Жена вместо Приговора, или О бедном драконе замолвите слово

– У меня неприятности, и фаера Тордис, Повелительница Бурь сказала, что, возможно, вы сможете мне помочь. Кроме того, она сказала, что вы из тех мужчин, которым можно доверять, – на этих словах её чарующе музыкальный голос приобрел интимно-заговорщицкие интонации.

Поскольку сам хозяин дома себе в отношении столь хорошеньких файерин, какой была его гостья, не доверял, то он дипломатично заметил: – Вообще-то обо мне говорят разное. Но хранить чужие тайны я действительно умею. Что же касается спасения попавших в беду прекрасных фаерин, то это у меня в крови.

– Значит, я пришла по адресу, – с облегчением выдохнула красавица и, наконец, воспользовалась предложением присесть. – Потому что я в беде! Большой беде! И дело моё не только личное, но и очень щекотливое…

У Сигмара было не только острое зрение, но и хорошо наметанный глаз, поэтому от него не ускользнуло ни роскошное, достойное королевской особы, платье гостьи, ни то, что за витражным окном на подъездной алее его замка толпились люди в ливреях соседнего королевства. Другими словами, он уже приблизительно понимал, кто именно к нему пожаловал в гости, но зачем же гадать, если можно просто спросить.

– Как, вы сказали, вас зовут, фаерина…?

– Я не сказала… – кокетливо улыбнулась гостья.

– Но я думал, что мы уже определись с тем, что мне можно доверять? – вкрадчиво заметил хозяин дома.

– Я принцесса Артания Маргритская. Неужели вы меня не узнаете? – поджала губки гостья.

– Уверяю вас, Ваше Высочество, если бы я вас хотя бы однажды, хоть мельком увидел, я бы вас уже не забыл! – поспешил заверить галантный хозяин. – Но обстоятельства вынудили меня на довольно долгое время покинуть Великую Логиртанию, затем я долго восстанавливался физически…

– Я разыгрываю вас, – засмеялась Артания. – Я только вчера прибыла в Великую Логиртанию! И вчера же и начались мои беды… – очаровательное личико принцессы померкло.

– Расскажите мне, – участливо предложил мужчина.

– Папенька надумал выдать меня замуж. И ваш старший наследник показался ему вполне достойной партией, – несколько невпопад, по мнению Сигмара, вдруг сообщила его гостья. Но тут же здраво рассудил, что Её Высочество не из тех, кто будет говорить не о чём. И оказался прав. – О нашей помолвке объявят завтра вечером на балу в честь урожайной луны. Но если до завтра вы не найдете и не отдадите мне шкатулку, то никакой свадьбы не будет! Хотя некрос с ней, со свадьбой! Я буду опозорена! И папенька упрячет меня в монастырь! А я не хочу в монастырь! – красавица зарыдала навзрыд.

– Так давайте по порядку! – дабы не бросится вытирать слёзки прекрасной фаерине, решил занять свой мозг работой Сигмар. – Во-первых, что такого важного было в шкатулке, что может вас погубить? Во-вторых, что случилось со шкатулкой? Её у вас украли? Вы её потеряли? Кому-то подарили? В-третьих, что случилось вчера?

– Письма… – горестно вздохнув, всхлипнула принцесса. – Не знаю, в курсе ли вы, но Бертран какое-то время гостил у нас и… я думала, надеялась, что мы с ним поженимся. Но папенька решил по другому-уууу.

И она горестно зарыдала с ещё большей силой, чем прежде. Другая бы от таких иступленных рыданий была бы уже красной как рак и лицо пошло пятнами, а Артания, отметил уже по уши влюблённый Сигмар, стала лишь ещё более прекрасной. Сердце его защемило. А глаза заволокло красной пеленой. Он заставит мерзавца, обидевшего такое прекрасное создание, заплатить!

– Если я правильно вас понял, – решил он помочь фаерине, дабы лишний раз не отвлекать её от рыданий. – Кто-то похитил шкатулку, в которой находились письма Бертрана к вам. И письма эти были весьма интимно-щекотливого содержания. И теперь вы опасаетесь, что о вас с ним пойдут слухи? И что эти слухи могут настолько расстроить вашего будущего мужа, что он откажется на вас жениться? И тогда прощай корона Великой Логиртании…

– Нет, дело не в этом, – всхлипнула Артания.

– Не в этом? А в чём?

– Письма были не от Бертрана, а от меня. И шкатулку не похитили! Она не моя! – всхлипнула принцесса. – Это шкатулка Бертрана! И это он меня шантажирует!

– Потому что любит вас и не хочет потерять? – уточнил Сигмар, изо всех сил постаравшись, чтобы его вопрос не прозвучал скептически.

– Говорит, что да, – всхлипнула Её Высочество. – Но вы и я прекрасно понимаем, что никакая это не любовь! А просто уязвленное самолюбие! Он ведь знает, что погубит меня!

– И себя тоже… – задумчиво заметил Сигмар.

Он пытался и не мог представить младшего наследника, рискующего расположением своего папочки-короля ради любви. Тот Бертран, которого он знал, никогда не относился трепетно к женскому полу. Кому как не ему об этом знать, ведь именно свинское отношение к фаеринам, точнее, к одной конкретной фаерине, и положило конец их с принцем многолетней дружбе.

– Это его выбор, а значит и его проблемы! – фыркнула принцесса. – А я за что должна страдать?! За то, что влюбилась? И по глупости написала несколько писем?

– Несколько это сколько? – решил сразу уточнить Сигмар, чтобы потом не забыть.

– Дюжина или две… Искренне говоря, я не знаю сколько! И никогда не знала! Говорю же, я была влюблена! Я тосковала по любимому и изливала на бумагу свои чувства… Иногда каждый день. Иногда реже. Поэтому и важно, добыть шкатулку! Он хранит все мои письма там! Я это точно знаю! – в очередной раз всхлипнув, уверенно уведомила прекрасная гостья. – Теперь вы понимаете, насколько моё дело деликатное? Я понимаю, что прошу о слишком многом, но я должна получить мои письма обратно! Я буду честна с вами, Сигмар, кроме вас мне не к кому больше обратиться за помощью… Поэтому умоляю вас, помогите мне!

Сигмар пытался собраться с мыслями. Проникнуть в охраняемые покои королевского дворца, дело было не шуточное уже само по себе, а если его поймают…

Совсем недавно ему с трудом удалось выкрутиться из весьма опасной для его жизни заварушки. Да и «удалось выкрутиться» это очень громко сказано! Дед в буквальном смысле слова выковырял его из этой заварушки. Да притом ещё и по кусочкам. В том смысле, что сначала ему отдали палец внука и только потом и самого внука.

Благо, у драконов регенерация отличная, а то остаться бы Сигмару навсегда без мизинца на правой руке.

Молодой дракон так впечатлился, что даже клятвенно пообещал себе: «По крайней мере, в ближайшие пять лет – больше никаких приключений!»

Деньги наследнику рода серебряных драконов никогда не были нужны. А впечатлений, после последней авантюры, более чем хватало.

Однако на беду Сигмара у него уже успела сложиться вполне определенная репутация и потому по Великой Логиртании продолжал ползти слушок, будто он из тех благородных фаеров, которые не способны оставить фаерину в беде.

И поэтому к нему продолжали и продолжали приходить нуждающиеся в утешении фаерины… И если они выглядели, как прекрасная Артания, то они получали не только утешение, но и его самого в личное пользование, если, конечно, изъявляли желание.

Вот только Артании нужно было совсем не утешение… И Сигмар уже открыл было рот, чтобы отказать принцессе. И… не смог.

– Полагаю, Ваше Высочество, что помочь вам вполне в моих силах, – изрёкли его губы, живущие отдельной от мозга жизнью.

Глаза гостьи вновь засияли как звёзды. Благодарность её была бурной и восторженной, но краткой, потому что принцесса вдруг вспомнила, что она опаздывает на последнюю примерку платья, которое ей пошили специально для завтрашнего бала. Она достала из сумочки свиток с нарисованной на нём шкатулкой и план комнаты младшего наследного принца, на котором стрелочками были указаны возможные местоположения шкатулки. Вслед за чем ещё раз поблагодарила своего будущего спасителя, на сей раз чинно и с достоинством, и направилась к выходу.

Сигмар, так и не понявший до конца, что только что произошло и почему он всё-таки согласился, пожевал губами, скорее машинально, чем осознанно поднялся и апатично потащился следом за Её Высочеством, потому как приличия требовали проводить её. Однако его дворецкий сидел в засаде и перехватил у него эту «великую» честь.

Озабоченный думами о том, и куда же это он снова влип, Сигмар уступил дворецкому без боя.

И подумать ему было о чём. Проникнуть в покои Бертрана было хотя и сложно, но возможно. В детстве и юности они были с младшим наследником «не разлей вода», поэтому он практически жил в его покоях. С другой стороны, если его поймают, то это очень не понравится, мягко говоря, не только императору, но и его деду. С третьей стороны, Сигмар очень не любил когда его используют в слепую, а, кажется, только что именно это и произошло. Он подозревал, что принцесса Артания не просто так к нему пришла, а потому что знала, насколько хорошо он знаком не только с королевским дворцом, но и графиком смены караула. Однако была ещё и четвертая сторона… Сигмар слишком поздно понял, что из себя представляет его лучший друг и за это его незнание своей жизнью заплатила его кузина. Милая, добрая и наивная Лорелия. Именно поэтому он не мог допустить, чтобы Бертран погубил ещё одну пусть отнюдь и не столь милую и наивную фаерину.

Пятьдесят четыре года назад.

Не помнящий себя от бешенства и потому буйный как тысяча морских штормов Сигмар ворвался в таверну, где его уже подвыпивший друг отплясывал канкан в обнимку с разбитными полуобнаженными красотками.

– Подонок!

– Ты о чём, Сиг? – искренне удивился и заявлению и гневному другу принц.

– Как ты мог?! Я поверить не могу?! Как ты мог?!

– Ты о чём, Сиг? – снова не понял принц.

– Я говорю о Лорелии, моей кузине. Ей едва исполнилось пятнадцать! Ты скотина! Ты изнасиловал её!

– Лорелии? Сиг, да не трогал я её! Я же тебе пообещал, что даже не посмотрю в её сторону! Да и было бы на что смотреть! И вообще, разве мог я нарушить слово данное своему другу, своему названному брату?! Поэтому брат, прекращай нести чушь, садись, лучше выпьем! Ты только посмотри, какие девочки! – причмокнул младший наследник губами. – Просто персики!

Сигмар многое бы отдал за то, чтобы поверить Бертрану. Но на смертном одре не лгут, а его маленькая кузина уже приняла яд и знала, что умрёт, когда назвала ему имя своего насильника. Бедняжка и собой-то покончила потому, что была уверена – ей, оставшейся сиротой бедной родственнице, которую приютили по доброте душевной – никто поверит! Ведь её насильником был никто иной, а сам сын императора, который к тому же являлся лучшим другом внука её благодетеля.

– Ты мне больше не друг! И не брат! Бертран Боллиболдр делло Раудорм Бруниинглинг из рода Красных драконов я вызываю тебя!

И все находившиеся в таверне как один ахнули.