Дыхание осени

Запутываюсь пальцами в его волосах и больше не отпускаю. Губы, глаза, подбородок и скулы… целую ключицы, облизываю кадык. Чуть солоноватый грейпфрут, более насыщенный запах сандала…

Легкий укус зубами…

– Кошка, – усмехается Яр.

Мурлычу ему в ухо, ногтями легонько царапаю плечи, и мир летит вверх тормашками. Моя футболка ползет к шее, отлетает в сторону, под спиной теплый ворс ковролина. Прогибаюсь под жадными пальцами, тянусь за ними, когда ускользает, недовольно ворчу, когда заставляет лежать смирно.

Приказывает ждать. Жду. Приказывает молчать. Молчу, пока руки его не освобождают меня от джинсов, бюстгальтера, трусиков и пока губы его не начинают сладкую пытку. Приказывал молчать, но стон вырывается самовольно.

– Непослушная, – в наказание раскрывает мои ноги еще больше, и стон мой смешивается с хрипом от нового поцелуя.

– Яр…

Не слышит.

– Яр, пожалуйста…

Тяну за пшеничные волосы, пытаюсь поднять его лицо.

– Не сейчас, я немного занят.

Приподнимаю бедра под натиском его рук, языка и кричу, рассыпаясь на тысячи пазлов.

– Яр…

– Еще не все, – усмехается.

И повторяет танец языка с моей плотью.

Нет сил стонать, нет сил извиваться, нет сил чувствовать, но я снова вижу кружащие надо мной звезды, тянусь к ним, взлетаю и… падаю истощенной от стонов и чувственной вспышки.

– Не могу, – попытка перекатиться на бок, свернуться калачиком, уснуть.

– Можешь.

И снова я на спине, открыта перед жаждущим взглядом.

– Нет…

Улыбается, и я думаю машинально: вот кто из семейства кошачьих.

– Можешь, – располагается между моих бедер. – Все только начинается.

Начинается? А как же шквал, буря, космическая станция, что были до этого?

– Готова?

Качаю головой. Смех, от которого я улыбаюсь. Могу уйти, могу сказать «нет». Могу, но не хочу этого делать. Уйти не поздно и завтра.

Киваю и тут же чувствую толчок внутрь себя и слышу негромкий крик. Свой крик. Больно так, что невольно сжимаюсь. Нет звезд, нет радужных вспышек, нет ничего прекрасного. Врали! Все, кто говорил, что секс в удовольствие – врали! Смотрю в лицо Яра – я хотела его, очень, но сейчас едва сдерживаюсь, чтобы не столкнуть. Мои пальцы отпускают его волосы, и теперь безвольно лежат вдоль приносящего боль тела, а я подсчитываю количество ударов и сколько еще до окончания. Хотелось бы меньше, слышала, кому-то достаточно дюжины фрикций, но Яр явно себя не жалеет.

– Не плачь.

Теплые пальцы ласкают мое лицо, в голосе сожаление, и я понимаю, что действительно плачу, и мне тоже жаль. Жаль, что даже с мужчиной, которого я так хотела, мне не понравилось. Сколько же? Сколько еще? Длинный толчок…

Замирает со стоном. Перекатывается на бок, прижимает меня к себе.

– Не плачь, – просит, стирая слезинки пальцем.

Киваю и продолжаю отчаянно плакать. Чуть успокаиваюсь, уже не больно – так, несколько неприятно, саднит, и все. Пережила, не сломалась.

– Все нормально, – успокаиваю, успокаиваюсь сама. И вдруг голову простреливает чудовищная мысль. Выворачиваюсь из объятий, чуть отодвигаюсь, и… так и есть! Смотрю на темное пятно, впитавшееся ковролин цвета чистого снега. Красное на белом.

Красное…

Меня подташнивает, но я сдерживаюсь, чтобы не испачкать ковролин еще больше.

– Глупая, – ладонь Яра тянет меня обратно к себе. Так стыдно, что я с удовольствием прячу пылающее лицо на его груди. Прижимаюсь и замираю, чтобы не создавать новые пятна. А Яр, улыбаясь, ласково повторяет: – Глупая кошка.

Я расслабляюсь и закрываю глаза. Мурлычу под нежными прикосновениями или мне это снится. И вода, и необъятная ванна с пузырьками, щекочущими кожу, и махровое полотенце, впитывающее влагу, и кровать с шелковыми алыми простынями – тоже снятся. И мужчина, что ложится рядом и гипнотизирует взглядом. Все сон. Мой сон. И мужчина мой. На одну ночь.

Устраиваю голову у него на груди и под мерное дыхание и поглаживание моей спины, засыпаю.

С рассветом память услужливо подсовывает вчерашнюю бесстыдную сцену, и я в цветных картинках вижу себя, Яра, свет свечей и белый ворс с пятном крови. Не открывая глаз, знаю, что мой любовник лежит рядом, точнее, я рядом с ним, а еще точнее – у него под мышкой. Делаю глубокий вдох, удивительно, он не пахнет, разве что едва улавливаются нотки сандала. Раньше я думала, что после секса мужчина воняет, как после долгой пробежки. Впрочем, раньше я думала, что секс приятен, а приятно мне было до того, как от ласк мы перешли непосредственно к делу.

Второй раз больно не будет, я знаю, и что не все женщины испытывают оргазм – знаю тоже. И что открыть глаза и встретиться взглядом с тем, кто был в тебе ночью, все равно придется – не сомневаюсь. Но тяну время. Стыд заливает щеки.

Я думаю о втором разе?!

– Вспоминаешь прошлую ночь или строишь планы на следующую? – насмешливый голос Яра оплетает меня, как и его руки, нежностью.

Теперь я точно ни за что не открою глаза, буду лежать так весь день, если понадобится. А когда он выйдет из комнаты, сотру пятно с ковролина, позвоню Ларисе, чтобы заплатила за такси, и сбегу.

– Скоро придет мой врач, – говорит Яр, и я наконец распахиваю глаза. Какой врач?! Девственности уже нет, и вообще… это же все розыгрыш, несерьезно, и я не хочу за него замуж.

Я выпаливаю все это на одном дыхании. Яр внимательно слушает и смеется. Его смех отзывается в моем теле дрожью предвкушения, и я невольно тянусь к его лицу, губам, груди. Осыпаю поцелуями. Моя рука сползает вниз, вдоль его тела, но Яр убирает ее.

– Позже, – обещает.

Пытаюсь обидеться – не могу, его улыбка топит все напускное.

– Яр, но зачем нужен врач? Не понимаю. Ведь я… – взгляд соскальзывает на белый ворс ковролина. Ничего нет. Ни пятнышка! – Яр…

Быстрый поцелуй, и я вижу его всего – поднимается с кровати, потягивается. Мой взгляд приклеивается к упругим ягодицам, а он оборачивается, улыбаясь, набрасывает на меня алое покрывало и скрывается в смежной комнате. Слышу всплеск воды, наверное, там ванная. Наверное, сон, в котором меня купал Яр, – не сон. Сердце сладко сжимается, я чувствую, как сомнения развеиваются, и я с новой силой хочу его. Хочу ощутить все, что он может мне дать, не только руки, язык…

Но я не уверена, как мне лучше вести себя. Уйти, как и собиралась, пока он в ванной? Попрощаться и уйти? Или… остаться, пока уйти не попросят?

А пока думаю, одеваюсь.