Конкурс комплиментов и другие рассказы от первого лица

– Да нет! – в сомнении покачал головой Виктор. – Сейчас он кого-нибудь приведет.

– И не надейтесь!

Через десять минут томительного ожидания стало ясно, что я абсолютно права, никто не спешил нас вызволять.

– Этот Гриша у меня получит! – обещал Виктор и постановил: – Будем сами вылезать.

– Как?

– Дверь открыта. Я приседаю, вы становитесь мне на плечи, распрямляюсь – выкарабкиваетесь наружу. Потом меня вытаскиваете.

На мне была юбка. Мягко говоря, не та одежда, чтобы становиться на плечи незнакомому мужчине. Поэтому я выдвинула встречное предложение:

– Давайте наоборот? Я вас поднимаю.

– Восемьдесят килограммов живого веса? – в сомнении покачал головой Виктор.

Еще десять минут ему понадобилось, чтобы уговорить меня принять его план. Как назло, в подъезде более никто не появился. Да и мне стало уже не до стеснения, только бы выкарабкаться из ловушки.

Когда Виктор меня поднял (нечто цирковое, акробатическое), я плюхнулась животом на пол лестничной площадки. Виктор схватил меня за лодыжки и с силой послал вперед. Проехала пузом (то есть новым бежевым костюмчиком) полметра, собрала грязь. Встала на ноги.

Какое же это счастье – быть свободной!

Попытки вытащить из лифта Виктора кончились полным крахом. Присев, захватывала его кисти, тянула, но Виктор даже ступни не отрывал от пола.

– Зови на помощь, – перешел Виктор на «ты». – На шестом этаже, квартира семнадцать, должны быть ремонтники, мужики.

Почему-то по лестнице я бежала, точно минуты промедления могли пагубно отразиться на сокамернике.

– Пойдемте! Скорее! – призывала двух мастеров в пыльных комбинезонах. – К вам должен был прийти инженер по окнам. Так вот! Он застрял в лифте. Я с ним тоже, но он меня вытолкнул. Пожалуйста, пойдемте!

Строители смотрели на меня, взлохмаченную, перепачканную, с удивлением, кажется, ничего не поняли из моей сумбурной речи, но все-таки послушно отправились оказывать помощь.

И они вытащили Виктора не на раз-два-три, а с трудом! Каждый держал двумя руками кисть Виктора, тянули, чуть суставы ему не выдернули. Виктор ногами перебирал по сетке, помогал.

«Какое вранье!» – подумала я, вспоминая сцены из фильмов, где герои, вывалившись из небоскреба, держатся одной рукой за карниз, а потом, легко запрокинув ногу, перекидываются внутрь здания. Или висят над пропастью, пальчиком ухватившись за выступ, подбегает субтильная девушка и с картинным смазливым напряжением, одной рукой (!) спасает героя. В подобные сказки никогда более не поверю. Кино!

– Спасибо, мужики! – поблагодарил Виктор строителей. – Сейчас я к вам приду. Дело одно есть. В какой квартире эта шпана живет? – спросил он меня.

– Зачем вам?

– Вы говорили, на четвертом этаже? Пошли!

И стал подниматься по ступенькам. Я потрусила следом, продолжая спрашивать, что Виктору нужно от мальчика.

На площадке четвертого этажа Виктор двумя большими пальцами резко показал на квартирные двери справа и слева.

– Которая?

– Эта, – кивнула на правую. – И все-таки, Виктор, не понимаю, что вы задумали. Боюсь, вы можете…

– Не бойся! – перебил Виктор. – Сейчас мы справедливость будем восстанавливать.

На двери сбоку был прикреплен листочек с фамилиями в столбик:

Глазовы – 1 зв.

Воробьяненко – 2 зв.

Панкина – 3 зв.

Лазарь – 4 зв.

Виктор, не обращая внимания на инструкцию, давил на кнопку, не убирая пальца. Был слышен пронзительный, как у старых трамваев, звонок за дверью. Открыла мать Панкина.

– Здравствуйте, Елизавета Григорьевна! Мне нужно с вами поговорить, а это… это… – не знала, как представить Виктора.

– Педагог Макаренковской школы, – ухмыльнулся он и, оттеснив Елизавету Петровну, шагнул в квартиру.

Можно было не спрашивать, какая дверь из шести по сторонам коридора вела в комнату Панкиных. Та, что открыта. К ней Виктор и направился. Остановился в проеме, мы с Елизаветой Григорьевной маячили у него за спиной.

В конце длинной, гробообразной комнаты, напротив двери располагалось окно. Возле него стоял стол, накрытый старенькой скатертью. За столом сидел Гриша и ел из глубокой тарелки кашу.

– Ну, здравствуй, голубь! – почти весело произнес Виктор.

– Чё? Чё надо? Вы кто?

– Твоя утерянная совесть. Давно ты ее потерял, щенок? Да вот нашлась! Сейчас будет тебя уму-разуму учить. Снимай штаны, Гриша!

Мальчик испуганно вскочил:

– Вы чего? Вы чего?

Виктор сделал несколько шагов вперед. С ужасом я увидела, поняла по движению локтей, что он расстегивает ремень, вынимает его из брюк. Гриша тоже, как завороженный, наблюдал за действиями Виктора.

В тесной узкой комнате мебель располагалась по стенкам, и передвигаться можно было только по тропинке в середине. Поэтому мы выстроились в затылок: Виктор, я, Елизавета Григорьевна.

– Снять штаны! – гаркнул Виктор.

Очевидно, его лицо было не менее грозным, чем тон. Потому что Гриша стал спускать джинсы, пролепетал:

– И трусы?

– Трусы можешь оставить, – позволил педагог Макаренковской школы.

– Да что же это такое! – возмутилась я. – Немедленно прекратите! Не позволю!

Хотела броситься вперед, но мешала Елизавета Григорьевна. Она повела себя более чем странно. Не дала мне протиснуться, вдруг схватила меня за талию, удержала: