Избранник Евы

С шутом я, очевидно, дала промашку. Не увидела, что за отвратительной внешностью горбуна скрывается ранимая душа. За его выпадами в мой адрес – трагическая влюблённость. Завязала дружбу с Коммином, потому что читала о нем через четыре столетия, а о шуте встречала только упоминания. Но теперь я легко видела, что творится в их сознании. Филипп де Коммин жалел меня самую чуточку, больше развлекался. А шут был готов отдать за меня жизнь! Не просто отдать, а по капле расстаться с ней в самых страшных пытках! Бедный, бедный шут! Я даже не знаю твоего имени. И нет в моих чувствах уголка для тебя. Какие уголки, когда на поле Избранник?

В последнем бою сошлись победители предыдущих поединков – Избранник и барон Люмэн. Его еще называли Кровавым Бароном за свирепую приверженность к дракам и сражениям. Поговаривали, что, когда Люмэн не занят у герцога, он промышляет в лесу с бандой разбойников – так велика его тяга к насилию и кровавым расправам.

Оба рыцаря устали, но барон, привыкший к ратным нагрузкам, держался тверже, чем Избранник, на стороне которого была только молодость. Противники отъехали на требуемое для боя расстояние. Избранник пригнулся к луке и посмотрел на меня. Я незаметно махнула ему платком. Когда всадники на полном скаку сошлись на середине площадки, ни один из них не промазал – удары пик попали в защищенные латами груди, и оба рыцаря свалились с коней. Несколько минут они лежали на земле неподвижно. Первым очнулся барон Люмэн и стал медленно подниматься, потом зашевелился Избранник.

– Пусть продолжают, – распорядился герцог.

Противники не нуждались в подталкивании и взялись за мечи, когда стали на ноги. Некоторое время они кружили друг против друга, собирая силы. Затем последовало несколько взаимных выпадов, удачно отражённых. Но вот Люмэн сделал обманное движение, и Избранник отреагировал на него. В ту же секунду на его голову обрушился сокрушительный удар меча. Шлем раскололся, Избранник рухнул на одно колено. Голова не пострадала, лишь прядь волос и кончик уха снёс вражеский меч, из раны брызнула кровь.

Я не выдержала. Вскочила со своего места и закричала:

– Нет! Адам!

Имя, которое я невольно выкрикнула, прозвучало как боевой клич «Вперёд!» на чужом языке. Поддавшись порыву, я не только заорала в голос, но мысленно выстрелила в Избранника. Мой призыв с силой футбольного мяча, пущенного со штрафного по пустым воротам, ударил в мозг Избранника. Он в изумлении повернул ко мне лицо.

Пусть простит меня за сравнение его головы с пустыми воротами. Хотя аналогия весьма точная, надо признать.

– Графиня, вы ведёте себя неблагоразумно, – сказала жена герцога, – пожалуйста, сядьте и постарайтесь не демонстрировать своих симпатий.

Но я не слушала ее.

«Ты будешь валяться здесь побеждённым, а я носись за тобой по векам и столетиям! У монголов Чингисхана, в арабском гареме, в африканском племени – все будет одно и то же» – эта чужая, злая мысль вонзилась стрелой в сознание Избранника. Он ничего не понял и видел только, что красавица графиня, нарушая все мыслимые приличия, машет ему яростно платком.

– А-а-а! – радостно зарычал Избранник, вскакивая.

Он собрал все силы и обрушился на противника. Оторопевший Люмэн не ожидал выпада, не сумел вовремя защититься, и меч Избранника поверг его на землю в глубоком обмороке.

Ребячливо гордый, усталый, перепачканный грязью и кровью, Избранник приковылял к нашему шатру.

– Рукав, графиня! – приказал мне герцог.

По обычаю мы носили платья с отстёгивающимися рукавами, чтобы дарить их рыцарю, которому оказывалось благоволение.

Медленно, словно нехотя, я сдёрнула рукав верхнего платья и швырнула Избраннику. Он прижал тряпку к губам. А потом я вдруг сорвала второй рукав и бросила шуту. Никто не заметил моей вольности, как и удивительного озарения на лице шута. На секунду шут стал прекрасен и божественно красив. Он будет носить на груди кусочек моего платья сложенным, упакованным в амулет, до смерти. И этот миг, и этот кусок тряпки станут для него искуплением за все страдания и унижения уродства.

