Бумеранг

Под укрытием скал небольшой отряд с замиранием сердца вслушивался в приближающийся рёв мотора. Осознав свою ошибку, Алик крепко закусил губу. Спасительное ущелье стало западнёй.

– И не думай! Тебя снесёт волной! – пытаясь пересилить гул, прокричал Эльдар.

– Я не собираюсь беспомощно ждать…

Яркая, огненная вспышка ударила в землю. Раскатистый грохот эхом поднялся ввысь.

* * *

Сжимая уже бесполезный автомат, Воробьёв продолжал смотреть на тёмные верхушки гор. Он никак не мог заставить себя подойти к стоявшему у самого края Сергею. Неподвижный взгляд Дубравова не отрывался от обрушившейся скалы. Огромные глыбы завалили ущелье. Гомон напуганных птиц, подобно ножу, впивался в сердце.

– Вертолёт с государственными знаками, – негромко проговорил Артём, пытаясь привлечь внимание.

Сергей не шелохнулся, жуткая, невыносимая боль пронзала каждую клетку.

– Я снял всех людей, да и Амиран с ребятами тоже скоро будет.

Дубравов едва заметно усмехнулся, сквозь обволакивающую чёрную пелену он уловил сочувствие.

– Разобрать, до единого камня! – поворачиваясь, процедил Сергей.

Воробьёв невольно вздрогнул от застывшего взгляда на восковом лице друга.

ГЛАВА 33

Горло пересохло так, что было трудно дышать. Раскалённые лучи высасывали влагу, лишая сил. И всё же покосившись на флягу с водой, Амиран отвернулся, принимаясь за следующий валун. Избитые пальцы саднили, отказывались слушаться. Несмотря на полуденный зной, люди ни на минуту не прекращали работу, пробираясь в ущелье. Гватуа поймал себя на мысли, что хотел, чтобы они никогда не дошли до своей чудовищной цели.

Время словно остановилось, каждая секунда приравнивалась вечности. Заметив оживление бойцов, Сергей направился к ним. Лицо лежавшего было наполовину раздавлено огромной глыбой. Мальчишке вряд ли исполнилось и двадцать. Дубравов наклонился, тщетно пытаясь отыскать пульс.

– У него не было шансов, – вздохнул Воробьёв.

Жуткие находки стали попадаться чаще. Прибывшим докторам оставалось только констатировать смерть.

Амиран не сразу поверил, услышав стон. Нависшая стена образовала грот, давая возможность укрыться от камней.

Увидев парня, Сергей не смог сдержать горькой усмешки. Сейчас он казался совсем ещё ребёнком.

Зная упрямый характер сына, до того как оставить страну, Дубравов заключил договор с Эльдаром. Жестокий, бездушный убийца, как считали многие, без раздумий согласился стать бодигардом.

Руслан и Эльдар, верная охрана, они и сейчас находились рядом. Едва различимое дыхание вселяло надежду. Ещё нескольким ребятам накрененный грот подарил шанс. Но дальше огромные глыбы были плотно прижаты друг к другу. Приходилось прикладывать максимум усилий, чтобы извлекать бездыханные, изуродованные тела.

Среди завала показалась окровавленная рука. Резкая, пронзительная боль заставила Сергея покачнуться.

– Отошли! Все! – сдавленный голос походил на хрип.

Словно в бреду Дубравов монотонно убирал камень за камнем.

Гватуа низко опустил голову. Одного взгляда на бледное, залитое кровью лицо, было достаточно, чтобы всё понять.

– Эх, Санька – Санька… – едва слышно прошептал он.

Прижимая к себе бесценную ношу, Сергей пошатываясь встал. Подоспевшие врачи приготовили носилки, но Дубравов даже не заметил их:

– Артём, машину!

* * *

Старенький доктор тяжело вздохнул:

– Позвольте мне…

– Сердце бьётся! Он жив! – отчеканил Сергей.

Воробьёв с опаской посмотрел на друга. Мутный, тускло блестевший взгляд вызывал тревогу.

Доктор молча дотронулся до холодной руки пациента. Шесть десятков лет работы научили отбрасывать эмоции. Травмы были несовместимы с жизнью. Слабо пульсирующая венка отсчитывала последние удары.

– Я сделаю всё, что в моих силах, но… – мужчина покачал головой.

* * *

Прислонившись к стене, сквозь колышущийся туман Сергей слышал… слышал, как бьётся сердце. Он не знал, сколько прошло времени: минута, десять, час. Густая, непроглядная тьма… И удары, удары, больно отзывающиеся в висках.

Непрерывной вереницей, картинка за картинкой, сменялись безжалостные воспоминания.

Мальчик с серыми глазами, которые пытались охватить весь мир, понять. Покосившийся дом, полумрак низких сырых комнат. Уже тогда он знал, тепло это деньги, а их у бабы Кати не хватало. Женщина целыми днями проводила на грядках, потом шла на рынок и продавала всё за бесценок, как и остальные жители их небольшой деревушки. Пьяные мужики, искавшие где раздобыть очередную бутыль. В душе маленького Серёжи рождалось презрение к их жизни. У него не налаживались отношения со сверстниками, днями напролёт гонявшими по пыльной дороге. С восторгом рассказывая: «Ох! Как отец колотил мать!» Серёжа с отвращением улавливал хвастливые нотки. Не задумываясь, он бросался в драку. Только, что толку? Этим мальчишкам суждено вырасти и стать копиями своих родителей. Радуясь уже не стекляшкам в пыли, а выхваченной у жены последней купюре. Они так же будут хвастаться друг перед другом, как колотили Таньку, Маньку или ещё там кого.

Устроившись на крыше, в тени деревьев, мальчик часами смотрел на дорогу, на проезжающие мимо красивые машины. Они завораживали, звали за собой.

Баба Катя замечала, что внук не по годам серьёзный. В скупых, резких высказываниях слышалась едкая ирония. Даже взрослые мужики побаивались его, а если кому-то вздумалось проучить мальца, то Сереже хватало одного взгляда, и здоровый мужик пасовал, чувствуя силу. Какую? Кто знает, но почему-то по коже пробегал мороз.

А дальше… дальше была борьба. Он шел, повинуясь инстинкту. И что удивительно, жизнь уступала. Сначала борьба за деньги, за территорию, власть. Выбранный путь вполне устраивал Сергея. Но с рождением сына… Этот дерзкий мальчуган, делая первые шаги, заставил подчиняться себе. Дубравов понял, какой же пустой и бессмысленной была вся его жизнь.

ГЛАВА 34

Сергей обессиленно опустился на колени, крепко сжимая руку сына. Ему не было дела до постоянно снующих врачей. Он знал, если хоть на миг разожмёт пальцы, едва уловимый стук навсегда затихнет.

Несмотря на чудовищное количество повреждений, сердце продолжало биться, наперекор прогнозам.

Доктор сокрушённо покачал головой, всерьёз опасаясь за жизнь Сергея. Было нереальным, выше человеческих возможностей, третью неделю ни на минуту не подниматься.

– Ваш сын упрямый парнишка, – мягко проговорил мужчина. – Я не встречал ещё такого. Он настоящий боец!

– Боец? – хриплый голос был полон горькой издёвки.

* * *

Белый потолок расплывался. Острая, нестерпимая боль отзывалась во всём теле.