Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Анекдот массового поражения

Комнату в конце концов выбрали на третьем этаже. Была она большая и, если отмыть окна, то светлая. В первую очередь Крысулю впечатлили ставни. Массивные, добротные, они закрывались, может быть, несколько шумно, зато быстро и герметично. Кнопок, включающих механизм закрывания, было несколько, и расположены они были очень удобно по всей комнате.

Ставни?

Этой деталью интерьера здесь, в общем-то, снабжалось любое помещение. Часть основательной и продуманной противотуманной защиты. Институтские корпуса были построены на совесть. И то сказать, если каждый Туман, которому заблагорассудилось накрыть Институт, будет взаимодействовать с подопытными аномалиями, то в лучшем случае всей науке придет карачун. А в худшем – этот самый карачун придет всему окружающему. Так что эти корпуса представляли собой полноценное убежище с системой вентиляции и возможностью блокировки отдельных этажей в случае проникновения Тумана.

Крысуля не очень поняла, почему такой же основательной системой защиты снабдили и общежитие. Там-то ничего не взорвется и не провзаимодействует. Видимо, ее сделали просто заодно. А может быть, создатели Института держали в голове возможность перепрофилирования корпусов, буде возникнет в том необходимость. Как бы то ни было, защита была на уровне. Крысулю это обстоятельство даже слегка опечалило. Это ведь так романтично, вскакивать среди ночи по туманной тревоге и бежать в убежище, колясь по дороге антирадом. А тут ставни захлопнул – вот и вся тебе романтика.

Но, в общем и целом, комната Крысуле понравилась. Ее неоспоримым достоинством было то, что тут базировалась одна из резервных станций контроля окружающей среды, снабженная всеми мыслимыми анализаторами, и все они были действующими… ц-ц-ц-что такое. Японское миниатюрное чудо. Быстродействие… информативность… точность… и ведь красивая, сволочь! Даже изящная. Как надеялась девушка, она придаст комнате вид жилья именно что аспирантки – новый статус очень ударял ей в нос. Как шампанское или, на худой конец, газировка… но ударял и душу таки грел.

А пока здесь, как водится, находилось нечто вроде барахолки, куда целые поколения сваливали – авось да пригодится – великое множество ненужных вещей в разной степени сохранности. Все это богатство общими усилиями куда-то перетащили, и девушка завалилась спать, решив оставить мытье окон и прочие дела на завтра.

Какие дела?

Неужели не ясно? Собственно говоря, Крысуля не очень поняла слова Бульдозера о том, что комнату удобнее покидать через окно. Дверь общежития открывалась магнитной картой, и девушка никак не могла уразуметь, какие силы вселенной могут помешать ей пройти туда-обратно по лестнице в любое время дня и ночи. Хоть одной пройти, хоть в компании тридцати трех богатырей вместе с Черномором, буде возникнет такое желание. Но, как бы то ни было, после Бульдозерских слов идея вылезти через окно прочно засела в ее голове.

Первое, что она сделала утром, это высунулась из окна и оглядела окружающее пространство на предмет разработки плана. Решение нашлось сразу же – совсем рядом наличествовала кривенькая сосенка. По ней Крысуля и спустилась вниз, затратив на эту операцию уйму времени, оцарапавшись и порвав рубашку. Нет, Бульдозер что-то определенно перемудрил – через дверь все-таки удобнее.

Операция по разработке альтернативного пути из комнаты имела результатом одно неожиданное следствие – после нее сосенка как-то накренилась и уперлась ветками в ее окно. Теперь, если его открыть, то сосновые лапы нагло залезали внутрь. Крысуля обеспокоилась, но тщательный осмотр не выявил повреждения корней. И она постановила считать случившееся ответным дружеским визитом со стороны дерева и охотно запускала его «в гости». Тем более что противотуманные ставни закрывались изнутри и в случае надобности оперативно и бесцеремонно выпихивали из комнаты загостившуюся сосну.

Впрочем, мы отвлеклись, дорогой читатель. Речь, собственно, идет о том, что рядом с этой самой станцией контроля у Крысули завелось еще одно чудо. Настоящая миниатюрная рация, подарок Хамелеона, приведший ее в совершенный восторг.

Что поделать, у всего есть оборотная сторона. И в этом прекраснейшем из миров не было предусмотрено мобильников. Ты представляешь себе, дорогой читатель, о каких пространствах идет речь? Ставить ретрансляторы? На какие шиши? Не говоря уже о том, что такую беззащитную торчалку повалит все, что угодно. Первое же землетрясение, Туман или даже случайно забредшая аномалия. В пределах Института наличествовала допотопная связь посредством стационарных проводных телефонов. А междугородняя связь, обеспеченная одной единственной кабелюкой, была наглухо оккупирована администрацией, и простому смертному к ней приобщиться…о, это была бы целая эпопея… проще на вертушке слетать и все обсказать лично.

Крысуля воспринимала отсутствие мобильников как тотальную катастрофу, перед которой стыдливо бледнеет любая радиация, все аномалии скопом и даже сам Туман. Теперь у нее есть рация.

Но, увы, даже рация не решала всех проблем. Радиосвязь безупречно действовала в пределах одной локации. Подавляющему большинству народонаселения этого хватило бы выше крыши, но у нее, Крысули, имелись друзья и в Стрекозиной деревне, и в Зажарске. Хотя бы тот же Хамелеон.

Разумеется, она не была единственным человеком в Периметре, нуждавшемся в связи с другими локациями. И на этот счет задолго до нее была выработана не слишком удобная, но худо-бедно работающая система – точки связи. Через межлокационные проходы радиоволны проходили узким лепестком, который к тому же переотражался и искажался на местности. И потому, посылать сигнал надлежало из строго определенных мест. И тогда в соседней локации его смогут принять. Опять же в строго определенных местах.

Все эти точки связи были закартографированы и за актуальностью этой информации следили со всем тщанием. Придя в такую точку, жаждущий общения индивид посылал сигнал и ждал ответа.

А если в ни в одной из тамошних точек связи никого нет? Не смешите мои тапочки. Что бы никому из населения целой локации не было нужно передать-получить информацию?

Так вот, получив ответ индивид просил связаться с нужным ему «абонентом» и передать что-либо. А в ответ, ясное дело, бывал нагружен аналогичным поручением. Связь – дело святое. Так что оба участника этого немудрящего взаимного обмена услугами бросив все дела «названивали» нужному лицу до тех пор, пока их усилия не приводили к успеху. Такое вот «сталкерское радио». Иногда информацию передавали по цепочке через несколько локаций. И ничего, доходила.

Ближайшая точка связи с Хамелеоньей локацией была совсем недалеко от Института, всего в получасе ходьбы. Так что Крысуля, придирчиво оглядев свой приятно позвякивающий гардероб, решила не одевать ничего тяжелого и выбрала укрепленную металлическими пластинами сталкерскую куртку. Она переоделась, закинула в рюкзак свое сокровище и, прихватив любимый трехствольный автомат, потопала к КПП.

Прохожие косились на нее с опасливым уважением. Крысуля до сих пор не могла оправиться от удивления, осознав, что большинство ее институтских друзей выходило в поле только на субботники и только в сопровождении военных. Эти люди ставили у себя в лабораториях опаснейшие эксперименты, но ходить по Зоне боялись и не умели. Вот уж точно был прав Прутков, утверждавший, что «специалист подобен флюсу, полнота его односторонняя». Общага – работа – институтский бар. По выходным к этому набору добавлялась вертушка и города Периметра. Кажется, они искренне считали это полноценной жизнью.

До нужного ей пригорочка Крысуля дошла быстро и почти без приключений, разве что пристрелила пару мелких псевдоптеродактелей. Подождала, пока какой-то сталкер закончит разговор и, усевшись на плоский камень, отполированный многими сотнями штанов, отправила сигнал. Ответ поступил сразу же.

– На связи Хамелеон, – сообщила рация.

Вот это удача!

– На связи Крысуля. Ты-то мне сейчас и нужен, – радостно сообщила девушка.

– Приятно слышать. А ты мне нужна всегда, – ответил галантный Хамелеон.

– Хамелеон, у меня к тебе дело, – прервала она обмен любезностями. – Ты сможешь утром в субботу подбросить меня на вертушке до Стрекозиной деревни и забрать оттуда в воскресенье вечером?

– Эта деревня, между прочем, имеет название. Большое Болото.

– Да? Красивое название. Романтичное.

– Рад, что тебе понравилось.

– Большое Болото… А что, есть еще и Малое? – поинтересовалась любопытная девушка.

– Конечно. И Малое есть, и Желтое, и Тухлое, и много других. Местность, знаешь ли, располагает.

– Познавательно. Так сможешь подбросить?

– Именно в эту субботу?

– Да. Это очень важно.

– Хорошо. У меня есть кое-какие дела, но я уж как-нибудь это разрулю.

– Спасибо! Ты меня просто спас.

– Если твое дело настолько серьезное, может быть мне стоит пойти с тобой?

Крысуля даже расхохоталась. Монстр в барной локации… м-да… Его появление без сомнения вызовет радостный ажиотаж, после которого из его, Хамелеоньей шкурки останется только сделать коврик на стену, и то дырявый. Уберечь напарника при таком раскладе? Она за такое дохлое дело не возьмется.

– Только тебя мне там и не хватало, – сообщила она Хамелеону

– Даже так? А что за дело?

– Личное. Ну что ты вздыхаешь на меня, как на единственную и горячо любимую Дездемону? Личное дело – не обязательно любовное.

– Что ж тобой поделать, – опять вздохнул Хамелеон. – Удачи тебе и дождя в дорогу.

– Спасибо.

Закончив разговор, Крысуля уступила место очередному страждущему информации и довольная двинулась домой, фальшиво насвистывая какую-то песенку. Опознать мелодию не представлялось возможным и под страхом расстрела.

Кабак «У монстра» гудел второй день. Новость обсуждали с жаром, и те, кому случилось в это время присутствовать в кабаке запарились пересказывать эту историю вновь прибывающим товарищам. И не охрипли-то они только по причине собственной виртуальности.

Дело в том, что позавчера в кабак заявился давно и прочно пропавший Железный Паук. Все под тем же дурацким аватаром – Кукла Барби. А кабатчик Борода вдруг выскочил из-за барной стойки, как псевдособакой укушенный, ухватил Паука за рукав и уволок куда-то в подсобное помещение. И у них там имел место разговор на повышенных тонах. Все наличествующие в зале прилипли к стойке, но слышно по началу было не очень. Любопытствующая публика только и уяснила, что Борода категорически запрещает Пауку разболтать по кабаку какую-то информашку. А Паук намерен именно это и сделать. Что за информашка, и почему на Паука напал такой острый трепальный зудеж, этого никто не понял. Паук, он, конечно, трепло известное, но что бы столько экспрессии…

Скандал, между тем, набирал обороты.

– Ты отсюда не выйдешь! – орал Борода уже в полный голос.

– Очень может быть. Но тебе узнать об этом будет уже не дано. Лично тебе, родному и любимому.

Ох, и глотка у Паука. Он, взявши себе экстравагантный аватар, переделал голос на женский. В смысле тембра. Но откорректировать мощность не сподобился. То ли не подумал, то ли решил, что так смешнее, кто его, психа, разберет.

А вот смысл их речей был откровенно темен. Как это Паук может не выйти? Нажмет кнопочку на браслете и окажется дома. Но дальше беседа стала еще занятнее.

– Ладно, мои люди тебя не тронут, – пошел на попятную Борода. И тут же сообщил с лицемерным сочувствием:

– Но вот кто будет в дальнейшем передавать о тебе весточки, я уж и не знаю.

Паук же ответил на эту непонятную, но явно выраженную угрозу вообще нелепым обещанием хорошенько дернуть Бороду за бороду прямо в питейном зале. Но, как это ни странно, кабатчик испугался.

– Паук, не горячись. Пойми же и ты меня. Ты просто не представляешь себе последствий, – задушевно заговорил он тоном ниже.

Кто бы мог подумать, что его борода такая нежная. И дальше голоса опять превратились в невнятное бормотание. А потом из подсобки вышел сердитый Паук в компании не менее злого Бороды. Вышел и прилепил к стене карту с подробно прорисованным маршрутом, рассчитанным не менее, чем на шесть, шесть!.. дней пути. Заканчивался он звездочкой с надписью «Институт» и корявой, сделанной от руки припиской: «Жду всех, кто поймет, что может дойти. Помните, ПОПЫТКА БУДЕТ ТОЛЬКО ОДНА. Железный Паук. P.S. Геймерский браслет не ломается никогда. Он не умеет»… и три восклицательных знака.

– Сфотографируйте и имейте при себе, может пригодиться. И всем нашим эту фотку сбросьте, – объявил Паук ошалелым геймерам и вымелся, не вступая ни с кем в разговоры.

Внизу медленно плыл лес, подернувшийся окрашенным закатным солнцем туманом. Кажется, сейчас пойдет дождик. Ну точно, капли гулко забарабанили по стеклу иллюминатора. Крысуле было хорошо и уютно.

