Теория культуры

2. Идеи и концепции культурной географии в трудах П.Я. Чаадаева, Н.А. Бердяева, О. Шпенглера, А. де Токвиля, А. Тойнби, М. Фуко, Э. де Сото, Д. Норта, Х. Ортеги-и-Гассета, А. Раппопорта, М. Вебера.

3. Экономическое развитие и культурные ценности. Типы стран в координатах культурных ценностей. Культурные различия между регионами мира: шкалы измерений. Культурно-географические модели различных стран. Культурный ландшафт: основные модели и концепции. Социальный капитал: подходы и концепции.

Историческое возникновение культурной географии связано с все большей спецификацией географии социально-экономической. В качестве предмета исследования культурной географии принято выделять различия между отдельными регионами планеты – как пространственные, так и культурные, обусловленные культурной оригинальностью географических локаций. Культурная география возникла в начале 30-х гг. ХХ в., ее основателем является американец К. Зауэр. В России культурная география развивалась по двум основным направлениям: имплицитному и эксплицитному. К первому можно отнести ряд трудов таких авторов, как Ю.М. Лотман, Д.С. Лихачев, М.М. Бахтин и др. Работая в сферах истории культуры, семиотики, представители данного направления высказывали идеи, которые можно считать культурно-географическими. Второе направление представлено В.Л. Каганским, Р.Ф. Туровским, А.Г. Дружининым, М.В. Рагулиной и др.

Приступая к определению диспозиции культурной географии в современной теории культуры, необходимо попытаться очертить ее положение среди созвучных направлений. Ряд ученых полагает, что область исследований гуманитарной географии более широка, нежели область географии культурной, поскольку науки о культуре являются составной частью гуманитарных наук. Д.Н. Замятин уточняет отличия гуманитарной географии от культурной так: «…гуманитарная география 1) может включать различные аспекты изучения политической, социальной и экономической географии, связанные с интерпретациями земных пространств; 2) позиционируется как междисциплинарная научная область, не входящая целиком или основной своей частью в комплекс географических наук; 3) смещает центр исследовательской активности в сторону процессов формирования и развития ментальных конструктов, описывающих, характеризующих и структурирующих первичные комплексы пространственных восприятий и представлений»[19 - Замятин Д.Н. Гуманитарная география: пространство, воображение и взаимодействие современных гуманитарных наук // Социологическое обозрение. 2010. Т. 9. № 3. С. 27.].

Поэтическая география, или геопоэтика, представляет собой скорее рядоположенное с культурной географией направление знания. Геопоэтика, основателем которой является К. Уайт, согласно его мнению, призвана заниматься изучением гармоничного существования человека на Земле, которое бы опиралось не на традиционное для западной культуры аналитическое отношение к окружающей действительности, но основывалось бы на поэтическом мировосприятии. Сакральная география – один из разделов культурной географии, специализирующийся на исследовании религиозной философии, религиозного искусства. Границы направлений обусловлены не столько методологическими расхождениями, сколько стремлением различных школ обособиться.

М.С. Уваров предлагает систематизацию культурно-географического знания, согласно которой обозначенные ранее направления распределяются по нескольким уровням. Так, макроуровень представлен новой культурной географией, микроуровень – гуманитарной географией, метауровень – поэтической географией и сакральный уровень – сакральной географией. Культурная география в современной отечественной науке является одним из новых направлений, и, как полагает М.С. Уваров, развитие культурной географии схоже с путем, по которому идет культурология. В настоящее время не вызывает сомнений междисциплинарность области исследований, проводимых в рамках культурной географии.

Современные отечественные ученые все больше понимают культурную географию в прикладном смысле, что согласуется с тенденциями, наблюдающимися в западной науке. Но в рамках культурной географии проводятся исследования и теоретического плана. К примеру, можно отметить диссертационные работы М.В. Рагулиной, В.Н. Калуцкова, О.А. Лавреновой, которые посвящены следующим теоретическим проблемам: анализ феномена культурной географии и особенностей его бытования на отечественной почве; разработка нового культурно-ландшафтного направления в культурно-географических исследованиях; проблема соотношения культурной географии и семиотического анализа. Зарубежные ученые, занимающиеся исследованиями теоретического толка, разрабатывают методологию эмпирических исследований; анализируют новейшие преобразования в культурной географии; развивают современную теорию посредством разработки «культурных войн» и др. В области прикладных исследований в культурной географии актуальны такие вопросы, как динамика изменения национальных образов мира; культурные ландшафты отдельных регионов мира; образы некоторых пространств в культуре и литературе; географические образы в кинематографе; культурная география как жанр современной художественной прозы; культурогенез символических форм и др.

Далее следует рассмотреть идеи и концепции культурной географии. Начать стоит с воззрений П.Я. Чаадаева, рассуждавшего о дилемме Запад и Восток и месте России в ней. В «Апологии сумасшедшего» П.Я. Чаадаев восхваляет Петра I, принесшего ценности Запада, отрекшегося от старой России. Петр изменил язык, назвал новую столицу на западный манер, принял западный титул и др. Чаадаев отмечает, что Россия переняла одежду, нравы Запада, именно Запад научил Россию ее собственной истории через западные же книги. Заявляя, что важные факты истории, равно как и значимые идеи, все заимствованы, тем не менее, П.Я. Чаадаев настаивает на том, что это не повод для обиды, такова логика Провидения. Понимая Восток и Запад не только как две географические области, издревле противостоявшие друг другу, но и как «два принципа, соответствующие двум динамическим силам природы, две идеи, обнимающие весь жизненный строй человеческого рода»[20 - Чаадаев П.Я. Апология сумасшедшего [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://sbiblio.com/biblio/archive/chaadaev_apologija/.], Чаадаев перечисляет: человеческий ум на Востоке замыкается на самом себе, на Западе – излучается в разные стороны; Востоку свойственна доминирующая роль общественной власти, Западу – власть, базирующаяся на правовых принципах. Чаадаев выступал против тех, кто ратовал за то, что истинный путь для России – путь Востока, поскольку верования, законы были в древности переняты оттуда; к тому же Восток сдает позиции, следовательно, именно Россия может стать полноправным его преемником. Несмотря на то, что ряд областей России расположен на Востоке, центр ее тяготеет к Западу; «есть один факт, который властно господствует над нашим историческим движением, который красной нитью проходит через всю нашу историю… – факт географический»[21 - Чаадаев П.Я. Указ.соч.].

Н.А. Бердяев также обращался к проблеме отношений Запада и Востока и месту России в них. С одной стороны, отмечает он, что Запад и Восток снова начали тесно взаимодействовать, Восток активно перенимает западную цивилизацию, но при этом без освоения христианской духовности, к тому же происходит разложение собственных религиозных верований; «… даже индусы, которые были во много раз духовнее обуржуазившихся и материализовавшихся народов Запада, теряют свою духовность и цивилизуются»[22 - Бердяев Н.А. Евразийцы [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://sbiblio.com/ biblio/archive/berdjaev_evrasiyci/.]. Обращаясь к вечному вопросу о месте России, Бердяев выступает против еразийства, но вместе с этим отмечает и его положительные стороны, в частности, тот факт, что евразийцы правильным образом оценивают масштаб происходящих в мире изменений. Но если масштаб и оценен верно, то сущность изменений понята не должным образом: согласно евразийцам, она заключается в разложении европейской цивилизации. Н.А. Бердяев полагает, что правильнее было бы именовать анализируемое им движение не евразийством, но азиатством или даже антиевразийством, замыкающимся в национализме, отгораживающимся от Европы. Автономии Азии и Европы уходят в прошлое, нарастает тенденция универсализма, которая совершенно чужда воззрениям евразийцев. Мир идет по направлению к образованию единого духовного космоса, немаловажную роль в котором должны сыграть русские всемирность и всечеловечность. Отсутствие понимания этого в среди евразийцев позволяет Бердяеву заявлять, что «евразийство остается лишь географическим термином и не приобретает культурно-исторического смысла, противоположному всякому замыканию, самодовольству и самоудовлетворенности»[23 - Бердяев Н.А. Евразийцы [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://sbiblio.com/ biblio/archive/berdjaev_evrasiyci/.].

О. Шпенглер свое внимание сосредоточил на своеобразии отдельных культур, в частности он анализировал античную, арабскую, китайскую, египетскую, вавилонскую и другие культуры. Он полагал, что дома, архитектурные сооружения являются наиболее чистым выражением «породы», или сущности культуры: «…каждая черта первоначальных обычаев и форм существования, брачной и семейной жизни, племенного распорядка – все это находит в плане и его главных помещениях … свой образ и подобие»[24 - Шпенглер О. Закат Европы. Т. 2 // Культурология ХХ век: Антология. М., 1995. С. 432.]. Шпенглер рассматривал различные культуры не только отдельно, но и в их взаимоотношениях. К примеру, им разрабатывался феномен исторических псевдоморфоз – случаев, «когда чужая старая культура так властно тяготеет над страной, что молодая и родная для этой страны культура не обретает свободного дыхания и не только не в силах создать чистые и собственные формы выражения, но и не осознает по-настоящему себя самое»[25 - Шпенглер, О. Закат Европы [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://sbiblio.com/ biblio/archive/shpengler_sakat/.]. О. Шпенглер назвал два случая псевдоморфоз – это арабская и русская культуры. В каждом из этих случаев он обозначает поворотный исторический момент, во время которого, если бы история пошла по иному пути, последствия отличались бы от насущных кардинальным образом: если бы арабы победили в битве при Акциуме, исход противостояния аполлоновского и магического духа, многобожия и единобожия, принципа и халифата был совсем иным.

Подобно О. Шпенглеру к истории древности обращается в своих трудах А. Дж. Тойнби. Им история человечества была представлена как система цивилизаций, проходящих ряд фаз в своем развитии; прослеживалась смена цивилизаций друг другом; обращаясь к знаковым моментам общечеловеческой истории, Тойнби занимался аналитическим разбором сущности произошедших событий и их ценности для последующего развития не только отдельных цивилизаций, но и человечества в целом. К примеру, речь идет о его работе «Если бы Филипп и Артаксеркс уцелели», в которой подробно разбираются отношения между Македонией и Персией в IV в. до н.э., Западом и Востоком.

А. де Токвиль занимался проблемой не Востока и Запада, а Старого Света и Америки, что отражено в его труде «Демократия в Америке». С одной стороны, он одобрял демократическое устройство Америки, основанное на народовластии, в противоположность аристократии Европы, он ценил равенство возможностей, предоставляемых Америкой. Но, с другой стороны, был обеспокоен тем, что стремление обеспечить всему народу должный уровень проживания со временем приведет к окончательному примату материальных ценностей над духовными, что скажется и на судьбе искусства, обреченного на затухание; к тому же акцент на стремлении к достатку влечет все большую индивидуализацию и разобщенность внутри страны. Социальные проблемы, вызванные к жизни широким распространением и давлением денежных, товарных отношений, стали темой для анализа, проведенного Х. Ортега-и-Гассетом, изложенного в доктрине «массового общества», внутри которого роль отдельного человека все больше сводится к безликому исполнению функций, возложенных на него массой. Избавиться от такого положения дел, в основе которого лежит демократическое омассовление, возможно посредством новой аристократической элиты.

Изучение Америки – одна из основных тем для экономиста Д.С. Норта, сосредоточившего внимание на изучении экономического роста, экономической истории, феноменов бедности и богатства. Он является одним из представителей такого направления, как клиометрия, занимающегося применением экономических методов для исследования исторических событий и прогнозирования дальнейшего будущего. Экономическая проблематика выступает красной нитью исследований Э. де Сото, обратившегося к вопросам развития капитализма на Западе и теневой экономики в различных частях мира. Э. де Сото в середине 1990-х гг. обнаружил, что объем сбережений в развивающихся и бывших социалистических странах больше иностранных инвестиций и помощи в несколько раз, но при этом эти государства продолжают оставаться на достаточно низком уровне капиталистического развития, остановившись на ступени, пройденной Западом 1,5 столетия назад. Причина того, что Запад пошел дальше, согласно де Сото, состоит в изменении законов, касающихся собственности; принятие подобных законов в странах с теневой экономикой позволит им начать интенсивно развиваться. М. Фуко занимали не столько вопросы экономики или политического устройства, сколько история социальных институтов и история знания. Так, им в отдельности были проанализированы становление и развитие систем медицины, психиатрии, знания, наказаний и др.

М. Вебер в своих трудах поднимает вопросы корреляции экономики и религиозных верований, типов господства, доминирующих в различных обществах. Он выделил три основных типа легитимного господства: рационального, традиционного и харизматического характеров. В первом случае происходит подчинение безличному порядку, законность решений не вызывает формальных сомнений; во втором случае – подчинение господину в силу традиций; в третьем – в силу харизматичности последнего. Важной с точки зрения культурной географии является работа «Город» М. Вебера, рассматриваемая как один из важнейших трудов урбанистики.

Различия между регионами мира в культурных ценностях, экономическом развитии являются актуальной темой для исследований, проводимых учеными разных стран. В качестве примера такого исследования можно обозначить труды нидерландского автора Г. Хофстеде[26 - Hofstede G. Culture’s consequences: comparing values, behaviors, institutions and organization across nations. London: Thousand Oaks: Sage Publications, 2003. 595 р.]. Взяв за основу идею об универсальных основаниях культуры, он дифференцирует пять измерений национальных различий культуры: расстояние власти, которое связано с различными решениями основной проблемы человеческого неравенства; предотвращение неуверенности, связанное с уровнем напряжения в обществе перед лицом неизвестного будущего; индивидуализм против коллективизма, что связано с интеграцией людей в первичные группы; мужественность против женственности, что связано с подразделением эмоциональных ролей между мужчинами и женщинами; долгосрочная против краткосрочной ориентации, что связано с выбором центра для усилий, прикладываемых людьми: будущее или настоящее.

Более подробно остановимся на первых двух измерениях. Г. Хофстеде вводит специальное обозначение для измерения «расстояние власти», которое называет «Индексом расстояния власти» (ИРВ). В каждом обществе можно обнаружить две противостоящих силы: одна пытается устранить несогласованность статусов различных страт; сила противодействия пытается поддержать неравенство. Но также в обществе непременно существуют люди, находящиеся в срединном положении. На необходимости существования такой страты для снятия возможного напряжения основано большое внимание властей к так называемому среднему классу. К странам, где расстояние власти наиболее велико, можно отнести Индию и Венесуэлу. Хофстеде обнаруживает, что ИРВ прямо коррелирован с уровнем достатка и обратно коррелирован с коррумпированностью.

Вторым основным измерением национальных культур Хофстеде называет предотвращение неуверенности. Технология помогла защититься от неуверенности, вызванной природой; закон – от неуверенности в поведении других; религия – от внутренней неуверенности. Хофстеде заключает, что ИРВ и «Индекс предотвращения неуверенности» (ИПН) коррелированны положительно. Немаловажное значение ИПН имеет в образовательной сфере: когда ИПН относительно велик, студенты и учителя предпочитают изучать ситуации с точными целями. Когда предотвращение неуверенности более слабо, студенты и учителя презирают структуру, им нравятся открытые ситуации изучения с неопределенными целями. Различия в ИПН прослеживаются на потребительском рынке, в религиозной, в политической сферах.

Одним из направлений, в которых ведутся исследования в рамках культурной географии, являются разработки в области культурного ландшафта, который В.Л. Каганский определяет как «упорядоченность, взаимосвязанность и закономерность явлений на поверхности Земли в пространственном аспекте, прежде всего – единство природных и культурных (в широком смысле) компонентов ландшафта»[27 - Каганский В.Н. Исследование российского культурного ландшафта как целого и некоторые его результаты // Международный журнал исследования культуры. Культурная география. 2011. № 4(5). С. 26.]. В.Л. Каганский рассматривает ряд подходов, существующих внутри данного направления: культурный ландшафт как трансформация природного ландшафта; культурный ландшафт – элементы культуры на природной основе; культурный ландшафт – природно-культурное наследие; этнокультурное ландшафтоведение и др. Кратко охарактеризуем последнюю концепцию, согласно которой этнокультурные группы по-разному воздействуют на окружающую среду, следствием является формирование в одних природных условиях различных культурных ландшафтов. Этот подход применяется для исследования небольших этнических групп, сохраняющих традиционный уклад жизни.

Одним из важных понятий для культурной географии выступает «социальный капитал» – как обладающий сходством с другими формами капитала, так и кардинально от них отличающийся. Социальный капитал наименее осязаем по сравнению не только с материальным, но и с человеческим капиталом, что обусловлено существованием социального капитала только во взаимоотношениях между индивидами. Можно выделить минимум четыре подхода к определению социального капитала. Согласно общинному подходу, он представляет собой совокупность организаций гражданского общества; чем их больше, тем больше социальный капитал. Сетевой подход концентрирует внимание на изучении вертикальных и горизонтальных связей между людьми, организациями, корпорациями и др. Институциональный подход рассматривает социальный капитал как результат деятельности политических, правовых институтов. Сторонники синергетического подхода настаивают, что наибольшим эффектом будет обладать объединение социального капитала и деятельности государства.

Лекция 4. Социальные категории культуры. Социодинамика культуры

План лекции

1. Соотношение понятий «культура» и «цивилизация» в становлении теории культуры.

2. Социальные законы Ш.Л. де Монтескье.

3. Концепция культуры И.Г. фон Гердера.

4. «Социодинамика культуры» А. Моля.

5. Концепция «культуры реальной виртуальности» М. Кастельса.

Выделение теории культуры в качестве самостоятельной и современной науки имеет длительную историю от эпохи античности до XIX в. Этот процесс был многоплановым и сопровождался постепенным пониманием уникальности социальной реальности. В исследованиях и теориях социальная реальность постепенно обособлялась от физической и биологической реальностей. Но точно так же происходил и процесс ее отделения от абсолютной реальности (Бога).

Для становления теории культуры особое значение имело содержание понятия «цивилизация», а также отношение этого понятия к культуре. Можно выделить две основные позиции в европейской мысли, которые характеризуют данное отношение.

Первая позиция: цивилизация противостоит дикости и варварству, она есть единственно подлинный человеческий способ жизнедеятельности. Как эталон человеческого существования цивилизация имеет одну-единственную форму, зачатки и развитие которой наиболее полно представлены в европейской культуре, одним из ее вариантов выступает североамериканская культура колонизаторов Нового света.

В рамках этой позиции культуры различаются не по внутренней форме и содержанию, а по качеству: «дикость», «варварство» или «цивилизация».

Данная позиция была характерна для французских и британских ученых.

Вторая позиция: европейская культура не может быть матрицей для других культур, имеющих внутреннюю целостность и автономию. Культуры различаются не по степени обретения цивилизованности, а по своеобразию структуры и функциональности базовых элементов этой структуры. В рамках этой позиции цивилизаций множество, они выделяются, как правило, по культурно-региональному (территориальному) принципу. Каждая локальная культура уникальна и не может быть понята изнутри другой культуры.

Данная позиция была характерна для немецких ученых.

Термин «цивилизация» возникает в латинских текстах эпохи Древнеримского государства. В эпоху Просвещения он приобретает статус философской категории.

Тему социальной реальности и цивилизации разрабатывали французские философы: Мари Жан Антуан Никола Карита маркиз де Кондорсе (1743–1794), Шарль Луи де Секонда, барон де Ла Бред и де Монтескье (1689–1755), Жан-Жак Руссо (1712–1778).

Вслед за французскими просветителями на становление теории культуры большое влияние оказали представители Шотландской школы моральной философии: Хоум Генри, лорд Кеймс, Адам Фергюсон, Джон Миллар.

Особое значение для укрепления категории «культура» в социальных исследованиях имели идеи немецкого просвещения и раннего немецкого романтизма: Иоганна Готфрида Гердера, Фридриха Карла фон Савиньи.

Шарль Луи де Секонда, барон де Ла Бред и де Монтескье (1689–1755) его по праву называют подлинным предтечей культурной антропологии. Его труд «О духе законов» оценивается как самый блестящий и оригинальный среди других трактатов эпохи Просвещения, оказавший огромное воздействие не только на современников, но и на последующие поколений мыслителей. XXI век не исключение.

Одним из первых Монтескье провозгласил, что институты, свойственные конкретному обществу, представляют собой сбалансированную систему необходимых элементов. Каковы отношения между различными социальными институтами, можно выяснить путем их сравнения в разных конкретных обществах. Он постулировал существование социальных законов из принципа, согласно которому все существующее имеет свои законы: «Законы в их самом общем значении являются необходимыми отношениями, проистекающими из природы вещей. В этом смысле все сущее имеет свои законы»[28 - Цит. по: Эванс-Причард, Э. История антропологической мысли. М.: Восточная литература РАН, 2003. С 15.].

Существует согласованность социальных институтов внутри социальной системы определенного типа, точно так же существует сбалансированность между конкретной социальной системой и природной средой, в которой данная система развивается.

Первый «закон», который формулирует Монтескье, – это существование прямой зависимости между размером популяции и способом жизнеобеспечения. Охотники живут небольшими компактными группами в отдалении друг от друга. Более крупные объединения свойственны пастушеским народам, еще более крупные – земледельческим. Охотники – это «дикари», тогда как пастухи и скотоводы имеют объединения более совершенного социального типа.

Второй «закон» Монтескье видит в том, что характер и мировоззрение народа напрямую зависят от климатических условий. Индусов он называет «малодушными», поскольку они проживают в мягком климате.

Термин «закон» Монтескье употребляет в различных смыслах. Так, он рассуждает о вечных законах Бога и изменчивых законах, которые устанавливают сами люди: «Человек как физическое существо, подобно всем другим существам, управляется неизменными законами. Как мыслящее существо он неизбежно преступает законы, установленные Богом, и изменяет законы, которые сам ранее установил»[29 - Там же. С. 16.].

Исходя из принципа соответствия друг другу всех социальных институтов, существующих в данной социальной системе, Монтескье сравнивал разные способы социальной жизни в разных обществах.

Форма правления рассматривается Монтескье как базовая и постоянная величина, по отношению к которой все остальные социальные институты выступают как производные.

Остальные социальные институты соответствуют форме правления, которая определяет, например, цель образования (для республики – воспитание самоотречения). Для каждой формы правления соответствует свой размер территории. Для республик естественно занимать небольшую территорию, монархиям – умеренную. Большая империя неизбежно предполагает деспотическую власть, позволяющую быстро принимать решения, при этом страх удерживает правителей регионов от бунта. Форма правления государства меняется при изменении размера его территории. Точно так же Монтескье приводит в соответствие форме правления и различные другие социальные качества – интенсивность и характер наказания, отношение к роскоши, отношение к правам женщин и т.д.

Тем не менее Монтескье не зацикливается исключительно на форме правления, он рассматривает комплекс причин, обусловливающих специфику социальной системы: «Различные системы влияют на людей – климат, религия, законы, указы правительства; все это направляет рост того общего духа, который формируется также и предшествующими условиями, моралью и обычаями»[30 - Цит. по: Эванс-Причард, Э. История антропологической мысли. М.: Восточная литература РАН, 2003. С. 18.]. Более того, у различных народов различные причины являются определяющими и каждая причина воздействует на конкретную социальную систему по-своему.

Монтескье сформулировал и применил важнейший методологический принцип, который служит фундаментом современных культурных исследований: социальные законы объясняются социальными закономерностями, история людей объясняется произошедшими историческими событиями. Каждый социальный факт может быть объяснен только из системы других социальных фактов, частью которой объясняемый факт является.

Иоганн Готфрид фон Гердер (1744–1803) – признанный основатель целого ряда направлений в гуманитарном познании, в частности философии истории. В силу энциклопедичности своего основного труда «Идеи к философии истории человечества». Кроме того, справедливо было бы назвать его и провозвестником культурной (социальной) антропологии и многих других наук, связанных с культурными исследованиями.

И.Г. фон Гердер в предисловии к этой работе пишет: «Разве есть на свете народ, совершенно лишенный культуры? А какую неудачу претерпело бы Провидение в своих начинаниях, если бы каждый индивид человеческого рода создан был для той культуры, которую мы именуем так и которая на самом деле есть скорее изнеженность и бессилие? Нет ничего менее определенного, чем это слово – «культура», и нет ничего более обманчивого, чем прилагать его к целым векам и народам. Как мало культурных людей в культурном народе! И в каких чертах следует усматривать культурность? И способствует ли культура счастью людей? Счастью отдельных людей – вот что я хочу сказать, ибо может ли быть счастливо целое государство, абстрактное понятие, в то время как члены его бедствуют?»[31 - Гердер И.Г. фон. Идеи к философии истории человечества. М.: Наука, 1977. С. 3.].