Этрусское зеркало

– Ну и что? – не понял милиционер.

– Пропал куда-то Савва Игнатьич! Заказчик ждет, нервничает… фирме придется платить неустойку. Не могли бы вы помочь мне найти Рогожина? – Он вынул из кармана и положил на стол денежную купюру. – Разумеется, не бесплатно.

Зыков задумался, потирая ноющий затылок.

– Это не тот, что церкви расписывает? – спросил он.

– Тот, – обрадовался Смирнов. – Именно тот! Может, он работает в каком-нибудь храме? Или у женщины проживает? Есть у него знакомые, друзья?

– Собутыльники, – поморщился милиционер. – Пашка Лосев по кличке Лось, первейший его дружок. Они и пьют вместе, и святых на стенах рисуют. Вам адресок дать?

Смирнов записал адрес Лосева.

– Если Рогожина там нет, я опять к вам приду.

– Ладно. Будем думать… Лоза – поселок маленький, здесь человек бесследно не затеряется. Кто-то что-то слышал, кто-то что-то видел. Найдем.

Павел Лосев проживал в одноэтажном деревянном доме с резными наличниками, ставнями и красивым крыльцом. На подоконниках цвела розовая и белая герань. Во дворе лохматая собака дремала у будки. Она лениво приоткрыла глаза и тут же снова уснула.

– Эй, хозяин! – крикнул Смирнов, открывая калитку.

Собака вздрогнула, приподнялась и негромко гавкнула. Из окна высунулась худая старуха.

– Проходь, сынок, – сказала она. – Найда не кусается.

Собака, виляя хвостом, нехотя поплелась к крыльцу, принюхиваясь, не угостят ли ее чем-нибудь вкусненьким. Старуха, высокая и костистая, одетая в темное платье, показалась в дверном проеме.

– Тебе небось Пашка нужон? – спросила она хриплым прокуренным голосом.

– Я насчет работы, – улыбнулся Всеслав. – Слышал, он храмы расписывает.

– Нынче от Пашки толку не будеть, – вздохнула старуха. – Запил, паршивец! Другую неделю не просыхаеть. Тут давеча приезжали какие-то… из города, пытали про Савву. Да разве от алкаша чего добьесси? Мычить и мычить… головой мотаеть, как мерин… Ох-хо-хо! Наказал бог сыночком…

Старуха горестно поджала губы.

– А кто приходил, когда?

– Не вчерась, а…

– Позавчера? – уточнил Смирнов.

– Ага, – кивнула старуха. – К вечеру. Приличные люди… Савву искали, дружка Пашкиного. Мы вместе с его матерью на ферме работали. Славная баба была Таля, померла давно. А парень у ей непутевый, на агронома учиться не стал, все картинки разные рисовал… в Москву уехал. Потом, правда, вернулся. Что это за работа – кисточкой бумагу марать? Одно слово – лентяй и неумеха. И моего дурака на мазню энту подбил, прости, господи! Савва, значить, рисуеть, а Пашка ему то лестницу держить, то кисточки и краски подаеть… вроде как на подхвате.

– Могу я поговорить с вашим сыном? – спросил сыщик. – Если он сам заказ выполнить не может, пусть хоть с Саввой меня сведет.

– Нету Саввы! – сердито сказала старуха. – Он где-то работу хорошую нашел, а Пашку не взял. