Двойной портрет

– А все потому, что мне недостает заботливой женской руки! – тут же сказал Жора и добавил:

– Посмотри, что у меня в холодильнике творится! – он вскочил, подбежал к холодильнику и открыл дверцу.

Там, умирая от скуки, лежало одно яйцо, засохший кусок сыра, и стоял стакан с молоком, уже превратившимся в простоквашу.

Я усмехнулась. Бедный Жора, он до сих пор не знает, что ему придумать, чтобы меня вернуть! Неужели он думает, что я сейчас разжалоблюсь настолько, что останусь у него навсегда? Нет, конечно. Но помочь – помогу. Все-таки не чужой человек.

– Так, давай, выметайся отсюда! – скомандовала я.

Жора прекрасно знал, что за этим последует, поэтому моментально ретировался из кухни.

– Поленька, я схожу мусор выброшу! – послышался из коридора его голос.

– Иди, иди, – пробормотала я, открывая кран с горячей водой.

Сначала я перемыла всю посуду, аккуратной горкой хранящуюся у Жоры в раковине, послав Овсянникова в магазин за продуктами, потом сварила ему борщ и сделала плов и салат. Пока борщ и плов кипели на плите, я протерла кухонные шкафчики и вымыла полы.

Жора юлил вокруг меня, не зная, что еще придумать, чтобы удержать меня. Наивные мужчины! Думают, что можно удержать женщину, предложив ей возиться полдня на кухне! Нет, дорогой, порядок я у тебя наведу, но на этом – извини, все. Ты сам сделал свой выбор несколько лет назад. Где она теперь, эта твоя девочка, с которой ты так мило развлекался в мое отсутствие? Ты уж и не помнишь, как ее зовут – столько их у тебя было! А чуть что – бежишь-то ко мне! Ах, да ладно, чего там прошлое ворошить!

Мы с аппетитом поели, потом я снова мыла посуду. За окном начало темнеть.

Жора заметил мои задумчивые взгляды в окно и с тревогой спросил:

– Поленька, ты, конечно же, не поедешь домой на ночь глядя?

– Ошибаешься, мой друг! – разочаровала я его. – Как раз поеду.

– А вдруг на тебя нападут хулиганы? Или маньяк какой-нибудь? – тут же спросил Жора. – Ты ведь, насколько я понимаю, без машины сегодня?

– Без машины, без машины, но у меня черный пояс по карате, если ты забыл. И вообще… – я хотела добавить, что Жора мог бы и проводить меня, но вовремя сообразила, что он тут же переменит тактику и начнет канючить что-нибудь, чтобы под любым предлогом остаться ночевать у меня, поэтому продолжать не стала.

– Тебя проводить? – снимая с вешалки куртку, спросил Жора.

– Не стоит, – отказалась я.

Овсянников, похоже, был даже рад, поскольку через несколько минут как раз начинался его любимый футбол по телевизору, поэтому он проявил максимум вежливости, проводив меня до подъездной двери.

– Не забудь узнать, что я тебя просила! – напомнила я ему.

– Конечно, конечно, – закивал Жора и затопал к себе.

Я пошла на остановку. Троллейбуса что-то долго не было, и я решила пройтись пешком. Вечерний весенний воздух был очень свеж и словно напоен какой-то неуловимой тонкой сладостью. Дышалось легко.

Я шла и с наслаждением вдыхала этот едва ощутимый аромат, которому эта едва уловимая ощутимость и придавала особую прелесть.

Я шагала и думала о том, как провести завтрашний день. Сегодняшний, если не считать, конечно, того, что я узнала о Людмилином горе, можно считать вполне удачным. Я чувствовала себя спокойно и рассуждала о своих отношениях с Жорой.

А может быть, и правда, Ольга права, и мне давно пора простить Жору и вернуться к нему? Все-таки он, несмотря ни на что, меня очень любит… А я? Ответа на этот вопрос мне не хотелось даже искать. Ладно, видно будет! Время покажет.

Я тряхнула головой, стараясь освободиться от своих лирических мыслей и задумалась над тем, что бы сделать себе еще сегодня такого приятного? Может, к Ольге проехать? Да нет, поздно уже. И потом, неизвестно, в каком она состоянии после сегодняшнего. Лучше я ей из дома позвоню.

Книжку почитать хорошую? Так все, что есть дома, я давно уже перечитала.

В задумчивости я подошла к своему дому, так и не решив, чем же побаловать себя сегодня. Взгляд мой упал на витрину продовольственного магазина, находящегося на первом этаже нашего дома. Я увидела каталку с мороженым. Вот! Я куплю себе мороженого! Сразу две порции! Давно я его не ела.