– Ты совсем придурочная, – грустно говорил Хамелеон. – Это ж надо, в одиночку попереться в такой поход.

– Вот уж сделал открытие, – усмехнулась девушка, – что я дура, так это вся Зона знает.

– Ты не просто дура. Ты ненормальная дура. Согласен, я не лучший напарник для такого предприятия. Но ты могла бы взять с собой пару чистых ребят. Представила бы их в вашем гемирском кабаке как новичков, и все дела.

– Не будь занудой. Кстати, вымоталась я там до полного неприличия. До чего же это тело неудобное.

– Да? А мне нравится.

– Приятно слышать. Но силы в нем кот наплакал. Меня и так все спрашивают, куда я деваю такую пропасть Антигравов.

– Пропасть Антигравов? – встревожился Хамелеон. – Они, между прочим, слегка фонят. Если один или два, то это не существенно, но если больше… А сколько носишь ты?

– Не меньше пяти. Иначе мне все свое железо просто не уволочь. Но ты не беспокойся, у нас в Институте антирад хороший, чистый. Не какая-нибудь дешевая подделка.

– Ох, я с тобой рехнусь!

– Не будь занудой. Да… А уж как я намаялась с базукой, это нечто. В геймерские времена я на такие глупости внимания не обращала, но весит эта зараза – закачаешься. Ну и на кого, спрашивается, рассчитано такое ручное оружие?

– Просто ты отпетая индивидуалистка. Оно рассчитано на отряд, ясно? Слаженный и хорошо сработавшийся отряд на человека четыре-пять. Причем двое управляются с оружием, а остальные на подхвате.

– Возможно, – лениво согласилась Крысуля. Снаружи уже потемнело, и лес едва угадывался где-то далеко внизу. Только кислотные и электрические аномалии разрывали подступившую темноту, нарядные, как новогодние лампочки. В кармане приятно позвякивали три геймерских браслета, добытые для дяди Самвела. На обратном пути к ней очень удачно прикопалась бандочка, которой раньше командовал Медведь. Их было по-прежнему трое, но теперь у них главенствовал Кобра. А третьим был незнакомый ей парень. Новичок. Медведь, стало быть, свалил подальше от неприятностей. Предусмотрительный человек. Впрочем, это все неважно, главное, что квест на браслеты она выполнила.

А еще наличествовало одно очень существенное обстоятельство. В Большом Болоте Крысуля, как всегда, зашла к Богомолу передать домой весточку. И, представьте себе, в этот раз ее ждало сообщение от мамы. Весьма себе нетривиальное сообщение. Кое какие детали стоило бы знать и профессору, и майору.

– Да, я видел в электрическом ущелье обугленный труп человека, – сказал Черный Дракон. – Еще удивился, что это за новый декор. Так ты говоришь, что это…

Тайфун покачал головой.

– Да, это Скорпион. Я видел, как он погиб.

Они помолчали.

– Но я все-таки не понимаю, как это может быть, – опять заговорил Дракон. – В голове не укладывается. Это же только игра. Игра это!

– Я сам не понимаю. – медленно проговорил Тайфун. – Просто… ну сам смотри, сначала мы начинаем чувствовать вкус, запахи, боль, потом исчезает аватар. Мы постепенно оказываемся здесь… ну как бы это сказать… на все больший и больший процент, или что-то вроде того.

– Где оказываемся?

– Откуда я знаю? Здесь. И в конце концов мы попадаем сюда окончательно. Я не знаю, как и почему это происходит. Лазим по аномалиям, таскаем артефакты. Кто его разберет, как это действует на человека.

– Ты говоришь об этой игре, как о реальности.

– Если у тебя на глазах погибает человек, это, знаешь ли, очень способствует просветлению мозгов. В играх люди не гибнут.

– И, значит, эта Паучья карта…

– Да. Паук уже здесь.

– Он может пойти, куда захочет. На любое расстояние. Шесть дней – не вопрос, – в голосе Черного Дракона появились мечтательные нотки.

– Да. А еще он может погибнуть по-настоящему. Как Скорпион. И нас с тобой это тоже касается, если и мы залетим. Когда я это все осознал, то всерьез подумывал насчет завязать. А потом понял, что не могу я бросить играть. Никак не могу. Так что будь что будет. А ты? После того, что я тебе рассказал, ты не надумал рвать отсюда когти?

– Черта с два! Тут со скуки не загнешься. Такие перспективы вырисовываются. Новые неизвестные места, институт какой-то завлекательный. Да что я забыл в этом нудном реале? Знал бы ты, как иногда не хочется выходить из игры.

– Я так и думал. Поэтому и решил поговорить именно с тобой. Дракон, давай, если что, пойдем вместе.

– Если что! – фыркнул Дракон. – Очаровательный оборот речи. Если ты прав, то никакое ни «если что», а «все там будем». В смысле, «здесь».

– Не ехидничай. Я серьезно говорю. Идти шесть дней, а попытка-то действительно только одна. Вдвоем будет проще. Кто первый попадет, подождет второго, ага?

– Договорились. А Паук молодец. Теперь мы знаем, куда идти и где собираться. Подожди, тут что-то не стыкуется. Почему же у него не исчез аватар?

– Не знаю. Значит, так тоже бывает. Залип у человека последний аватар, и все.

– И снять он его теперь не может, – проговорил Дракон – М-да… Бедный парень.

– Ага. Нарвался-таки со своим дурацким юмором.

Они опять замолчали.

– Но ты же знаешь Паука, – неуверенно сказал Тайфун. – Ему всё всегда по приколу.

– Думаю, уже не всё.

– Может быть, аватар со временем исчезнет и у него?

– Будем надеяться, – передернул плечами Дракон.

Собеседников было двое. Субъект импозантной, но не запоминающейся наружности, вольготно расположившийся в плетеном кресле, и пучеглазый мужик, нижняя челюсть которого была украшена массивными насекомьеми жвалами. Пучеглазый был здесь хозяином, но чувствовал он себя неуверенно и напряженно – его жвала время от времени нервно подергивались.

– Тебе необязательно было снимать бороду, – снисходительно говорил гость. – Я, конечно, ценю этот жест вежливости – предстать перед мною в своем истинном облике. Но, поверь, я все прекрасно вижу и через этот твой дешевый камуфляж. Впредь не трудись напрасно.

Пучеглазый кивнул.

– Рад видеть тебя в добром здравии, Карл Иванович, – проговорил он. – Я слышал, что ты умер.

Гость хмыкнул.

– Мои, с позволения сказать, хозяева именно так и считают. Ну и пусть считают, меня это устраивает. Но я пришел по делу. Хочу сообщить тебе следующее. Я понял, что скрывать эту информацию и впредь действительно не в твоих силах. Поэтому я не буду наказывать твою деревню. Я справедлив.

Пучеглазый опять кивнул. Кажется, он немного расслабился.

– Впрочем, это все оказалось не столь важно, – продолжал разглагольствовать гость. – Как выяснилось, эта информация вовсе не угрожает существованию игры. Даже мне иногда бывает трудно разобраться в психологии аборигенов.

– Они здесь не аборигены!

– Ай, брось. Разницы между вами на самом деле аж никакой. В общем, твой бизнес будет процветать и впредь. Надеюсь, ты доволен?

– Да, я доволен.

– Что-то не слышно в твоем голосе энтузиазма, – хмыкнул гость

– Какой еще энтузиазм?! – взорвался вдруг пучеглазый. – Меня вполне устраивала роль кабатчика на купеческом тракте. Золотые были времена. По дороге шли караван за караваном. А потом появились вы. Закупорили дорогу скалами и напустили сюда этих чокнутых геймеров. Какие у меня были варианты? Или моя деревня разделит участь тех двух, от которых остались щепки пополам с головешками. Или мы соглашаемся содержать геймерский кабак. Что я должен был выбрать?

– Не истери, ты меня раздражаешь. Ну так вот, большинству твоих клиентов так играть, оказывается, даже интереснее. И нервы себе пощекотать можно, и свалить успеть до начала реальных неприятностей. Они твердо уверенны, что с тем, кто еще не начал выносить в реал артефакты, ничего экстравагантного случиться не может.

– А разве это не так?

– Нет, конечно. Такие мелкие аспекты игры можно легко перенастроить. Так и подмывает это сделать. Просто для пошутить. Что морщишься, тебе уже и их жаль?

– Мне жаль всех, кому не предоставлено выбора, или кого разыгрывают втемную.

– Хамишь? – приподнял бровь гость.

– Ну что ты, Иван Карлович, и в мыслях не имел, – поспешно сказал пучеглазый, и его жвала опять судорожно дернулись. – Но, если ты задаешь вопрос, я не имею права не ответить. А вранье в моем ответе ты легко увидишь.

