Три глотка волшебного напитка

– Госпожа, я могу вам помочь? – Рядом со мной опустился на колени еще один обладатель темной формы. Он был чем-то неуловимо похож на Саера, но наложенная на лицо маска искажения не давала сосредоточиться.

– Целительская магия не подействует, – повторила я, наверное, в сотый раз, демонстрируя перевязанную руку. – Повязку наложили, большего никто сделать не сможет. Ни хорошего, ни плохого.

Мужчина кивнул, принимая ответ, и протянул руку.

– Мне приказано сопроводить вас.

– Кем? – ради любопытства поинтересовалась, охотно поднимаясь с чьего-то полуразрушенного крыльца. Часть ступенек уже успела осыпаться, часть держалась, но крепости раствора надолго не хватит.

– Лорд Валиар приказал доставить вас к нему, – пояснил мужчина и с сожалением добавил: – Перемещения здесь не работают. Идемте.

Песок не был ко мне столь же милосерден, как болото. Пробираясь по внезапно образовавшимся барханам, я на собственной шкуре почувствовала, каково бывает несчастным путешественникам. Набившийся в ботинки песок сдирал кожу. Ноги то и дело проваливались и, если бы не мой спутник, я не раз бы нырнула топориком. Хорошо еще, что идти пришлось недалеко. Очень скоро показалась лестница, и мы переместились на крыши.

Не желая страдать дольше необходимого, я разулась и под удивленными взглядами стражей перевернула ботинки, высыпая все лишнее, что успело туда набиться. Мой спутник терпеливо ждал, не подгоняя меня ни словом, ни жестом. Наконец, убедившись, что больше ничего не сыплется… я не стала обуваться. Интуиция подсказывала, что что-нибудь там точно осталось.

Путь до городских стен занял около часа. Конечно, будь я более подготовлена или дороги чище, мы могли бы управиться и быстрее, но крыши тоже оказались не слишком надежными союзниками. Дерево рассыхалось прямо под ногами, а песок, из которого в основном и строили Южное предместье, давно держался лишь на честном слове и, встретившись со мной, неумолимо проседал.

Городские ворота показались очень кстати. Еще немного – и я бы плюхнулась прямо на крыше. Регенерация требовала слишком много моих сил и отказывалась воспринимать мои аргументы против. Кое-как я доплелась до ворот и там же, прямо по не успевшей подняться решетке, сползла.

* * *

Это было самое приятное из всех моих пробуждений за последний месяц. Никто не тормошил меня и не звал. Дверной засов не гремел, возвещая о ранних клиентах-паломниках. Противно не воняла основа под косметические зелья. Лепота.

Напротив, мой нос уловил приятные ароматы свежей выпечки, а голова с удовольствием отметила мягкость подушки. Если бы еще и кожа противно не чесалась…

Я открыла глаза и огляделась. Незнакомый белоснежный потолок с лепниной. Задернутый балдахин, из-за которого мои глаза избежали знакомства с полуденными лучами солнца. Графин с водой на туалетном столике. Резной секретер с инкрустацией.

Нос повело в сторону выпечки, и я узрела пожилую тетушку в переднике и чепчике, терпеливо дожидавшуюся моего пробуждения. Поняв, что я подаю признаки жизни, женщина расплылась в теплой улыбке нянюшки, поднялась и принялась раздвигать шторки балдахина.

– С пробуждением, госпожа, – поприветствовала она меня.

– Здравствуйте, – настороженно ответила я, протирая глаза. Солнце было слишком ярким, чтобы я не ощутила дискомфорта.

– Изволите позавтракать или сначала вымоетесь? – поинтересовались у меня, справившись с балдахином.

– Мыться, – выбрала я. В душе мне даже было стыдно за то, что спала грязная в такой кровати. Прачки меня точно проклянут и будут правы.

– Адена, проводи, – распорядилась «тетушка», передавая меня своей помощнице, ожидавшей у одной из дверей.

Смуглая невысокая девушка поклонилась и распахнула дверь, пропуская меня вперед.

Купальня произвела на меня впечатление. Неприятное. Нет, не потому что в ней было грязно или тесно. Напротив – красиво, чисто и выложено мрамором. Водопровод и вовсе заставил меня вздрогнуть, давая оценить размах неприятностей, в которые мне удалось попасть. Кем бы ни был Валиар и чего бы он от меня ни хотел, едва ли я легко смогу оказать ему требуемую услугу. Слишком уж хорошим был прием, чтобы от меня требовалась безделушка.

– Адена? – тихо позвала я, выныривая из-под воды. Девушка с готовностью подошла. – А чей это дом?

– Дом? – удивленно переспросила меня служанка. Задумалась, рассмеялась чему-то и согласилась: – Да, конечно. Дом.

– Так чей? – настойчиво повторила я, внимательно изучая ее лицо.

– Его светлости, – уклончиво сообщила девушка.

– И только? – настаивала я.

– И его семьи, – прыснув в кулачок, добавила служанка.

– Они богаты? – продолжила допытываться. Впрочем, обстановка говорила сама за себя.

– Очень, – охотно подтвердила собеседница и протянула мне мыло. – Сами скоро увидите. Его светлость приказал сообщить, когда вы проснетесь. Госпожа Чиер ушла докладывать. Не беспокойтесь, завтракать будете уже с его светлостью. – Девушка зарделась. – Тритесь тщательнее. Лорд очень не любит, когда от девушки плохо пахнет. Еще рассердится.

Я нахмурилась. В отличие от собеседницы я не питала иллюзий по поводу своей внешности, а значит, в столицу меня брали не для того, чтобы улыбаться и грелкой чьих-то постелей служить. Впрочем, то, что меня посчитали достойной лорда, грело самолюбие. Правда, я бы в этом никогда не призналась.

– А чьи это покои? – продолжила расспросы я, с удивлением рассматривая пострадавшую от зубов йарина руку. Чистая кожа без единой царапины говорила о многом. – Долго я спала?

– Ваши. Вы изволили двое суток не приходить в сознание, – сообщила мне служанка, извлекая из плетеной корзинки полотенце и застывая в ожидании. – Кого только лорд к вашей постели не водил! Даже жрецов из храма Кардалиса рискнул оторвать от дел. Верховный лично вас навещал, – сделав большие глаза, шепотом поделилась служанка, – взглянул и приказал не будить. Мы и не будили. А как его светлость переживал… Каждый час приказал отчеты слать.

Адена мечтательно вздохнула, видимо, подумав что-то не то. Я же восприняла откровения служанки без особого восторга. Едва ли в столице, после учиненных репрессий, остались самозванцы. Верховный же и вовсе не мелкая сошка. Не мог ли он увидеть больше, чем остальные?

Я вздохнула, покосившись на миг в окно, и так и застыла в недоумении, пялясь на темную мрачную башню с решетками на окнах. Вид на нее открывался чудесный, особенно в ясный полдень.

– А что это?

– Башня скорби, – пожав плечами, пояснила девушка. – Одна из главных достопримечательностей столицы. Ее строительство было начато еще при императоре Далиаре и закончено при его внуке Кристиане, – заученно начала рассказывать девушка. – Башня действующая, до сих пор выполняет свои функции, но сажают туда не всех. Только магов и аристократов. Говорят, в фундамент вмурован меч императора Далиара, Похититель чар. Все чародеи, кроме прямых потомков основателя, лишаются там своих магических сил.

Я с сомнением покосилась на башню, но зарубку на будущее сделала. Рядом не гулять и из любопытства оградку не трогать. Но чтоб мне удачи год не видеть, если меня случайно сюда поселили!

Поморщившись, я замоталась в полотенце, покосившись на грязные после накладок во время перемещения вещи. Проследив за моим взглядом, Адена ойкнула и куда-то испарилась. Ненадолго. Платье, с которым она вернулась, лишь усугубило мои подозрения. Отрабатывать придется много, очень много.

Путаясь в подоле и норовя зацепиться рукавами за все выступающие предметы, я доковыляла до двери, из-за которой и была выпихнута довольной Аденой. Нет, она не злорадствовала и искренне радовалась, любуясь, как идеально село платье. Но вот лично для меня… саван с кладбища был милее.

Темно-зеленое, приталенное, с серебряной вышивкой по подолу, рукавам и вороту, открывающему шею и ключицы на всеобщее обозрение. Мне было некомфортно даже смотреть на него, не говоря уже о носке. Но другого не имелось. Как сказала Адена, все подготовленные платья были подобного фасона. Ибо такой крой предпочитала лично ее высочество, а ее мнение считалось достаточно весомым, чтобы руководствоваться им при выборе одежды.

Вот только я бы лучше в простыне вышла. Меньше была бы вероятность, что она спадет в самый неподходящий момент. Здесь же достаточно потянуть за рукава, и верхняя половина платья, ни за что не уцепившись, сползет, обнажая либо все прелести своей носительницы, либо их отсутствие.

Сердито закатывая рукава, я и вышла пред серые очи лорда Валиара. Тот в нетерпении прохаживался по комнате, не обращая внимания ни на чай, ни на булочки. Госпожа Чиер отсутствовала, и мне не составило труда предположить, что и Адену выставят за дверь.

– Вам идет, – сухо бросил его светлость, оглядывая меня с ног до головы.

Я фыркнула. Мог бы и не врать.

– Спасибо, но мое платье было лучше, – удержаться от замечания я не смогла. – Так чего вы от меня хотите? К чему все это? Покои леди, платья по любимому фасону принцессы, вид на тюремную башню? Кнут и пряник я оценила, но до сих пор теряюсь: ради чего затеяна демонстрация?

– Ешьте, – приказал мужчина, недовольно поджимая губы. Глубоко вдохнул, беря себя в руки, и сел в кресло. Он выглядел утомленным, цвет кожи почти сравнялся с белизной волос, хотя едва ли минул полдень. Даже в Триере лорд выглядел лучше, собраннее, целеустремленнее, упрямее. Ныне же в его глазах жила тоска и бессильная ярость.

– А потом? – поинтересовалась я, утаскивая с подноса булочку и с удовольствием в нее впиваясь.

Лорд поморщился, недовольный отсутствием у меня манер. Впрочем, если я что-то понимаю, сейчас его раздражало все, что вызывало заминки.

– Потом я вас познакомлю.