Никто не заметил моей вольности, потому что взоры были прикованы к милости герцога, который протянул Избраннику ногу, обтянутую парчовыми штанами. Считалось, что прикосновение к одежде короля излечивает от недугов. Карл как бы «лечил» Избранника от ран. Но если вспомнить, что Избранник волок на себе Карла после позорной битвы у Монрели, то по меньшей мере уже обрёл бессмертие.

Все ликовали: герцог хохотал от радости, ведь вышло, как он задумывал, придворные подобострастно вторили, рукоплескали – десятки улыбающихся ртов, демонстрация битых кариесом зубов. Шут глотал слезы умиления. Коммин прикидывал, как отразится на нашей дружбе мое новое замужество. Избранник переживал оглушительный триумф победителя, весьма схожий с тем, что охватывает победителя Олимпиады. Только жена герцога внутренне злилась на мою новую причёску, рядом с которой ее метровый рупор на голове смотрелся потешно. Маргарита, бедняжка, не могла накрутить на уши такие же бараньи рога, потому что имела волосики жиденькие и редкие. Надо будет подсказать ей идею шиньонов. Ссориться с госпожой недальновидно.

Что чувствовала я? То же, что переживает любая женщина, которая после долгой разлуки видит наконец своего любимого.

Свадьба была пышной и шумной, а жизнь наша после нее тихой и счастливой. Избранник не влюбился в меня с первого взгляда. Тогда, на турнире, он едва держался на ногах от усталости и от опьянения победой. Мою небесную красоту он рассмотрел позднее, как и восхитился чудным нравом. Да и браки по любви в наше жестокое время считались абсолютной глупостью. Брак был сделкой, политическим или экономическим ходом. Но многие молодые влюблялись друг в друга после свадьбы. Как мы. Точнее – Избранник.

С каждым днём моего мужа всё глубже затягивала воронка под названием «любовная страсть», он истово благодарил Бога за нашу встречу. Да и я на всю отпущенную мне силу темперамента упивалась присутствием рядом, после затяжной командировки во временах и странах, моего Избранника.

Вместе с мужем в моем замке поселились несколько десятков его родственников, приживальщиков, друзей и дворни. Всех я приласкала и одарила, они относились ко мне как к своей королеве.

Избранник мало интересовался политикой – она заключалась для него в боевом кличе герцога, который призывал своих вассалов на какую-нибудь битву. Поэтому я не посвящала Избранника в свои интересы. Впрочем, король Людовик тоже не подозревал, что имеет при дворе своего врага умных и хитрых союзников – меня и Филиппа де Коммина. К сожалению, Избранник отчаянно невзлюбил Филиппа. Виной тому элементарная ревность – Избранник не мог пережить, что я дарю кому-то улыбку или два часа беседы. С Коммином мы переписывались втайне от мужа. Двигать вперёд историю страны гораздо увлекательнее, чем изучать ее в университете. Но за увлечения надо платить. Лукавством. Ни в какие века жене не обойтись без вранья самому дорогому человеку! Говорю со знанием дела.

После свадьбы Избранник не вспоминал о своем любимом времяпрепровождении. Рыбалку, походы и байдарки Избранника эпохи социализма в Средние века заменяли турниры, охота и пиры. Муж не мог прожить без меня и дня, если не видел несколько часов, тосковал, как ребёнок. Но я боялась, что наступит пресыщение, и поэтому постепенно возвращала его к прежним привычкам. Правда, муж никогда не отправлялся на охоту, если я чувствовала недомогание, и не участвовал в турнирах, если я не могла на них присутствовать. На пирах так шумно и бурно прославлял жену, заставляя пить за мое здоровье, что гостей часто выносили из зала в бесчувственном состоянии.

Прошло три счастливых и безмятежных года (битвы, турниры, интриги, склоки – не в счёт). И при дворе наша семья стала приедаться своим непорочным счастьем. Мы служили своего рода укором царившим разнузданным нравам. Многим доставило бы удовольствие найти в нас какой-нибудь изъян. Поэтому брошенный шутом Карла Смелого слух о моей бесплодности быстро стал добычей сплетников. Слух муссировали и родственники Избранника, которые по непостижимой человеческой натуре мстили мне за мои же благодеяния. Интриганский нарыв прорвало на пиру у Карла. Пьяный шут, привыкший к тому, что ему всё сходит с рук, предложил Избраннику помочь осеменить его жену…