Кошки-мышки

– Вряд ли. Если бы у меня был такой муж, как у Лидии, я обходила бы всех мужиков большой стороной.

– Но и Каун классный мужик.

– Согласна. Вроде ничего особенного, а шарма с переливом.

– Говорят, он бабник, каких поискать.

Тут, заинтригованная, я замерла, тихо задрала вверх коленки, чтобы в щель под дверью не увидели мои туфли.

Вторая девушка озвучила вопрос, который крутился у меня на языке:

– Кто говорит?

– Светка из пиарслужбы, у нее приятельница с Кауном работает. Он ни одной смазливой юбки не пропускает.

«Юбки смазливыми не бывают, – мысленно поправила я, – только лица. Чертовы сплетницы!»

– Все мужики сволочи, – перекрикивая шум электрической сушилки, – заключила первая девушка.

– Не так хорошо с ними, – поддержала вторая, – как плохо без них.

Они, мои подчиненные пигалицы, еще и философствуют!

– Давай, как наша слиняет, – (опять обо мне), – прошвырнемся по бутикам? Может, где скидки объявили.

Ушли, хлопнула дверь. Я выбралась из укрытия. Подошла к раковине, посмотрела на себя в зеркало. Физиономия собственницы, которой минуту назад объявили о разорении.

Открываем воду, плещем на руки жидкое мыло. Все – медленно, чтобы успокоиться. Какое мне, собственно, дело, изменяет Назар жене или хранит верность? Пусть он будет бабником в квадрате, кубе, в десятой степени… Нет, клокочет обида, не унять. Сушим руки, не торопясь, до остановки автомата. Как обычно не действуем – остатки влаги по платью не размазываем. Остановилась, замолкла сушилка, а мы ее снова включаем, давим на кнопку…

Уже лучше. По крайней мере на лице удалось восстановить деловое официальное выражение. Можно двигать в офис.

Перед отъездом на встречу с Назаром обеим сплетницам я задала работы под завязку и сроки указала: через два часа приеду, отчитаетесь.

По бутикам шнырять в служебное время – разбаловались! Хотя я прекрасно знала, что в мое отсутствие работа в конторе теряет скорость, вплоть до полного торможения. Сама такой была: если начальник далеко, а поручение до завтра терпит, то самое время заняться личными делами.

Наука руководить – это серьезная и отдельная тема. Вернусь к ней, если повод появится.

А пока – ехала на встречу с Назаром, и силы, убеждающей разум, не хватало, чтобы выкинуть из головы пошлые слухи.

Так подруга моей мамы, тетя Наташа, милая пожилая одинокая женщина, похоронив свою любимую кошку, каялась:

– Знаю, что вам уже надоела разговорами о Милочке. Простите. Но Милочка обладала удивительной душевной организацией…

И мы в тридцать пятый раз слушали, как Милочка справляла нужду в унитаз, чувствовала, какой сустав у тети Наташи болит, на него ложилась и грела.

Назар – это даже не кошка. Кот! Котяра! Я и не подозревала, что запрыгивает на каждую встречную…

– Ледок? У тебя все в порядке? – спросил Назар в ресторане, когда мы сделали заказ.

Он меня так звал – Ледок. Я не противилась. В том, что твое имя переиначивают на ласковый лад, есть что-то интимное и приятное.

Назар в свое время попросил разрешения звать меня по-своему:

– Тебе не будет обидно? Не Льдина, а Ледок – тонкий, прозрачный, но крепкий и чистый?

Я благодушно улыбнулась и сказала, что меня устраивают любые варианты моего имени, кроме Лидуха. Потому что так меня дразнил хулиганствующий соседский мальчишка: «Лидуха – четыре уха». О том, что пацан регулярно норовил подловить меня в темном углу и отыскать лишние уши, я умолчала.

Только добавила:

– Он отбывает срок в колонии. Без моей помощи, – подняла ладони в жесте исключения участия. – За ограбление пивного ларька.

– Приятно иметь дело с женщиной уникальной биографии, – улыбнулся Назар.

Официант принес мне солянку, Назару – украинский борщ.

Тетя Наташа, та самая, с кошкой, диетолог в пансионате для руководящих работников министерства финансов, с детства мне внушала: «Никогда не бери в местах общественного питания солянку! В нее кладут испортившиеся продукты: тухлую колбасу, позеленевшие сосиски и прочие гадости». Но я люблю солянку из отбросов. Хоть тресни! И у меня совершенно не получается сотворить это кулинарное чудо на собственной кухне. Сколько ни пыталась.

Назар, как правило, заказывает борщ. И каждый раз поясняет его недостатки. Хохол, москвич в третьем поколении, а борщ для него – кулинарная святыня.

– Чесноку не доложили, – сообщил Назар, отправив первую ложку в рот, – и уксуса плеснули для кислоты. А кислинку в настоящем борще делает морс. В России морсом называют холодный фруктовый компот, а на Украине – это соус на основе помидоров. Моя бабушка до сих пор морс летом заготавливает и присылает нам. Считает, что без ее морса наши борщи – помои. Кстати, когда бабушка приезжала в Москву, я повел ее в ресторан, заказал щи, бабуля хотела устроить скандал. Мол, проходимцы недоваренный борщ за сумасшедшие деньги втюхивают – ни тебе свеклы, ни морса, ни заправки. Еле удержал. Объяснил, что русские щи такие и есть по рецепту. Бабуля сказала, – тут Назар перешел на украинский: – «Москали супу доварыты нэ можуть, а ще нам указують, як жыты».

Назар рассуждал о морсах и борщах, я водила ложкой в горшочке с солянкой. Какие борщи, морсы, бабушки, когда у меня звенит внутри от возмущения!

Но заговорила я на служебные темы:

– Стиральный порошок «ХХХ» мы позиционировали неправильно. Как замечательное средство для стирки цветного белья. При этом расфасовка от пяти до семи килограммов в пакете. Хозяйке покупать пять килограмм только для цветного белья не рационально, ведь придется еще приобрести порошок для белого белья. А это деньги, плюс место, дополнительных тридцать квадратных сантиметров в маленькой ванной или на малогабаритной кухне, где стоит стиральная машина. Логичней «ХХХ» представить универсальным средством, которое отбелит белое и вернет краски цветному.

Попутно и честно замечу: нас не волновало, может ли «ХХХ» выполнять заявленные функции. Думайте и решайте сами. Если вы не зомбированы рекламой, обладаете знанием химии в объеме средней школы, то легко поймете, что химических средств отбеливания существует лишь два: хлор и перекись водорода. Пропорции рассчитать несложно. При скудости бюджета легко можете за три рубля стирать белье с тем же эффектом, что при дорогих средствах. И я тоже могу, но покупаю известные бренды. Идти в аптеку, приобретать перекись, смешивать ее с хозяйственным мылом (гениальное изобретение!) и так далее – мне недосуг. Как, очевидно, и вам.

Назар согласился с моими доводами, и мы быстро набросали схему ребрендинга (это когда вам втюхивают старый товар в новой упаковке).

И вернулись к личному общению.

– Солянка оставляет желать? – глядя на мои ковыряния ложкой, спросил Назар. – Вообще солянка…

– Знаю. Делается из отбросов, испорченных продуктов. Но у меня, очевидно, низменные вкусы и грубые пристрастия.

Произнесла это со смешком (старалась), однако Назар легко уловил посторонние нотки в моем голосе.

– Ледок! «Низменные», «грубые», пошлые, вульгарные – эти термины, а также: общепринятые, обычные, для всех привычные – тебе не подходят совершенно. Ты – уникальная женщина, редчайшая. Среди полевых трав выросшая роза. Неведомыми ветрами занесло семечко, и из него выросла чудесная роза.

– Спасибо. Милый комплимент. Выдает в тебе опытного бабника.

– Кого? – поперхнулся последней ложкой борща Назар.

Подошел официант, убрал горшочки: Назаров до дна выхлебанный и мой чуть тронутый. Тут же подскочил второй официант, поставил блюда со свиной отбивной для Назара и рыбным филе без гарнира для меня.

Мы даже не посмотрели на тарелки.