Встретимся на Арбате

Виктор Викторович долго шел к своему успеху. Начинал журналистом в газете, позже, в девяностых, сумел войти в издательский бизнес. Его первым детищем был тонкий развлекательный журнал с кроссвордами, сплетнями, страничками мод и кулинарных рецептов. Теперь Новиков сидел в собственном просторном кабинете в одном из центральных офисных комплексов Москвы, делал новости, регулировал информационные потоки, выполнял заказы состоятельных людей, и эти люди предпочитали с ним дружить. Слово – отличное и беспощадное оружие, если знать, как им воспользоваться.

– Спасибо, Виктор Викторович, буду ждать вашего звонка. До свидания.

– До свидания, Платон Леонардович.

Связь отключилась, экран телефона погас.

Виктор Викторович положил телефон на стол и повернулся к монитору. За время разговора на почту пришло несколько писем. Одно из них было от Нины Покровской с вариантом очередной статьи. Подобные материалы обычно отправлялись напрямую выпускающему редактору, но в случае с Ниной все обстояло по-другому. Она бережно охраняла свой статус особого автора и смогла добиться непосредственного контакта с руководством, минуя ненужных ей посредников.

«Умная», – вздохнул Виктор Викторович и открыл файл.

По мере того как читал материал, мнение свое подтвердил. Сразу две новости-сплетни в одной статье про короткометражные фильмы. И первая как раз про Платона. Вот ведь!

Не закрывая файла, Новиков набрал номер.

– Добрый день, Виктор Викторович, – ответили ему мелодичным голосом.

– Добрый день, Нина, я получил твой материал. Скажи, а что это за близкий друг семьи?

– Я не могу разглашать тайны, Виктор Викторович.

– Но ты это не выдумала? – уточнил он.

– Ну что вы, мне намекнули. Я сама новости не придумываю. Я собираю сплетни.

– Пока про эти слухи никто не писал, – медленно проговорил Новиков и замолчал.

Нина терпеливо ждала. Виктор Викторович думал. С одной стороны, вторгаться в личную жизнь господина Свиридова следовало осторожно. Он их постоянный рекламодатель и всегда выкупал полосу на полгода вперед. С другой стороны, не разместишь новость ты, разместят другие. А хочется быть первым.

– Знаешь что, – наконец произнес Новиков, – давай подкорректируем. Надо убрать слово «развод». Не тот Свиридов человек, про которого можно сразу в лоб. Испортим отношения и лишимся доходов. Напусти побольше тумана.

– Хорошо, Виктор Викторович.

Новиков чувствовал, что она улыбается. Улыбается и понимает. Умная.

– И вот еще что, я помню, что ты не наш штатный сотрудник и не корреспондент, а вольная птица, но мне сегодня позвонил Платон Кедров, хочет эксклюзивное интервью.

– О-о-о… – раздалось на том конце.

Теперь улыбнулся Виктор Викторович. Он не ошибся. Нина зацепится за этот материал. Уже зацепилась.

И он получит отличную статью.

– Никому Кедрова не отдавайте! Я готова подъехать в редакцию в любое удобное для вас время.

6

Когда Федор написал Светлане о том, что работает продавцом на улице, – он не лгал. Каждый его рабочий день начинался на Арбате. Федор продавал картины. На смену жаркому лету приходила дождливая осень, потом холодная зима, затем ветреная весна, а Федор неизменно стоял на своем месте и предлагал остановившимся около лотка акварели с видами Москвы, акриловых котов, натюрморты маслом и модные абстракции. В последнее время стали популярными городские пейзажи – старые улицы в духе шестидесятых годов прошлого века, рослые деревья, красные трамваи и бегущие к ним девушки. Живопись Федор очень любил и понимал, что далеко не все на его стенде стоящее, слишком много штампа и лубка. Зато хорошо продается. С другой стороны… зайдешь в новомодную галерею, там тоже стоящего почти нет. Две-три интересные работы на пять залов, остальное – тот же штамп, но оформленный под «последний тренд в мире современного искусства». На улице получается честнее. Федор любил общение, любил наблюдать за тем, какие работы привлекают студентов, или иностранцев, или пожилую пару из Смоленска. Он с удовольствием показывал свой товар, рассказывал о нем, сразу отличал знатока и ценителя от тех, кто подходил «купить на память», редко ошибался и почти всегда мог угодить потенциальному покупателю.

Стоять целый день на улице в любую погоду было нелегко, но и работать в галерее, куда его вдруг пригласили год назад, Федор не смог. Посетители этого места в большинстве своем были люди с достатком, метящие в аристократы, ничего не понимающие в живописи, но гуляющие по залам с видом знатоков, и ты для них – обслуживающий персонал. Вовремя предложить чай-кофе, вовремя улыбнуться, вовремя посмеяться над глупой шуткой и суметь продать картину с пятью разноцветными квадратами, рассказывая, какой глубокий смысл заложил художник в это полотно. Федора хватило на два месяца. Не умел он быть лакеем, поэтому вернулся на Арбат, к Абраму Моисеевичу, ибо этой торговой точкой владел именно он – хозяин букинистического магазина.

Абрам Моисеевич принял Федора обратно без вопросов, потому что достойной замены ему за это время найти не сумел. Не только принял, даже немного повысил зарплату. В пределах разумного, конечно. И жизнь потекла по-старому. Ассортимент картин Федор регулировал сам, хозяин ему в этом не мешал, он верил чутью своего продавца. За последние два месяца Федор, благодаря инстаграму, нашел несколько интересных художников. Конечно, он не хотел вечно прозябать на улице, мечтал о галерее, собственной, но денег на нее не было. Зато надеялся потихоньку увлечь этой идеей Абрама Моисеевича. Хотя многие, даже самые заветные мечты остаются мечтами, Федор в свою верил.

Он был подписан в инстаграме на неизвестных, но очень любопытных авторов. Соцсети дают человеку много возможностей, в том числе позволяют рассказать о собственном творчестве. Декоративные панно, миниатюры, необычные инсталляции, живопись… инстаграм стал для Федора окном в мир творцов. При этом активной сетевой жизнью он не жил – общения с лихвой хватало на Арбате, вечера прельщали тишиной и уединением, в котором можно было отдохнуть после шумного дня. Впрочем, Федор не считал себя одиноким. У него был отец. Уже старый, часто ворчливый, но любящий и жалеющий сына, у которого с жизнью не сильно ладилось. Федор покупал для него бананы и апельсины, отец ждал Федора вечерами с готовыми ужинами и целым списком новостей, которые передавали по телевизору. Ужинал Федор обычно под эти услышанные и увиденные новости с личными отцовскими комментариями. Главное было не перебивать и вовремя кивать головой. Мол, слышу, понимаю, разделяю, какое безобразие.

А потом каждый расходился по своим комнатам. Федор – отдохнуть, а отец – смотреть очередную порцию ток-шоу на злобу дня. Чай перед сном они пили вместе. Нерушимая традиция.

Впрочем, пара сетевых контактов у Федора все же была. Леха с Камчатки и Света из Москвы. Встретились случайно и вот… незнакомым людям гораздо проще поведать о наболевшем. Они тебя не видят, не знают, они – твои слушатели. Друзья. Им рассказываешь о своих мечтах, надеждах, сомнениях. Они далеко и никак не связаны с твоей жизнью, поэтому не подставят, дорогу не перейдут. Леха так и останется жить на Камчатке, ты в курсе его сложных отношений с женой и знаешь, как теща периодически контузит мозг. Вы обмениваетесь анекдотами и планами на лето. Светлана… с ней все не так просто. Когда два человека долго и близко общаются по сети, проживая в одном городе, почти всегда наступает момент икс – очное знакомство.

Они оба тянули время, оба не торопились. Но момент этот неминуемо приближался. И немного пугал. Вдруг все разрушится? То, что так долго создавалось и стало неотъемлемой частью жизни. Дружба? Роман в письмах? Отношения с женщиной? Как правильно назвать происходящее, Федор не знал. Но это было что-то очень личное, серьезное и настоящее.

«Где проходит граница правды и лжи? У тебя бывало так, что ты вроде говоришь абсолютную правду, но при этом четко знаешь, что врешь?»

Он думал об этом весь сегодняшний день. Думал о том, что написать в ответ. Решался.

После того как за ужином отец рассказал все новости, подробно остановившись на очередном подорожании лекарств и прогнозах синоптиков на завтра («Федь, ты не забывай, что надо стоять в тени, а то получишь солнечный удар, и воды с собой возьми побольше»), он ушел в свою десятиметровую комнату и включил ноут. Перечитал письмо, вздохнул, потер переносицу и начал писать.

7

«Мне кажется, что граница правды и лжи часто бывает неразличима. Можно говорить правду, но при этом знать, что врешь. И человек, с которым ты общаешься, тоже врет. Хотя говорит правду. У меня так было с женой. Наверное, это в конечном итоге и разрушило наш брак. Брак ведь по сути команда, а когда вы перестаете быть командой, брак рушится. Простой пример: она задержалась. Я спрашиваю, где была, она: “Пила кофе с Аней”. Но я накануне слышал, как она договаривалась с ней по телефону пойти в салон красоты на какие-то пилинги. Почему она мне солгала? Может, потому, что эти процедуры стоят дорого, и жена не хотела афишировать, какие суммы денег тратит на свою красоту? Конечно, наверняка она пила там с Аней кофе, ожидая процедуры. В салонах красоты часто предлагают чай и кофе. Получается, не соврала. Но правду скрыла.

Или вот еще. Моей жене не нравился мой приятель, но запретить встречаться с ним она не могла. Мы же взрослые люди. Так что я никогда не рассказывал ей о наших пересечениях и делах, при этом всегда говорил правду. Например, о том, что сегодня мне надо поменять шины. Мне действительно надо было это сделать, и была запись на определенное время в шиномонтаже. Просто потом мы пересекались с приятелем, и об этом жене я уже не говорил. Маленькая недосказанность здесь, маленькая недосказанность там. Она накапливается, накапливается и вдруг становится огромной. Это очень похоже на снежный ком. В итоге вы сидите вдвоем на кухне, ужинаете, разговариваете и вроде говорите правильные слова, но врете оба.

“Я так устала после приема врача, что просто не добралась до магазина”. И она действительно ходила на прием к врачу. Но ты точно знаешь, что это был утренний прием, и на самом деле ей не хотелось идти в магазин, чтобы взглянуть на тот джемпер, который я присмотрел в подарок отцу на день рождения. Прямо сказать об этом она не может. Ты принимаешь правила игры и поступаешь так же.

Получается, что, говоря правду, вы оба врете, а самое главное, оба об этом знаете и уже не верите словам друг друга. Мы перестали быть вместе, поэтому, конечно, у каждого со временем завелись свои личные жизни, и это окончательно развалило наш брак. Но у истоков развала стояла именно ложь. Такая правдивая, честная ложь».

Светлана три раза прочитала письмо, прежде чем подняться на ноги и пойти поставить чайник. Внутри все дрожало. То, что написал ей Федор, было очень понятно. Это как раз про цветы, которые она фотографировала накануне. С одной стороны – правда, с другой – ложь. Светлана действительно находилась в отеле, но она не принадлежала тому миру. Однако люди, увидевшие фото, поняли все по-другому. Сколько же в нашей жизни лжи? И как виртуозно мы учимся ей прикрываться.

Чайник вскипел, но Светлана про него уже забыла. Она стояла около клетки с Агафоном и разговаривала с птицей:

– Ты представляешь, Федор сегодня написал о своей семье. Нет, я знала, что он в разводе и живет с отцом, но больше ничего не рассказывал, а я не спрашивала, ведь это очень личное. Хуже всего лезть человеку в душу, когда о том не просят.

Агафон сидел на жердочке и терпеливо слушал человеческую речь. Его маленькие глазки блестели.

– Глупая ты птица, ничего не понимаешь, не знаешь, как у нас, у людей, все сложно. Вот тебя покормили, воду сменили, клетку почистили, выпустили полетать по квартире – все просто и понятно… а он сегодня мне впервые открылся. Знаешь, как трудно бывает рассказывать о таких вещах?

Сама Светлана тоже рассказывала Федору о себе постепенно. Про развод, про ребенка. В отца Юли она была влюблена, и когда он бросил их, беспомощных, думала, с ума сойдет. Земля ушла из-под ног, поверить в такое предательство было невозможно. Как выжила, не помнит, не хотела помнить, вычеркнула те первые годы из своей жизни навсегда. До устройства в бухгалтерию отеля была вечно в поисках лучшей работы и дополнительных заработков, вечно уставшая и с кучей проблем: как попасть к врачу, с кем оставить болеющего ребенка, как вывезти дочку на море, где взять денег на зимнюю обувь и репетиторов. Хорошо, с дочкой повезло. Федя написал в письме про команду, что семья – это команда. Вот они с Юлей – команда. Наверное, в итоге ей с семьей повезло больше, чем Федору.

– Агафон, ты в нашей команде?

Кенар издал высокий звук. Светлана улыбнулась:

– Правильный ответ, а то, признаться, я в тебе периодически сомневаюсь… Юля что-то задерживается. Сказала, какая-то вечерняя экскурсия у нее сегодня. Не нравятся мне эти поздние прогулки с толпой туристов.

Агафон снова подал голос.

– Вот-вот, и я о том же. А мне завтра предстоит идти в новое место. Знаешь, у этих богатых свои причуды. Пооткрывают женам магазинов, те поиграют-поиграют в них и устают, это же работать надо. Вот тогда посылают нас, простых смертных, разгребать полный развал в бухгалтерии и документах. Так что сидеть мне завтра…