– Да? Ну ладно. Скоро опять встретимся, – сказал гость и медленно растаял в воздухе не вставая с кресла.

– Товарищ майор, – прозвучал по селектору голос адъютанта Кирюши, – К Вам хочет пройти с докладом Кры… то есть, э-э… аспирантка Воронцова. Она настаивает на срочном… э-э, девушка, Вы что себе…

На этих словах дверь кабинета распахнулась и кукольного вида блондинка начала говорить прямо от дверей:

– Аркадий Георгиевич, я хотела пойти сначала к Вам, но мне сказали, что Вы у майора… здравствуйте, гражданин начальник… так что я пришла сюда. Это даже лучше. Вы, Аркадий Георгиевич, все равно бы пошли с моей информацией к майору. Так что я расскажу сразу обоим.

Крысуля обозрела ошалевших слушателей и сообщила:

– К нам идет экспедиция с Большой Земли.

В кабине повисла тишина. Эдакая драматическая пауза, немая сцена, достойная лучшего из театральных спектаклей. А потом лицо майора опять начало наливаться кровью.

– Значит, ты к нам из компьютерной игры свалилась, да? – спросил он тихим свистящим голосом. – Совсем-совсем случайно? Не шпионка… Вижу, что не шпионка. Но почему нельзя было доложить мне сразу? Я что, не облечен доверием? А ну колись, зараза! Из какой спецслужбы? Должность? Звание?

– А? – обалдела в свою очередь Крысуля. – Помедленнее, если можно. Я не успеваю за ходом Вашей мысли. Гражданин начальник… Вам нехорошо?

– Лера, почему Вы решили, что к нам идет экспедиция? – поспешно вклинился Замятин. Несмотря на его постоянные трения и даже скандалы с майором Давиденко, он не желал ему зла. Тем более, инсульта.

– Ну как… Если мне передали, что я должна в ближайшее время встретиться с полковником Серовым, естественно предположить, что он придет не один. Даже с учетом поверхностных, если не сказать наивных представлений о реалиях Зоны, бытующих на Большой Земле, трудно допустить, что его отправили сюда в одиночку. Отсюда однозначно следует, что…

– Лера! – рявкнул Замятин.

– Все-все, уже заткнулась, – покорно сказала Крысуля и вздохнула. Да, ее любовь к теоретизированию никогда и ни в ком не находила понимания.

– Кто сообщил Вам о предстоящей встрече с полковником? – терпеливо спросил Замятин.

– И отвечай нормально, – сердито сказал майор. – Четко, ясно и коротко. Так кто?

– Мама! – ясно, четко и коротко отчеканила Крысуля. Получилось очень по-военному. Ну, по крайней мере, ей так показалось.

Но публика в лице майора ее усердия не оценила.

– Мама?! – прямо-таки зашипел он. – Мама, значит? И кто же она?

– Сформулируйте свой вопрос более конкретно, – попросила его Крысуля. – Как Вы понимаете, рассказать все о человеке просто невозможно, особенно в сжатые сроки. Укажите, какие аспекты Вам особенно интересны, в какой очередности их предпочтительно было бы освятить, и … гражданин начальник, по-моему, у Вас все-таки проблемы со здоровьем.

– Заткнитесь, Лерочка, – вздохнул Замятин. – Нормальное у Дмитрия Петровича здоровье. Это просто у меня Вашими усилиями терпение железное. Ежедневно тренируете мою нервную систему. Ответьте товарищу майору, кто Ваша мама по профессии.

– И что бы без трепа! – рявкнул майор.

Крысуля не сказала любимому научному руководителю об имеющимся в его словах отчетливом противоречии. Невозможно заткнувшись ответить кому-либо, не правда ли? Но к профессору Замятину она относилась очень уважительно и не стала указывать ему на маленькую нелогичность. Она повернулась к майору и браво отрапортовала:

– Учитель музыки!

В кабинете опять стало тихо. Слышно было только тяжелое дыхание майора. Крысуля не без интереса ждала развития событий. А потом майор посмотрел на профессора и вдруг попросил:

– Аркаша, разговаривай с ней ты, ладно? Твоя дура, вот ты с ней и мудруй. Тем более что терпение у тебя оказывается железное по твоим же собственным словам.

Крысуле даже как-то жалко его стало. Ну посадил он ее в этот, как его… карцер? Ну так весело же все получилось. А профессор опять вздохнул и спросил: