Дух тайги

Прежде Хован мгновенно реагировал на подобные преступления и грозно взмахивал огромными лапами. Зверье тут же собиралось на огромное поляне, где обычно устраивались показательные судилища. Присутствовать на них требовалось представителю каждого звериного и птичьего племени. Дрожащий преступник держал ответ перед всем таежным сообществом.

Обычно начале мероприятия обычно оповещали сойки. Сорокам подобное дело не доверяли. Они отличались жуткой болтливостью и могли заранее рассказать о том, что не следовало. Только сейчас птицы молчали. Впрочем, и грозный рык Хована давно не слышался в чаще леса. К тому же, ее чуткий нос, как ни старалась, не мог уловить знакомого медвежьего запаха на узкой тропе, где часто встречались во время охоты. Некоторое время назад слышала людские крики и грозное медвежье рычание, вой, потом прозвучало несколько хлопков, громкий стон и наступила подозрительная тишина…

Утром Нирео тихонько прокралась к лагерю, который разбили пришельцы, и рассмотрела огромную мохнатую шкуру, разложенную на поляне. Ей показалось, что это шкура прежде принадлежала Ховану. Только у него имелась белая отметина на шее, а после схватки с огромным тигром, случайно оказавшимся в его угодьях, остался глубокий шрам на боку. Тогда Хозяин тайги наглядно дал понять, кто здесь главный, и тигры больше никогда не заходили на его территорию. Жаль, конечно, что они не поладили. Сейчас бы мощь этих зверей очень бы пригодилась в борьбе с рыжебородыми…

Внезапно леопард обратила внимание на странное ожерелье на шее одного из бледнолицых. Эти черные когти и белоснежные зубы она ни с чем бы не перепутала. Больше сомнений не осталось: Хозяин тайги пал смертью храбрых, защищая свой народ…

Чуть в стороне от кибиток валялась требуха, только она, как не была голодна, не стала ее утаскивать. Обедать своим другом никак не хотелось. Если бы они столкнулись в честной схватке, другое бы дело! А вот так, подло… Это было не по правилам тайги питаться мясом друга…

Нирео вытерла лапой глаза, на которые, то ли от едкого дыма, то ли от грустных воспоминаний, навернулись слезы. Опять эти безумные что-то поджигают и как всегда громко смеются. Эти пришельцы никак не могли или не хотели понять – лес не простит подобных безобразий. Рано или поздно все может закончится. Никому не позволяется беспокоить духов. Никто не знает, как они поведут себя, когда проснутся. Однако нет сомнений: месть духов будет страшна и беспощадна!.. Не простят они подобного отношения к природе, ох, не простят!

* * *

Еще будучи юной кошкой она наткнулась на лесную поляну. Вокруг нее росли маленькие, совсем молодые деревья. Но, самое главное, здесь царила тишина, которую так любила Нирео.

От радости, что никто не нарушает покоя, зверь принялась носиться по густой траве и вдруг наткнулась на огромный муравейник. Она прекрасно знала, на что способны эти маленькие шустрые насекомые с острыми челюстями, и замерла в испуге. Однако вскоре поняла: муравьям не до нее. Они были слишком заняты работой и тащили на спинах елочные иголки, которые были в несколько раз больше их самих.

Наблюдать за муравьиной жизнью было очень увлекательно, особенно за тем, как они старались успеть в свой муравейник до заката солнца. Потом, когда выпадала свободная минутка, постоянно приходила на это место и восхищалась упорству мурашей.

Недавно вспомнила о своих старых знакомцах, пришла и замерла: муравейник был разрушен до основания. Не имелось сомнений в том, кто это сделал… Удивляло только одно: почему опять все прошло безнаказанно?

Сколько раз приходилось слушать поучения старого шамана Тоги, уверявшего, что духи могут жестоко наказать нарушителей, созданного еще в допотопные времена мира. Создатель учил: все должно находиться в соответствии с правилами и принятыми на общем совете законами.

Эти простые правила леопард уяснила еще в раннем детстве и всегда знала: в тайге сильный должен был оставаться сильным и при этом не использовать ее во вред окружающему миру. Добычу следовало добывать лишь в честной схватке, а не устраивая гадкие ловушки, типа ловчих сетей, развешанных на деревьях, или глубоких ям с острыми кольями на дне. Весной на самок охотиться было нельзя – они должны были выкормить родившихся детенышей.

Убивать птиц зазря также запрещалось. Во-первых, им следовало защищать деревья от вредных насекомых. А, во-вторых, в обязанности пернатых входило предупреждать все живое об опасности. Свои функции имелись и у растений. Например, лианы должны были связывать зарвавшегося врага. В общем, каждый обитатель тайги имел свое поручение и должен был его всегда выполнять. Но самым главным правилом для всех считалось такое: никто не мог нападать на человека. Это двуногое существо было табу.

Рассказывают, что когда тигр осмелился его нарушить, духи приказали деревьям его исхлестать, после чего шкуре зверя появились темные полосы, навсегда ставшие напоминанием о совершенном

– Интересно было бы знать, – промолвила однажды в задумчивости Нирео, – как бы Дух тайги поступил с тигром в свете сегодняшних событий? Скорее всего, сам бы отдал приказ разорвать двуногого на куски?

Малыш ничего не понял из ее тирады, но догадался: вечно приподнятое настроение белокожих матери не нравилось. Она серьезно думает, как прекратить царивший беспредел и судорожно решает, кто бы ей в это мог помочь. Котенок замечал, как родительница задумчиво смотрит в сторону стойбища айнов. Порой она рассуждает вслух и собирается вступить в союз с двуногими, что само по себе удивительно. Не она ли категорически запрещала общаться с людьми?

Гик знал, что племя айнов, много лет мирно живет с ними по соседству. Никто из его представителей никогда не делал попытки охотиться на леопардов, более того, встретив в лесу, всегда почтительно кланялся. Это было очень приятно.

Некоторых из них научился определять по запаху. На первом месте значились маленький Могач и его мать, красавица Ютлик, которая нравилась детенышу своей сдержанностью и спокойствием. От этой молодой женщины всегда так приятно пахло душистыми травами, что он, как впрочем и его родительница, с трудом удерживался от желания подползти к ней на брюхе и громко замурлыкать, положив голову на колени. В тайге все знал: ее муж, как и самец самой Нирео, погибли на охоте. Так что родительницам приходилось растить сорванцов в одиночку.

Мальчишка отличался веселым нравом, постоянно смеялся и чем-то напоминал Гика. Скорее всего, шустростью и любопытством. Пацаненок также, как ее малыш, любил убегать от своей родительницы и отчаянно визжал, когда мать, желая вырастить из него здорового человека, пыталась искупать в холодном лесном роднике.

Родительница крепко держала вырывающегося сына за руку, сердилась и что-то строго выговаривала. Но Могач ничего не желал слушать и требовал немедленно отпустить. А когда уставала с ним бороться, рассерженно бросала руку, мгновенно скрывался в ближайшем кустарнике и никакими силами его нельзя было заставить вернуться обратно. Гик прекрасно понимал мальчика. Он также не любил, когда родительница ему устраивала баню, и пытался спрятаться в укромном месте.

Иногда Гик замечал, что молодая женщина явно о чем-то грустит, но старается не показывать своей печали. Более того, даже если на глаза наворачивались слезы, ласково улыбалась и терпеливо отвечала на все вопросы любопытного мальчугана. А они у него сыпались, словно шишки с сосны во время ветра!

Что только не интересовала мальчугана!

– Почему небо голубое?

– Куда на ночь прячется солнце?

– Откуда появились цветы на земле?

И много, много еще чего. На некоторые вопросы мать отвечала, на другие несколько растерянно пожимала плечами. Иногда вместе с ними можно было увидеть шамана Тоги. У него была невероятно длинная борода, которая во время ходьбы постоянно цеплялась за колючие кусты, отчего в ней часто можно заметить засохшую листву или того хуже, колючки. Порой на ветках остаются седые клочья волос и Нирео всегда приветственно рычала, когда случайно на них натыкалась. Следует заметить, что злобы в этих звуках никогда не присутствовало. Просто она давал понять: увидела, узнала и очень рада.

Этого человека по праву считали верным другом и защитником всего живого в тайге. Скольких зверей и птиц он спас от верной гибели, не сосчитать! Одним залечивал глубокие раны, нанесенные в схватке, другим вправлял сломанные крылья… Возле его хижины, стоявшей вдалеке от общего поселения, всегда можно было встретить разную живность, которая приходила к нему за помощью.

В любое время года шаман был одет в один и тот же наряд, сшитый из кусочков меха животных, которые они отдали ему в знак благодарности за свое спасение. Смотрелось это довольно красиво. Еще бы! Ведь к изготовлению приложила руку сама Таткана, которую, если верить рассказам, рукоделию учили на небесах. Так это или нет, никто в тайге не ведал, но она и верно умела создавать необыкновенные вещи и щедро делилась своим умением со всеми, кто пожелал научиться данному искусству.

На голове у Тоги была странная шапка из цветных перьев и он никогда не выпускал из рук посоха, увенчанного отшлифованном до блеска черепом никому неизвестной птицы… Гик знал – одним прикосновение этой странной палки он мог успокоить самую сильную боль.

Самое удивительное, что этот древний старик, давно забывший сколько весен назад появился на свет, прекрасно понимал забытый людьми язык птиц и зверей и довольно бойко на нем изъяснялся. Кроме того, он свободно умел читать следы на снегу и знал целебные свойства всех растений. В племени его называли колдуном и побаивались, а вот обитатели тайги, Нирео в первую очередь принимали за своего, и с удовольствием общались.

Только вот беда, недавно сороки донесли, что сородичи перестали его слушать, а это может принести вред всему племени…

* * *

Ранним утром Нирео ожидал неприятный сюрприз. Сразу три чужака появились на поляне, где в глубокой норе между корнями старого развесистого дуба она обитала вместе со своим сыном. Определить так сразу, где находится вход в логово, не представлялось возможным, ибо он был аккуратно прикрыт мхом и травой. Дабы не выдать своего жилище, она успела спрятаться в кустах орешника и оттуда наблюдать за происходящим.

Гости издавали резкий неприятный запах, к которому зверь уже стала немного привыкать. Однако сейчас он оказался настолько сильным, что никак не могла избавиться от желания чихнуть. Хищница плотно прижалась к густому мху и прикрыла лапами нос, дабы доносившийся дурной аромат не так сильно раздражал, но это мало помогло. На ее беду, как Нирео не старалась быть осторожной, один незваных гостей зорким взглядом приметил ее в густой зелени и громко закричал:

– Посмотрите, какая красивая особь! До сей поры никогда не видел такой роскошной золотистой расцветки! А уж столь удивительных зеленых глаз вообще никогда не доводилось лицезреть!

Леопардиха и без него твердо знала – на всю округу она одна является непревзойденной красавицей, по крайней мере, так говорили все знакомые самцы-леопарды, желая добиться благосклонности. И Нирео, на какой-то миг забыв о голоде и обязательном для животного инстинкте самосохранения, поднялась во все рост, гордо подняла свою изящную голову и приветственно подергала ушами.

На ее счастье, охотник оказался настолько потрясен представшим перед ним зверем, что даже не сделал попытки выстрелить, а лишь восхищенно зацокал языком. Услышав странные звуки, Нирео мгновенно опомнилась и молнией скрылась в чаше, дав себе слово никогда больше даже в мыслях не держать подружиться с пришельцами. Какой смысл? От них исходило столько непонятной ярости, что при встрече шерсть на холке постоянно поднималась дыбом и никак не хотела опускаться.

Откуда ей было знать, что пройдет совсем немного времени и этот самый инстинкт самосохранения вновь откажется служить. Впрочем, винить себя в этом особо не следовало. Просто выше сил было смотреть на голодного Гика, который беззубым ротиком трепал ее пустой сосок и тихонечко мяукал, требуя еды…

Котенок заметно ослаб, практически перестал играть, только лежал и тихо постанывал, высунув кончик розового язычка. Нирео твердо решила для себя: надо приложить максимум усилий и найти хотя бы немного еды. Неважно, что это будет: худосочная ящерица или ослабевшая, как и она от голода, белка. Если она поест, то будет сыт и ее маленький сыночек. В конце концов, мать она или не мать?

Зверь задумалась. Солнце находилось в зените. Следовательно смысла охотиться не имелось. А вот проверить, как там маленький неслух, было просто необходимо. И леопард, осторожно оглядываясь по сторонам, двинулась обратно, решив немного пересидеть, а ночью отправиться на поиски еды. Обратный путь прошел без приключений. Когда до норы осталось совсем немного, ее чуткий нос уловил запах свежего мяса. Желудок запел на все голоса. Нирео возбужденно вздохнула и застонала от удовольствия.

Буквально в двух метрах от тщательно замаскированного логова валялся забитый кем-то олененок. Запах свежей крови лишил ее возможности понимать и думать. Забыв о какой-либо осторожности и правилах, Нирео стремительно вцепилась в добычу острыми когтями. Зверь мгновенно затащила находку на дерево и принялась жадно отрывать куски мяса, стараясь заглотнуть как можно больше. Пока она расправлялась с едой, любопытный Гик, привлеченный шумом, высунулся из укрытия и радостно заурчал. Увидев, как родительница расправляется с добычей, котенок не особо удивился. Он знал: подобным образом поступают все леопарды.

Сомнений не имелось – теперь его не оставят голодным. Даже если мама забудет об обещании принести кусочек, молоком будет обеспечен. К тому же, в пылу она роняла на траву, что росла под деревом небольшие кусочки мяса, которые Гик потом собирался подобрать. Присоединяться сейчас к трапезе немного побаивался. Родительница не разрешала выходить и могла наказать за непослушание. А лапа у нее, как известно, была довольно тяжелая. Эти воспоминания заставили его вздрогнуть. Опять же, он явственно уловил в воздухе неприятные запахи, что заставило поспешно скрыться в глубине логова.

Практически сразу оказалось: сделал правильно! Ибо неожиданно все вокруг вдруг наполнилось непонятным шумом, голосами и грохотом, раздалось знакомое шипение, потом короткий визг, так мать обычно поступала, когда видела врага, оказавшимся сильнее ее. Гик понял, что ему следует срочно перепрятаться. Он, испуганно поджав хвостик, выскочил и мгновенно укрылся в густых зарослях, где и просидел довольно, дрожа от страха всем тельцем. В принципе, найти его там было сложно. Уж если матери это было не под силу, то что говорить о двуногих?

Убегая, котенок успел заметить, как чужаки, которые утром пришли на поляну, быстро кинулись к норе и принялись расширять вход, видимо, желая его отыскать.

– Ха-ха! – подумал с усмешкой малыш, – ищите! Может, что и найдете! Только меня-то там нет! Один мои какашки остались!

Потом до него доносились возмущенные крики врагов, которым не удалось поймать котенка.

– Не может быть, – донеслось до него, – чтобы у нее не было детенышей! Все говорит о том, что она кормящая мать! Неужели с голоду съела? Жаль, если так! За кошку с котенком нам бы заплатили в два раза больше…

* * *

Выйти из своего укрытия котенок решился, лишь когда совсем стемнело. Первым делом он с аппетитом съел несколько кусочков, что еще утром уронила мать. Даже странно, как их никто из зверья не заметил, видимо, и впрямь никого не осталось в округе. Ну, и ладно! Главное, он остался очень доволен. Еще бы! Впервые за столько дней желудочек не урчал от голода, а в животике стало тепло. Однако, когда старательно умывался, так всегда учила делать после еды родительница, призадумался.