Космоунивер. Узнать тебя из сотен

Я закрыла глаза. Господи, пусть все будет сном!

Похороны. Темное и выворачивающее душу мероприятие. Я утопала в своем горе, чужих слезах и жалости. А еще шепот. Шептались все, переглядываясь и показывая, кто более опечален событием.

– Потерять мужа так рано, – сказал кто-то, но я даже не обратила внимание на беседующих.

– Да и хорошо, что рано. Если судьба такая, тут не убережешь. Молодая, другого найти сможет. Что красоту хоронить такую?

– Да и не жили они толком вместе…

– Забудется это всё, жизнь заново начать сможет.

Судачили все: друзья, родственники, просто знакомые. И только самые близкие могли меня понять – понять, насколько сильно я его любила. Настолько, что мир теперь вокруг не вижу, он сжался до этого красного гроба, который опускают в землю.

– Вот мать стоило бы пожалеть…

Еще чей-то голос. Вот в этом я была с ними согласна. Бедная тетя Света! Хоронить единственного сына в свой день рожденья! Такого и врагу не пожелаешь. Как же она без него? Он был её светом. Еще бы, такой сын! Гордость!

– Витка, держись! – Хлопали меня по плечам наши общие друзья.

Я кивала в ответ. Парни вытирали крупные слезы и прятали взоры.

– Спасибо, – глухо отвечала я, принимая тепло поддержки.

Я стояла перед гробом с горстью земли и никак не могла разжать пальцы. Они будто онемели. Коля потряс меня за плечо, чтобы я выбросила горсть в яму. Я не могла себя пересилить. Закопать тело любимого?! Как?! Все твердили, что так надо, я должна. Коля разжал мои пальцы, и земля полетела вниз. Так было трижды, прежде чем я отошла.

Я повернула голову и увидела группу парней – университетских друзей Стаса, прилетевших только сегодня в Россию. Друзьям Стаса – и местным, и заграничным – стоит сказать огромное спасибо, именно они носили гроб. Господи, что я говорю?!

Я обняла свекровь, стоящую у могилы. Тетя Света прислонила ко мне голову, утыкаясь лицом в носовой платок. Мы сегодня весь день плакали, откуда только столько влаги в теле? Я чувствовала, как пустота в душе сворачивается спиралью, выжимает из меня последние слезы.

Подошла моя мама. Обняла. Потом дядя Виталий забрал свою жену, отводя от могилы. Потом еще кто-то подошел.

Мужчины плакали. Вот когда действительно понимаешь, что всё плохо, – когда начинает плакать сильный пол человечества. Надо было видеть глаза дяди Виталия, который встречал гробовую машину с сыном. Он метался из стороны в сторону, указывая, куда нести гроб, а потом сам понес его вместе с остальными. И по его щекам текли слезы. Родственники рыдали, мать удерживали на месте, она вообще как с цепи сорвалась. Я даже не сразу смогла выйти, лишь молилась, чтобы все это оказалось жутким сном. Он погиб на моих глазах. Моя жизнь кончена…

Мама боялась меня оставлять одну после похорон, но я дала слово, что со мной ничего не случится, поэтому осталась на кладбище. Одна. Сидела, плакала и выпивала. И как сдержать обещание, данное маме?

– Я так тебя люблю, Стас. Ты там меня слышишь? Почему не отвечаешь? – прошептала я, обнимая себя за плечи. – Ты не хочешь со мной разговаривать, да? Я понимаю, ты ведь из-за меня… Стас, ну зачем ты это сделал?! Знаешь, как я тебя ненавижу за это?! Почему меня оставил здесь, а сам погиб?! Почему подставился вместо меня, а?! Ты ведь лучше, ты ведь совершенство! Ты должен был жить! Ты, а не я!

Я сидела на коленях, вырывая траву на кладбище, и не могла унять рыдания. Именно рыдания, слезы уже прошли. Пустота больше не сворачивалась в спирали внутри меня, она расползлась по каждой клеточке моего тела, стала частью меня, стала мной.

– Ты думаешь, я эгоистка? – горько усмехнувшись, спросила я у тишины. – Это ты эгоист! Как ты мог оставить свою маму, ты ведь был её единственным сыном! Её совершенным ребенком, который всего добился! Ты же… да твоя фотография до сих пор в школе на доске почета висит, Стас! – кричала я, срывая голос, и уже тихо спросила, не надеясь на ответ: – Как же ты мог?

Время растянулось. На город опустилась ночь. Из задумчивости меня вывел звонок телефона. Так обидно стало. Я могу пользоваться средствами сотовой связи, разговаривать с живыми, а он нет. Больше никогда не сможет.

– Да? – глухо отозвалась я, ответив на звонок родителей.

– Виталия, ты где? – спросила мама, всеми силами стараясь, чтобы её голос звучал ласково, хотя она сильно беспокоилась. – Домой собираешься, котенок? Уже поздно, одиннадцать часов, давай папа за тобой приедет?

– Нет, – отрицательно мотнув головой, словно она меня увидит, ответила я и посмотрела на беззвездное небо. – Мам, тут недалеко. Я сейчас сама дойду. Пожалуйста. Мне необходимо пройтись одной.

