Оторвыш

Федечке долго разговаривать было некогда. Яркое утро вступало в свои права, и нужно было поторапливаться, пока не приехал мусоровоз.

– Ну что ж, счастливо оставаться. Пока, оседлые! – покатился по полу Федечка. – Не поминайте лихом!

Он добрался до порога и выскользнул за дверь.

– Я вот тут думаю, – с сомнением в голосе произнес Свистун. -Правильно ли я сделал, что перегрыз ему нитку? Ведь если с ним что случится…

– Наконец-то мы от него избавились, – буркнул Ворчун, вылезая из-под подушки. – Просто никакого покоя.

– А мне он нравится, – произнес Серьезный. – Каждый должен быть там, где находится его сердце. Итого…

– Итого, – подхватил Ворчун, – одним бездомным стало на свете больше.

И пуговицы надолго замолчали, примеряя на себя поступок Федечки.

Между тем за дверью Федечке стало крайне не по себе. Исчезла мягкая опора куртки, не держала надежная нитка, и было ясно одно: с этого времени придется рассчитывать только на себя. Беглец перебежками преодолел пару комнат и выбрался на крыльцо.

От огромности мира, светившегося за порогом, у него закружилась голова. Он прислонился к плинтусу, набрал полные легкие прохладного воздуха, и чуть было не захлебнулся.

– Ширк-ширк… Ширк-ширк… Фьють! – послышалось рядом с крыльцом, и мимо ступенек вихляющей походкой прошагала Метла. Метла подметала садовую дорожку и самодовольно насвистывала арию или частушку, или что-то в этом роде: понять было сложно, поскольку она перевирала любую мелодию.

– Не свистите, – посоветовал Федечка.

Метла остановилась, как вкопанная, и недоуменно уставилась на Федечку.

– Не свистите, иначе денег не будет,– пояснил тот, сползая со ступеньки.

Метла заморгала, насупилась и через мгновение так поддала Федечке, что тот кувырком отлетел к забору.

Грубо. Очень грубо,– подумал Федечка. – Хорошенькое начало.

Метла проследила за федечкиным полетом и, насвистывая, двинулась дальше, вихляя чубом туда-сюда, туда-сюда.

Федечка поднялся, отряхнулся и вмиг обнаружил, что прилетел в нужном направлении: сквозь прутья забора были видны двор дома Алины Семеновны, распахнутые настежь окна и поднятые жалюзи. Он увидел, как входная дверь отворилась, и чья-то рука выставила на крыльцо мусорную корзину.

Федечка так и впился взглядом в корзину: через край свешивался рукав розовой блузки. У Федечки перехватило дыхание. Он испытал смешанные чувства: радости – от близости к возлюбленной, и катастрофы – от того, что слова Пиджачника оказались правдой, и пуговкам грозит нешуточная опасность.

Опасность не заставила себя ждать. Она явилась из дома в виде усатого дядьки, который ловким движением опрокинул содержимое корзины в большой черный пакет и завязал его горловину.

– Ширк-ширк! – вновь послышалось за спиной у Федечки, а следом со стороны улицы загрохотал мусоровоз: «Дрынь-бр-р-р-др-др-р-р-дыр! Гр-рым-м, уф, пуф-ф-ф… Пф-ф-ф-фыыыы…»

Усатый дядька ухватил пакет за горловину.

– Ык, – икнул пакет, почувствовав на горле цепкие пальцы.

Усатый дядька крепче зажал горловину и направился к машине.

Времени на раздумья у Федечки не оставалось ни секунды.

Он метнулся вслед, но понял, что не успеет, и вдруг, неожиданно даже для себя, прыгнул к Метле и оседлал ее.

– Да кто ты такой, черт тебя возьми?! – разъярилась Метла.

– Федечка!!! – во весь голос заорал Федечка и пришпорил Метлу.

Перепуганная Метла ринулась, не разбирая дороги. Она перемахнула через забор и с бешеной скоростью помчалась вперед, сметая чубом все на своем пути. В ушах у Федечки засвистел ветер, и он от страха, что слетит с черенка, вцепился в него мертвой хваткой.

От боли Метла взвыла, взвилась в воздух и легко обогнала ехавший мусоровоз. Через стекло кабины мелькнули округлившиеся глаза водителя и перекошенный рот. Метла не почувствовала, когда Федечка спрыгнул на мусоровоз и крепко ухватился за крышку мусорного бака. К ужасу водителя, она еще некоторое время кружилась в беспамятстве на проезжей части и, наконец, выдохнувшись, свалилась в придорожный кювет.

А Федечка подтянулся и с грохотом перевалился через край бака на мусорную кучу. Гора одинаковых черных пакетов подпрыгивала на ухабах и кренилась на резких поворотах. Было непонятно, в котором из пакетов находилась еще сутки назад горячо любимая блузка Алины Семеновны. Все вокруг скрежетало, шуршало и двигалось.

Федечка зажал нос и решил дождаться конца путешествия, а во время пути хорошенько все обдумать. Но мысли на ухабах мгновенно вылетали из головы. «Будь, что будет», – решил Федечка.