Брачные игры банкиров

Хоттабыч удовлетворенно закрыл блокнот и тронулся по коридору дальше. Потом остановился и неожиданно сказал:

– Приятно с вами работать, девчонки. Всегда у вас все хорошо и правильно. Ни пьянки, ни скандалов с пассажирами… Все бы такими были, я бы лет на сорок дольше прожил. Не знаю, как и занесло вас на такую работу, обычно мне одни лодыри да алкаши достаются… – Он махнул рукой и медленно прошествовал дальше.

– Как занесло… как занесло… – проворчала Татьяна, снова отодвигая дверку купе. – Кушать-то всем хочется. А ты чего Хоттабычу о дисках не сообщила, сама же сказала – в бюро их надо сдать…

– Наплюй, Тань, – отмахнулась я от нее, думая о своем. – Подумаешь, ценность нашла… Неужели тебе охота оформлять из-за такой мелочовки акты всякие и потом еще в бюро тащиться?

– А вдруг это какие-нибудь редкие записи, которые просто так в любом ларьке не купишь? – неуверенно возразила подруга.

– Редкие не забыли бы, – усмехнулась я. – Ну а уж если правда нужны кому-то эти диски до зарезу, придут просто к следующему рейсу, и ты им отдашь их богатство в целости и сохранности… Так?

– Так, – кивнула Татьяна и снова взялась за тряпку. – Остановились вроде…

– К себе побегу, – заторопилась я. – А то сейчас бомжи в вагон налезут за бутылками пустыми и по дороге еще чего-нибудь прихватят…

– У тебя двери, что ли, не заперты? – удивилась подруга.

– У меня-то все закрыто, а вот в афоновском вагоне наверняка все нараспашку. Через него бомжи, как тараканы, по всему составу расползаются мгновенно, – пояснила я, открывая дверь в тамбур.

Разговор с Таней да еще последние слова Юрьева оставили после себя такой неприятный осадок, что это чувство никак не хотело выветриваться из головы на всем протяжении дня. Мысли постоянно крутились где-то в прошлой, такой далекой и вместе с тем такой близкой семейной жизни…

В бригаду Афанасия Петровича мы с Таней попали практически по одной и той же причине, хотя и в разное время. Я три года назад, когда мой любимый муж банально изменил мне с коллегой по работе. Он так долго врал и изворачивался, не признавая очевидного, обзывал меня параноидальной истеричкой, психопаткой и просто дурой, что, когда был застукан на месте преступления, ему ничего не оставалось делать, как гордо удалиться, обвиняя меня в черствости и желчно выкрикивая, что я сама во всем виновата… Я даже не спорила, настолько меня потрясло предательство мужа… Вернее, даже не это. Просто измену я, возможно, и смогла бы как-то пережить. Меня поразила метаморфоза, произошедшая с моим благородным и благообразным супругом прямо на моих глазах. Неужели этот нервный, мелочный и лживый мужичонка, махающий руками и брызгающий слюной, и есть тот самый Вадим, которого я любила и уважала? Он бесился по любому поводу и мотал мне нервы из-за любой мелочи. Все три года он из вредности не дает добровольного согласия на развод, настаивает на судебном разделе имущества, не выписывается из квартиры… И это при том, что все вещи, которые только могли иметь хоть какое-то отношение к моему мужу, я собственноручно упаковала и послала на адрес его родителей, а квартира и вовсе принадлежит моей бабушке, и я проживала в ней задолго до встречи с «прекрасным рыцарем» по имени Вадим. Тем не менее он до сих пор предпочитает держать меня в подвешенном состоянии, время от времени напоминая о своем существовании телефонными звонками. Оглядываясь назад, я даже радуюсь порой, что муж разоблачил себя так рано, начав изменять уже на втором году семейной жизни. Позже расставаться было бы, вероятно, сложнее и обиднее. Я даже благодарна была отчасти той сослуживице, которая охмурила моего ненаглядного Вадика. Правда, она, увидев, чем обернулась для нашей семьи их «безобидная» интрижка, жутко занервничала, скоренько позабыла все страстные обещания, данные моему мужу во время жарких и страстных объятий, и сломя голову бросилась спасать свою личную жизнь. Она даже ко мне приходила, горько рыдала, каялась и умоляла ничего не говорить ее мужу и детям. Я объяснила ей, что не намерена рушить ее личную жизнь хотя бы потому, что мне на нее наплевать, и я считаю глупым тратить на это свои нервы и время… Хотя и считаю, что каждый человек, совершая различные поступки, особенно неблаговидные, должен быть готов в любой момент понести за них ответственность. Не знаю, есть ли у Вадима сейчас подружка или он по-прежнему живет под маминым крылышком. Мне это не просто не интересно, а безразлично…

Эти невеселые мысли и утомительная поездка вымотали меня до крайности. Видя, что я падаю от усталости, Татьяна чуть ли не силком отправила меня домой, пообещав самостоятельно закончить уборку моего вагона. С увесистой спортивной сумкой в руках, усталая, я подходила к моему дому, не подозревая, какой подарок ждет меня на пороге…

Глава 4

…Когда я снова открыла глаза, то сначала даже не поняла, где нахожусь и почему вокруг так темно и поразительно тихо. Кажется, с момента моего выхода из ванны прошло минут пять, не больше… ну десять от силы, так почему тогда белый день за окном сменился беспроглядной ночью? Я поуютнее устроилась под теплым пуховым одеялом и снова закрыла глаза. Полежав еще минут пять, окончательно пришла в себя, вспомнив все, что произошло после моего прибытия с вокзала в родную квартиру. И неожиданный сюрприз, приготовленный мне бывшим мужем, и подозрения недоверчивого Николая, и приход участкового… Откинув край одеяла, я не слишком охотно спустила ноги с кровати, отметив при этом, что, когда ложилась, одеяло совершенно точно оставалось лежать аккуратно сложенным на краю постели. Вероятно, добрый Аркаша перед уходом позаботился о том, чтобы я, чего доброго, не замерзла в мокром, не слишком длинном халате… Не больно удобно, конечно, получилось, но, думаю, он как старый товарищ понял мое состояние и не обиделся на столь нерадушный прием… К тому же и дверь входная у меня автоматически защелкивается… Надо постараться утром не забыть позвонить участковому и поблагодарить за помощь, можно даже на чашечку чая с тортом пригласить вечерком.

Я сунула ноги в тапочки, включила свет и критически осмотрела в зеркале свои растрепанные волосы. Вот поленилась сразу причесаться, когда из ванной вышла, теперь снова придется волосы мочить, вздохнула я. Соорудить что-либо приличное из высохших в художественном беспорядке и торчащих теперь во все стороны волос было проблематично. Я с трудом расчесала это лохматое безобразие, стянула резинкой и для верности еще и закрутила получившийся хвост в пучок, закрепив всю эту достаточно увесистую конструкцию полдюжиной шпилек. Халат на мне тоже за время моего сна успел подсохнуть, но я все же решила заменить его на более удобную и легкую розовую шелковую пижаму. Критически осмотрев после этого свое отражение в зеркале, я в принципе увиденным осталась довольна. Вздохнув и по привычке посетовав про себя на бестолковых мужиков, которые по своей беспросветной глупости упускают из виду такую неземную красоту и бездонное обаяние, грустно улыбнулась моему зеркальному отражению и побрела на кухню.

Там, вопреки моим ожиданиям, царили идеальный порядок и чистота. Ни грязных чашек, ни разбросанных остатков продуктов мой незваный гость после себя, к счастью, не оставил. Настроение у меня после этого открытия практически полностью выправилось, и я даже слегка пожалела, что так путем и не познакомилась с таким ответственным и чистоплотным парнем. Что ни говори, а среди мужиков эти качества сейчас стали большой редкостью. Еще один сюрприз ожидал меня в холодильнике. Разложенные на продолговатом блюде бутерброды с сыром и ветчиной как будто специально были приготовлены заботливой рукой, чтобы я смогла быстренько без особых усилий утолить голод и без задержек вернуться в теплую и уютную кровать под мое легкое пуховое одеяло… Ставя блюдо на стол, я еще раз благодарно улыбнулась и подумала, что к тортику, которым я собиралась вечером угостить Аркадия Павловича, пожалуй, можно бы добавить и бутылочку хорошего красного вина, например. Своим вниманием и заботой участковый, без сомнения, ее вполне заслужил. Быстро и без лишнего шума выставил нежданного квартиранта, даже меня не разбудив. Умница.

Теплый чай снова вернул меня в прежнее полусонное состояние. Сунув не вымытую чашку в раковину, а остатки бутербродов – в холодильник, я потушила свет и поспешила обратно в спальню. Проходя мимо двери гостиной, я почувствовала, как из-под нее явно тянет холодным воздухом. Не иначе как в комнате кто-то распахнул форточку, а то и целую оконную створку. Я в принципе ничего против свежего воздуха никогда не имела, но холод я с детства терпеть не могу. Голые ноги от сквозняка из-под двери сразу заледенели, и от них по телу побежали противные мурашки. Я поспешно ринулась к окну, захлопнула створки и для верности заперла раму на шпингалет. Свою квартиру я, само собой, знала как пять пальцев, поэтому спокойно и уверенно передвигалась по комнате в кромешной тьме, не роняя стулья и не натыкаясь на тумбочки и стол. Но на этот раз все почему-то получилось не так. Только не подумайте, пожалуйста, что я неожиданно потеряла ориентацию или запуталась в собственных четырех стенах, вовсе нет. Просто на моем пути внезапно возникло препятствие в виде огромного велюрового кресла, до этого в течение долгих пяти, а то и всех семи лет благополучно простоявшего в самом дальнем и темном углу комнаты. Обнаружить его в центре гостиной прямо у себя перед носом я, само собой, никак не ожидала, поэтому резко попятилась, споткнулась о брошенные кем-то в беспорядке тапки и, потеряв равновесие, повалилась прямо на старый, массивный, доставшийся мне от бабушки в наследство плюшевый диван. Если в процессе полета я по глупости своей успела даже мельком подумать, как удачно я выбрала направление для падения, то сразу же в момент приземления осознала, насколько была не права. Подо мной оказалось что-то ужасно жесткое, угловатое и совершенно непонятное. Не успев толком разобраться в ситуации, я почувствовала, как мой старый, изученный вдоль и поперек диван оживает, как страшное чудовище из народных сказок, встает на дыбы, рыча и извергая страшные проклятия в адрес своей несчастной хозяйки, после чего самым непостижимым для себя образом я вдруг неожиданно больно шмякнулась на пол около круглой ножки. Онемев от ужаса на пару секунд, в следующее мгновение я заорала так, что от собственного голоса у меня зазвенело в ушах. А еще через некоторое время в гостиной вспыхнул ослепительный свет. У стены, положив руку на выключатель, в одних трусах стоял Николай и обалдело спросонья хлопал глазами. Похоже, мое появление в комнате для него явилось такой же «приятной» неожиданностью, как и его для меня.

– Ты обалдела, что ли, совсем, подруга? – не слишком любезно поинтересовался он, потирая ушибленное плечо. – Какого черта ты скачешь в темноте, как ненормальная? Тебе тут что, цирковая арена, что ли? – Я подавленно молчала, стараясь успокоить бешеные удары моего сердца. – Что замолчала-то, словно язык проглотила?.. Только что орала как резаная, а теперь немой решила прикинуться, да? – не слишком злобно, постепенно успокаиваясь, продолжал ворчать Николай, натягивая на себя все тот же синий махровый халат, в котором предстал передо мной в незабываемый момент первой встречи. – А может, ты вообще лунатик или еще какая-нибудь шиза? – совсем уж нахально усмехнулся незваный гость.

– Не какая-нибудь, а самая настоящая, – хмуро призналась я, подтягивая под себя ноги. – Я на твоем месте не рискнула бы спокойно растягиваться на диване в моем доме в следующий раз. Тебе просто дико повезло, что я почти без увечий выкрутилась, могло быть и хуже… Мы, шизы, знаешь какие мстительные создания, особенно в полнолуние… Советую убираться подобру-поздорову, пока не поздно… Я, между прочим, даже укусить могу…

– Напугала до смерти! – искренне рассмеялся полностью оправившийся от неожиданного ночного свидания Николай. – Уснуть уж теперь точно до самого утра не смогу. Придется потерпеть…

– Да потерплю, чего уж… – примирительно проворчала я. – Не выгонять же тебя на улицу прямо посреди ночи…

– Вот именно. Да и магазины сейчас мало какие работают, – подхватил он.

– А какое мне дело до того, как магазины сейчас работают? – с подозрением уставилась я на его ухмыляющееся лицо. – Мне абсолютно это неинтересно, между прочим…

– Это понятно, – все так же нахально заявил он. – Зато мне это важно… Я утречком в хозяйственный быстренько слетаю, замочек понадежнее куплю, чтобы не подвергаться в следующую ночь угрозе нападения от разных маньячек ненормальных…

– Ну ты и наглец! – почти не удивилась я. Чего-то в этом роде, признаться, я от него и ожидала. Я еще при первой встрече поняла, что избавиться от этого парня, навязанного мне подлецом Вадиком, будет ох как непросто. – Да я же ни за что тебя обратно в квартиру не пущу, стоит тебе только порог переступить, как я изнутри на задвижку закроюсь и придется тебе, милый друг, врезать замок в дверь моего подъезда, к примеру, или еще куда-то… но только не в эту гостиную. Понял? – Я снисходительно посмотрела на собеседника и посоветовала: – Так что перед уходом советую вещички понадежнее упаковать, получать чемодан придется в лучшем случае через окно…

– Не думаю. – Парень достал из пачки, лежащей на столе, сигарету и неторопливо открыл коробок спичек. – Я еще вечером все задвижки с двери скрутил. А если замок рискнешь испортить, чтобы я не смог открыть ключами, то тогда и сама в капкане окажешься без еды и пищи… А ты чего, кстати говоря, с пола-то не поднимаешься? Нравится там сидеть или в штанишки от испуга наделала? Так ты не стесняйся, в жизни и не такое случается. – Он доброжелательно протянул мне руку. – Мы теперь вроде как свои люди, так что привыкай…

– Да пошел ты!.. – Я презрительно отвернулась от протянутой руки и еще сильнее забилась в угол между креслом и диваном. – Ни к чему я привыкать не собираюсь. А этому предателю Аркашке я еще покажу, где раки зимуют.

– Аркашка – это, как я понимаю, участковый? – затягиваясь, поинтересовался Николай. – Так он здесь ни при чем в общем-то. Он все как положено сделал. И давил на меня, и угрожал. Все по полной программе. Только и мне, между прочим, бояться милиции нечего. У меня и договор, и расписка от твоего мужа в получении денег имеется. Все как положено.

– Но я моего согласия на твое проживание не давала, – ядовито заметила я. – Какое мне дело, что взбредет завтра в голову моему бывшему мужу?

– И вовсе не бывшему, как выяснилось, – спокойно заметил Коля. – А самому что ни на есть законному. В смысле по паспорту…

– Да кто сейчас на этот вшивый штампик внимание обращает? – презрительно прищурилась я. – Ты же не совсем кретин, понимаешь, что к чему…

– Не кретин, это точно, – легко согласился он. – И закон на моей стороне, между прочим. Благодаря этому штампику ты несешь частичную ответственность за материальные махинации твоего мужа…

– Ни фига не несу! – разозлилась я.

– Тогда подай на него в суд, – все так же спокойно предложил Николай. – Или на меня. А я пока буду жить на той площади, за которую деньги заплатил. Договорились? А если по-человечески, так советую не втравливать меня в твои разборки с супругом бывшим или не бывшим, без разницы… Я спокойно доживу у тебя этот месяц разнесчастный, и разойдемся без скандалов, как в море корабли. Честное слово, это самый спокойный и сохраняющий нервы путь…

– Смотрю, умный ты больно, – без особого энтузиазма продолжила я спор. – Все-то ты знаешь, все понимаешь… А совести обычной человеческой у тебя разве нет? Не стыдно пользоваться слабостью беззащитной женщины? Нет?

– Да нет вроде… – слегка озадаченно пожал плечами Николай. – Я ни на что особо-то не претендую. Тебя что, так уж сильно затруднит, что я вот на этом диване спать буду, ну и холодильником твоим да ванной воспользуюсь… Тебе будет легче знать, что я по твоей милости ночую на лавочке в парке?

– Так уж и на лавочке, – проворчала я. – У тебя денег нет, что ли, чтобы другую квартиру снять?

– Представь себе, нет, – почти весело признался гость. – Я ведь совсем немало твоему благоверному отвалил. А еще, между прочим, нужно что-то кушать целый месяц, платить за бензин и стоянку для машины…

– Все ясно, – вздохнула я. – Похоже, избавиться от тебя мне и правда в ближайший месяц не удастся. Ладно… Живи, так и быть. Только предупреждаю: никаких вольностей я не потерплю. Ясно?

– Что ты под вольностями подразумеваешь? – снова протягивая мне руку, продолжал веселиться он. – Пьяные оргии, девок и наркотики?

– И это тоже, – поднимаясь и отряхивая пижаму, серьезно ответила я. – И ко мне чтобы никаких приставаний или даже намеков скабрезных не было. Я не люблю этого. В кухне что хочешь делай и в ванне тоже, только убирать за собой не забывай… Жить будешь здесь, в гостиной. В спальню прошу даже носа не совать… Вроде все. Устраивают такие условия?

– Вполне, – пожал плечами Николай. – Только вот один пункт не слишком того…

– Которого того? – с подозрением посмотрела на него я.

– Вообще-то я на более радушный прием рассчитывал… – картинно опечалился он. – Даже и не знаю, как смогу себя в дозволенных рамках держать, когда такая красота в соседней комнате в одиночестве мается… Или не всегда в одиночестве? – с любопытством поинтересовался он.

– Не твое дело, – холодно отрезала я. – Повторяю еще раз: если хочешь нормальных человеческих отношений, постарайся забыть, что я женщина.

– Трудновато это будет, если честно… Ты мне уже успела понравиться именно в этом качестве… Да и потом, разве мужики с такими ножками бывают? – Похоже, парень откровенно надо мной издевался. – А уж остальные формы…

– Как хочешь, – перебила я. – Мое дело предупредить. Ты не в моем вкусе, да и есть у меня, чьи комплименты выслушивать… Ну а если ты нормальных слов понимать не научился, то можешь попытать счастья… Только, боюсь, после первого же подобного эксперимента на лавочке в парке окажешься, причем это в самом лучшем случае… И ничего, кроме комплиментов, еще долго дамочкам предложить не сможешь. Усек?

– Усек, – на этот раз вполне серьезно кивнул он.

– Вот и славненько, – прикрывая за собой дверь гостиной, улыбнулась я. – Спокойной ночи.