел, чтобы Ольга поехала, но не предложить не мог. Так требовала совесть.

– Никуда я не поеду! Из Москвы в захолустье в праздничные дни, когда весь город гуляет, когда у нас были планы на третье! Ты специально это сделал, признайся.

Он молчал. Чувствовал одновременно и свою вину перед ней, и облегчение. Ольга не поедет.

– Что я скажу маме? Между прочим, она нас ждет.

– Скажи, что… мне срочно потребовалось на родину.

Вадим взял ее за плечи, посмотрел в глаза и серьезно сказал:

– Оль, мне правда очень туда надо.

Она усмехнулась:

– Кто бы сомневался, – и смахнула его руки со своих плеч. – Тебе надо в родной поселок, в срочную командировку, потом, когда есть перерыв между поездками, – еще куда-нибудь. Тебя никогда нет рядом. Никогда. Я живу от одного телефонного звонка до другого. Я устала так жить, Вадим.

Он молчал, она кружила по комнате.

– Даже неясно, кто я тебе. Хотя… удобная женщина, так? С ней можно переспать, а утром снова куда-нибудь уехать. Но я так больше не хочу. Я потратила на тебя два года, думала, потерплю, потом все наладится, с мамой познакомила. Но с тобой же ничего нельзя наладить. Ты этот… капитан дальнего плавания… и сволочь.

После «сволочи» он ушел. Сказал: «Прости» и закрыл за собой дверь.

А на следующий день, тридцать первого декабря, тронулся в путь. По дороге, как и планировал, завернул в торговый комплекс, провел там два часа, потому что везде было столпотворение, накупил всякой ерунды, включая вазы для конфет и полотенца со снеговиками. Неожиданно получил от этого удовольствие, загрузил все в машину и взял курс на Вырубку.