Пауза затягивалась, мама не отвечала. Могу поспорить, что они с отцом сейчас меряются взглядами, не решаясь согласиться на мою просьбу.

– Хорошо, – наконец, прозвучал безвольный голос, и я сбросила вызов, еще раз всхлипнув.

Уходить не хотелось. Но я обязательно вернусь сюда завтра. Или нельзя по обычаям? А, пусть катят все обычаи! Мне жизнь не мила без мужа. Три года прожила в отдалении, места себе не находя, а теперь и вовсе… словно душа оторвалась от тела.

Погладив землю могилы, я поднялась на ноги и прошептала на прощание:

– Сладких снов, любимый. Пусть земля тебе будет пухом.

Сказав последние слова, я сама не заметила, как глаза стали влажными от слез. Ты смотри-ка, а казалось, что уже все выплакала. Резко отвернувшись, я побрела в сторону калитки. Надо думать, случайные прохожие будут принимать меня за наркоманку или еще чего хуже. Как бы полицию не вызвали.

Я шла на автопилоте, хотя мысли приобрели некоторую цикличность, начинаясь от воспоминаний о Стасе и заканчиваясь его смертью. И так бесконечно. Замкнутый круг. Надо домой, выпить горячий чай и поспать, а завтра новый день…

Новый день со старой болью. Новый день без него. Как пережить? Я всегда была сильной, по крайней мере, так говорили другие. Но сильные не гнутся, сильные ломаются. Вот так и я: вынули сердце, и теперь я безвольная кукла.

Проходя через знакомый двор, я резко остановилась, увидев зеркало на дубе. Кто его сюда повесил? Что за дикость? В отражении полыхнули красные глаза. Вздрогнув, я огляделась по сторонам. Мир будто остановился. В зеркале отражался кто-то, и этот кто-то звал меня. Слов я не разбирала, лишь видела протянутую ко мне руку.

Я мотнула головой. Мираж в зеркале не развеялся. Отражение незнакомки пугало. Её серая кожа была неестественной, седые волосы не подходили к молодому лицу без намека на морщины, а белый балахон полностью скрывал изгибы и делал фигуру бесформенной.

«Смерть», – мелькнула паническая мысль.

Кто сказал, что смерть должна быть в черном и с косой? Она должна быть мертвецки бледной, как эта, и вместо косы – вселенская тоска и жалость в глазах. Я вздрогнула и поежилась, хотя ветра сегодняшней ночью не было.

Лишь пустота.

– Ответь, – сквозь остатки сознания пробивался её загробный умоляющий голос.

О чем?.. О чем она спрашивала? Я не могу вспомнить. Нужно собраться, подумать, решить. Но что решить? О чем же она просит меня? О чем?

– Тебе всего лишь нужно ответить согласием, – подталкивая меня к решению, продолжала увещевать незнакомка.

– На что? – в смятении переспросила я осипшим голосом. – На что я должна согласиться?

Кажется, незнакомка в зеркале всё это время мне что-то говорила, но, погруженная в свои переживания, я пропускала её речи. Что же она просит? О чем молит меня?

Я огляделась и вновь вернулась взглядом к дереву, на котором висело зеркало. Как оно здесь оказалось? Хороший вопрос. Может быть, еще вчера я бы сообразила, но сейчас все мысли разбежались. Лечь бы на землю и уснуть. А завтра проснуться – и всё сон. И Стас живой и рядом…

– Вита, неужели ты не помнишь? – тягучим голосом с примесью недоумения спросила «смерть». Я взглянула на неё с настороженностью, желая сделать шаг назад, но тело словно не слушалось меня. – Не помнишь, – горько усмехнулась женщина. – Ты сама звала меня, и я тебя услышала. Как услышала бы всякое любящее сердце. Я знаю, чего ты желаешь.

О чем она говорит? Как я могу сейчас что-то желать, когда его больше нет на свете? Слишком больно, чтобы думать о себе. Мои мечты связаны лишь с воскрешением Стаса.

Как поздно я поняла, что он был смыслом моей жизни, кислородом, попадающим в легкие, улыбкой на губах. И как я раньше не осознавала всю глубину своих чувств и позволяла себе такое эгоистичное поведение?

На глаза вновь навернулись слезы. Он делал для меня всё, а я? Я любила его всем сердцем, но воспринимала его, как должное, как то, что всегда принадлежало мне. Так было раньше, до того чудовищного случая. Лишь потеряв, я поняла, насколько мне дорог Стас. Мой защитник, талисман на счастье. Теперь, стоя на распутье, я даже не представляю, как жить с осознанием того, что его больше нет.

– Если бы я могла все вернуть назад, – неожиданно выдохнула я под ожидающим взглядом незнакомки, – я бы сделала его самым счастливым человеком на свете. Поехала бы с ним на край света, подарила бы ему всю себя, всё своё тепло! Что там Англия, я бы и в Африку согласилась! Мы бы ни на миг не расстались!

Хотелось многое еще сказать, но слезы уже душили, слова давались с трудом. И вдруг я осознала одну простую истину: