Отдам босса в хорошие руки

Я ведь на пару секунд даже поверил этой помощнице Пашки. Она так искренне негодовала, когда я усомнился, что она может когда-нибудь в обозримом будущем занять должность начальника отдела продаж. И так убедительно уверяла, что не обычный секретарь, а хороший «продажник».

Она выглядела решительной, уверенной в себе и оскорбленной. Говорила четко, дерзко и так завелась, что глаза засверкали, возвращая ту ехидную красотку в огненном платье, при взгляде на которую многие мужики истекали слюной. В какой-то момент мне даже захотелось вместо эскимосов выкупить снег – лишь бы она говорила и дальше.

Поймав себя на этой мысли, словно очнулся. Да, заговорить она может и врет хорошо. Я ведь прекрасно знаю, да и она наверняка в курсе, что у ее непосредственного начальника на любые цветы аллергия. У них даже на свадьбе невеста обошлась без букета.

Мои слова про цветы были проверкой. Но она притворилась, что покорилась, и со смирением отправилась поливать то, чего в ее кабинете не было и не будет.

Терпеть не могу, когда притворяются, лицемерят и лгут. И лучше бы она заперлась в приемной и не попадалась мне на глаза. Тем более в этом ужасном костюме, который хочется распахнуть, чтобы освободить ее от уродливой оболочки. Да и юбка под стать пиджаку – молния через весь зад, с раскачивающейся змейкой, за которую легко потянуть, и…

На свидание в таких костюмах и с таким бардаком на голове не приходят. Так что еще одна ложь. Сказала бы честно, что танцевала на свадьбе практически до рассвета, с кем-то из тех, с кем отплясывала, уединилась и подтерла слюну, потом заскочила домой на минуту, перепутала шкаф и наспех взяла что-то из гардероба матери или старшей сестры.

Но все же закралась мысль: а если я ошибаюсь? Если на самом деле все не так, как мне кажется?

И я запросил ее личное дело.

Довольно скудное, на коленке составленное, от распечатанных листов еще пахло принтерной краской, а надпись на папке оставила на моем пальце желтый маркерный след. И еще до того, как успел ознакомься с документами, понял, что эта помощница явно в любимчиках не только у Пашки. Вместо того чтобы сразу уйти, главный бухгалтер удобно устраивается в кресле и принимается осыпать интересующий меня объект похвалой.

Если верить ее словам, то у Аллочки столько обязанностей, что я удивляюсь: когда у нее остается время, чтобы отвечать на звонки? И то она контролирует, и тем занимается, и там помогает.

И да, если она все это делала, Пашка явно варил себе кофе самостоятельно, во что верится слабо.

Первую помощницу он с меня вытребовал именно с этими целями – чтобы принимала звонки и делала кофе так, как он любит. Да и вторая, когда уволилась предыдущая, не утруждала себя чем-то большим. Они даже не составляли ему расписание на неделю. Обычно он обходится парой заметок в блокноте, а дальше решает все на ходу.

– Достаточно, – устав слушать оды помощнице, прерываю монолог Марины Ивановны. – Уверен, остальное я почерпну из личного дела.

Никогда не думал, что увижу, как наш главный бухгалтер смущается. Стойкий и жесткий профессионал, многие годы бок о бок с налоговой! Но она по-девичьи опускает глаза, прикусывает губу и в который раз теребит свою блузу, на которой кое-как болтается верхняя пуговица, явно намереваясь соскочить со своей работы и перестать удерживать то, что так рвется наружу.

Не желая, чтобы это произошло в моем кабинете, говорю бухгалтеру, что больше ее не задерживаю. Она все равно не уходит, и я, не глядя на нее и показывая, что мне есть чем заняться и на что смотреть, кроме ее внезапных терзаний, открываю папку и принимаюсь разбирать документы.

Копия диплома о высшем образовании – хм, с отличием, в сфере менеджмента. Но это не значит, что все с этой корочкой хорошие управленцы. Или продажники, хоть здесь и цели поменьше. Курсы, сертификаты, какая-то грамота, что ли…

– Лев Николаевич, – отрывает меня от документов бухгалтер, и я поднимаю голову, чтобы встретить неуверенный взгляд, – а вам какие женщины нравятся?

– В первую очередь, – говорю, не раздумывая, – те, которые понимают меня с полуслова.

И стоит мне вновь взглянуть на документы из папки, как главный бухгалтер стремительно подрывается с места, вежливо сообщает, что не будет меня отвлекать от работы, и наконец-то уходит.

Понятно, что вопрос был задан с целью разведки. Уж не для Аллы ли? Помощница Пашки хочет найти подход и ко мне?

Трата времени.

Но бухгалтер уходит вовремя, за что я ей благодарен. Потому что уже вне стен моего кабинета, в приемной, раздается характерный стук удара о пол. Пуговица с блузы бухгалтера все же уволилась.

Так, ладно, что у нас здесь…

Хватает пяти минут, чтобы ознакомиться не только с опытом работы Карениной Аллы Геннадьевны, но и понять, что в одном пункте в отношении нее я действительно заблуждался. У нее нет сестры. Мама, папа и младший брат. Значит, костюм все-таки матери. Да уж, многие женщины, заполучив в паспорте штамп, и сами со временем превращаются в эту черную метку, перестают стараться выглядеть хорошо для того, кто, по их рассуждениям, уже не отвертится.

Конечно, встречаются исключения, но не всем везет так, как моему отцу. Из недавнего и очевидного: парочка моих приятелей, которые кинулись на красоток, теперь пытаются рассмотреть, кто с ними бок о бок и ежедневно. Надеюсь, Максу с Пашкой подфартит значительно больше.

Но речь не о том, да и в любом случае их возможные поиски утраченного пройдут без меня. Я могу только найти им замену на ночь, чтобы утешились.

О насущном.

Так как у меня все же промелькнула мысль, что Алле повезло не только с внешними данными, я внимательно просматриваю список фирм, в которых она работала. Недолго, слишком частые увольнения, но на то могли быть причины. Черт знает какие, но что-то же ее заставляло уходить из перспективных и довольно известных компаний.

Вот и узнаем, что именно.

Совершив звонки, чувствую укол легкого разочарования. Легкого, потому что особо ведь не надеялся, что у меня под боком действительно хороший специалист, которого мы все просто не замечаем.

Пять компаний. Пять человек. С одним я даже знаком и был рад пообщаться, потому что мы не виделись после школы, а теперь она замужем за учредителем фирмы, осуществила мечту.

И все пятеро практически в унисон заявили, что были счастливы избавиться от такого сотрудника, как помощница Пашки.

– Она ничего не умела и не хотела чему-нибудь научиться, – поделились со мной в первой компании. – Думала, что ей будут платить просто так, за красивые глазки. Но, слава богу, у нас руководитель ценит людей за работу, а не мордашку. Она даже не прошла испытательный срок!

– Не справлялась, – ответили коротко во второй компании, где я запросил рекомендации. – Советовать не можем, да и не будем. Не советуем, в общем.

– Настраивала коллектив против политики нашей фирмы, – ответили в третьей. – Не избавились бы от нее – лишились бы действительно ценных специалистов. Мы слишком бережем хорошие кадры, чтобы ими разбрасываться. Так что избавились от одной.

– Пыталась «подсидеть» людей, которые долго работали в нашей компании, – ответили мне в четвертой. – К тому же никак не могла определиться и выбрать, с кем хочет встречаться. У нас не приветствуются личные отношения между сотрудниками, тем более такие свободные.

А из последней компании ее даже хотели уволить по статье за систематические прогулы и нарушение дисциплины, но в последний момент пожалели. Этим со мной поделилась как раз давняя знакомая, так что сомнений, что это правда, не возникало.

Итог звонков: лучшее, что может делать Каренина Алла Геннадьевна, – это то, от чего она так отпиралась. Варить кофе и отвечать на звонки.

Ну и подрабатывать непрошеной свахой, пожалуй.

Это ее уровень максимум.

Но есть и хорошая новость. Эскимосы могут расслабиться, смело прятать свои кошельки и рассчитывать исключительно на собственный снег.

Окончательно червячок сомнений насчет помощницы Пашки дохнет в конвульсиях, когда я замечаю, что она уходит с работы минута в минуту. Еще одно подтверждение тому, что она не занималась тем, что ей пыталась приписать главный бухгалтер, иначе с отъездом моего заместителя она бы, как наш айтишник, сутками не выходила из офиса.

А Каренина очень спешит – настолько, что моего присутствия в коридоре не замечает. На ходу бросает прощание девчонкам из отдела закупок, которые только подумывают собираться, одаривает воздушным поцелуем отдел продаж – те еще увлечены телефонными разговорами, и правильно, молодцы. Минует кабинет айтишника, который успел на ночь забаррикадироваться. Молнией проносится мимо охраны в холле, дергает свою многострадальную юбку, толкает дверь, вырываясь на улицу, и замирает у лестницы.

Она делает глубокие вдохи, будто не может надышаться, с любопытством посматривает по сторонам и опять же не замечает, что я позади нее.

Или удачно притворяется, думая, что меня заденет такой очевидный игнор.

Плевать.

Совершенно.

Но мне хочется, чтобы она знала: я разгадал причину ее маскарада, на самом деле у нее нет никакого свидания. Просто последствия бурной ночи, когда она с кем-то там развлекалась.

С кем-то, кому позволила донести себя на руках до ближайшего номера. Или даже бежала сама, поторапливая, чтобы скорее, скорее уединиться.

Ее длинные черные волосы отливают редкими нитями рыжины в лучах застывшего солнца. Собраны так небрежно, как будто она не провела в офисе целый день, а все еще лежит на огромной кровати, сминает казенные простыни и сонно смотрит в чужие глаза мужчины, который над ней нависает.