Быстро повеселев, я вошла в магазин, купила два пломбира по пять рублей, пачку сигарет и поспешила домой в предвкушении лакомства.

Мороженое я могу есть когда угодно и сколько угодно. Только не так, как Ольга: на улице, откусывая на ходу. Для меня есть мороженое – это целый процесс. Я его разворачиваю, выкладываю на тарелочку, жду, когда оно слегка подтает и начинаю есть ложечкой – не спеша, растягивая удовольствие.

Поэтому на улице я не стала разворачивать мороженое.

Лифт уже не работал. И свет, конечно, не горел. Ничего, пешком пройдусь. Правда, что-то я сегодня многовато хожу пешком. Надо будет перед сном принять теплую расслабляющую ванну…

Мысли мои текли ровно и безмятежно, я уже проходила последний пролет, доставая из кармана ключ, не обращая внимания на то, что внизу слышатся чьи-то торопливые шаги, как вдруг…

Ледяное острие плотно прижалось к моему горлу! А руки были перехвачены и заведены за спину чьей-то железной лапой. От неожиданности я вздрогнула.

– Стоять! – услышала я дрожащий шепот. – И не шевелись!

– Что тебе надо? – стараясь говорить спокойно, поинтересовалась я.

– Молчи! – он почти простонал.

Я почувствовала, как стоящий сзади дрожит от возбуждения и горячо дышит мне в затылок. Господи, маньяк! Вот он! Предупреждал же меня Жора! И главное, я ничего не могу сделать – острие ножа почти пронзало нежную кожу горла. Можно, конечно, попытаться садануть его ногой, но где гарантия, что мгновением раньше острие ножа не войдет внутрь? И кто потом вернет мне мое драгоценное здоровье, а может быть, и жизнь?

И заорать тем более нельзя – тогда уж точно саданет. И убежит. И даже если его поймают, кому от этого потом будет легче?

Его просто трясло. Дыхание было хриплым и тяжелым. Нет, в этой ситуации пока нельзя применять силу, нужно действовать другими методами.

Он прижимался ко мне все теснее и теснее, пытаясь, не выпуская моих рук, залезть мне под юбку.

– Ну что ты… – тихо проговорила я, чувствуя, как предательски дрожит голос. – Что же ты в подъезде-то прямо? Не надо… Пойдем ко мне, а? Пойдем, я живу одна… – в качестве доказательства я немного пошевелила рукой и потрясла ключами. Раздалось слабое позвякивание. – Видишь, – ласковым шепотом продолжала я убеждать его, – видишь, у меня ключи. Там никого нет, я совсем одна… Мы будем там вдвоем… Пойдем?

Боже мой, похоже, поверил! Я почувствовала, что он закивал головой. Я слегка пошевелила ногой. Он качнулся и подтолкнул меня вперед. Мы пошли к моей двери.

Сердце мое гулко колотилось. Нет, страха не было. Не было страха, понимаете? Моя голова просто стала работать, как счетчик. Я шла и заранее просчитывала то мгновение, которого мне должно хватить, чтобы спастись. Счетчик уже вычислил одно возможное решение, и главное – не упустить заветной секунды.

А еще в голове моей, наряду с вычислениями, роились совершенно уж глупые мысли, свойственные скорее Ольге, чем мне:

Я очень боялась, что выроню мороженое, наступлю на него, раздавлю, испорчу, а я ведь о нем так долго мечтала! Глупость, конечно, чистейшей воды, но именно эта мысль шла параллельно с мыслью о спасении.

Мы уже подошли к двери. Я знала, что он обязательно пропустит меня вперед: дверь-то мне отпирать! Замок у меня уж больно мудреный. А потом…

Дело в том, что у меня в квартире две двери: первая – металлическая – та самая, которая с мудреным замком, – а за ней идет еще одна, старая, деревянная. И вот тут самое главное…

Он отпустил мою правую руку, я просунула ключ в замочную скважину, отперла замок, потом второй… Открыла первую дверь. Замок во второй открывался намного проще. Я, тщательно выверяя каждое движение, толкнула вторую дверь. Господи, какое счастье, что она открывается вовнутрь! Тут я нарочно замедлила движения. Он повернулся, чтобы закрыть первую дверь… Вот! Именно этого мгновения и я ждала с замиранием сердца и чуть ли не остановкой дыхания.

Он повернулся, и рука, прижимавшая нож к моему горлу, слегка ослабла. Острие отошло в сторону. Маньяк уже тянул на себя первую дверь, а ногу занес в проем второй. И тут я, уже прошедшая к квартиру, изо всех сил толкнула на него деревянную дверь, бабахнув ею прямо ему по ноге, одновременно выкрутив его руку с ножом! Раздался какой-то противный хруст…