Эсперанса

– Ага…

Дракон страдальчески обхватил голову лапами, тут же отнял их и вытянул в сторону менестреля. Когтями чуть в лицо не ткнул. Парень отпрянул, едва со скалы не свалился. Дракон ухватил его за одежду, назад притянул.

– Ну? Такими лапами как на лютне играть? А она заладила – ты сможешь, ты сумеешь…

– Кто – она? – не понял Элидодрон.

– Принцесса ваша.

– Так она жива?!

– Живехонька!

– А что ж ты ее не съел-то?! Мерлинка сказала, что…

– Дура ваша Мерлинка, дура! Не зря Мерлин удирал так, что пятки сверкали, еще бы, от такой женушки! А она теперь пытается на его месте удержаться – тоже мне, колдунья… мелкая, что белка, да и вертлявая такая же… рыжая! Точно белка. Голосок тоненький, а все туда ж – командовать! Колдовать! Бедный Мерлин, я его когда в Дендроземье относил, он так жаловался на женский род… сказал, лучше среди деревьев жить, никогда больше баб не видать только.

– Так и он живой?!

– Живехонький… говорю ж, сбежал, бедолага – от жены. Я еще над ним посмеивался – видать, наказанье мне теперь…

– А мы-то думали, что он за славой да за почестями с рыцарями отправился, да погиб, жена его все глаза выплакала… магию от этого теряет… на чудо надеется…

Дракон снова посмотрел на парня – теперь жалость предназначалась ему.

– Ждет, ага… Чтоб я к такой вернулся!.. Вся магия у нее – одно желание верховодить, больше никаких талантов и нету. Ладно, оставим… ты про принцессу спрашивал, чего не съел. Ну… мог съесть. Не в этом дело! Понимаешь, пока по небу неслись, она все смотрела на меня глазищами голубыми огромными, а потом вдруг ласково заговорила… Я от удивления чуть не выронил ее! Сказала, что все понимает, если я ее съем, обижаться не будет, прощает… только сначала хотела узнать, есть у меня братья, сестры? У меня двое старших братьев и две старшие сестры, я так ей и ответил. А она заулыбалась загадочно, закивала, мол, Мерлинка ей объясняла, что все проблемы из детства, и что, наверное, меня мама в детстве не любила, поэтому теперь я мщу женщинам, и желание похищать принцесс – способ самоутвердиться и доказать себе самому, что крут. И что прикажешь делать, если я вправду меньший в помете был? Заинтересовался ее россказнями. Думаю, пускай говорит – чего нет? А она, как прилетели, жалеть начала и спасать меня. Вот прямо руками! Обнимает, гладит…

Дракона передернуло, крылья ходуном заходили.

– Слезами заливается, так ей жалко меня! Обалдел я малость, чего скрывать. Говорит, что добрый я и хороший, где-то глубоко внутри, а могу быть добрым на самом деле, но сам себе не позволяю… Ну, я посмеиваться начал – развлекла ж, я не голоден, погодим, думаю, до ужина-то… потом она меня снова обняла и колыбельную спела, и уснула, думаю – ладно, пусть поспит напоследок. А она меня обхватила – будто защищает… сама ж маленькая, тоненькая, как веточка, а держит крепко… в общем… а потом… потом жалко стало есть того, кто так тебе в глаза заглядывает в надежде что добрее станешь. А я и так добрый! Мамой клянусь!

– Хорошая она, да. Так все о ней говорят. Эх, узнать бы ее поближе!

– И, жалуясь на горестный удел,

Готов меняться жребием своим.[1 - – И, жалуясь на горестный удел,Готов меняться жребием своим – и далее дракон цитирует или перефразирует Шекспира.]

– Чего?

– Забирай! Меняю жребий. Отдаю то есть.

– Чего? Какой такой жребий, ты о чем вообще?

– А, это стихи. Шекспир какой-то. Певец, типа тебя. Издалека правда. Я теперь его сонеты разучиваю. Книжку ей Мерлинка волшебную дала, там все про любовь в стихах написано. Ой, бабы – зло! Теперь ждет от меня в любви признания – в стихах же! Вот скажи, ты можешь? Вот по заказу смог бы?

_ Э… ну… да, наверное. Работа такая?

– Вот! Вот и отлично! Ты можешь, я нет! Я дракон, ты нет! Вот ты ее и забирай!

– А чего такая щедрость? Чего просто ее не выпустишь? – Элидодрон пришел в себя окончательно и пытался разобраться в перипетиях драконово-принцессной жизни.

– Не могу я! Что-то лопочет о глубине моих глазищ и о том, что в них таится нечеловеческая тоска… – дракон затрясся, не то от смеха, не то от плача.

– Ясен пень, дубов клен! Какая ж человеческая? – продолжала тварюга. – В общем, она решила, что любовью меня в человека превратит, я ее в жены возьму со всеми вытекающими отсюда последствиями. А у меня подружка… была…

– Отчего ж была?

– Рассорились мы с ней, – буркнул дракон. – Я совсем ее бросил, говорит. Другая у меня! А я и соврать не могу – разучился! С одной стороны, у меня никого нет. И вроде как есть другая же? Проблема, понимаешь? И сам ее оставить не могу да улететь – пропадет тут. И выпустить не могу! Моя свобода – тень, а я давно немой вассал твоей надменной воли…

– Шекспир?

– Ага, он.

– Умен! – восхитился парень. – Эх, вот у него бы уроков взять, как песни слагать… я бы первым менестрелем стал… женился бы…

Дракон смотрел на парня, задумавшись. Потом, опомнившись, продолжал:

– Вот так и получается. Эту бросить не могу, а та сердится… а я и не виноват вроде ни в чем, и виноват по уши! Так и стану мягким, как мед диких пчел… не знаю, как ситуацию разрулить, а тут ты. Красавец из красавцев! Честно признавайся… имечко звучное… платье простое… ты в помете младший?

– Эээ… нууу… да, – протянул Элидодрон. – А че?

– Вот, значит, и у тебя проблемы из детства!

– Че?

– Не, ниче… ничего то есть. Кто тебя говорить учил, певец? Так, ладно. Не видать тебе, значит, наследства никакого! А я тебе вот что предлагаю. Сейчас ко мне двинемся, я с принцессой то да се, поболтаем, потом ты вдруг объявляешься – я так мол и так, за тобой пришли. Скажу, поспорил на нее! И проспорил, а дело чести, придется отдавать. Ну она скажет, что я тварь редкая, обругает, возненавидит и с тобой уйдет. Ну, ты согласен, да?

Выбирать было не с чего.

Долго летели, нет – разве разберешь? Этот, ящеровый, крыльями машет и все что-то бормочет. Вот же разговорчивая тварь попалась! А менестрель вниз как глянет – сразу в голове мутится, так, молча и глаза закрыв, в лапах звериных и проболтался. Поблизости от пещеры некой остановились. Тут что-то типа перевалочного пункта было, как дракон объяснил.

– Так, чуланчик, – скромно пожал крыльями монстр, пропуская вперед менестреля. – Для всякого-разного…

Парень вошел и… ахнул.

Находясь в центре, можно было взглядом окинуть неимоверное количество разнообразных вещей, сваленных в углублениях пещеры как попало, от кухонной утвари до одежды. Простых, откровенного хлама и драгоценных. Все сверкало и переливалось – не то хитрыми путями сюда солнечный свет попадал, не то драконова магия действовала, но светло было. Тепло. Аж жарко! И камни редкие в грудах драконовых сокровищ горят…

– А зачем тебе все это? – поинтересовался парень, когда удивление немного отпустило да глаза к блеску привыкли.

– А кто ж его знает? Так положено. Богатства копить. Веками заведено. Да и глаз радует.

Да, хорошо быть драконом!.. Парень смотрел на так называемый склад с нескрываемой завистью. Эх, ему бы хоть какую часть… сам бы себе хозяин был, не то что сейчас… а еще лучше такую вот волю, как у зверюги этой страшной. Делай что хочешь… кого хочешь пугай, где хочешь летай… а с принцессами он бы разобрался, какими бы любвеобильными они не были.

– Ну, давай. Будем из тебя принца делать! – изрек дракон.

Переоделся Элидодрон в яркие наряды, приосанился. На голову корону нахлобучил – из тех, что побольше. Платье камнями драгоценными украшено, ткань яркая золотом расшита…

– Крррасота! – рыкнул дракон. Он, радостный, крутился вокруг что пес, только хвостом не вилял, и аж притопывал от нетерпения и когтями по каменному полу загребал, шарк-шарк, шкряб-шкряб.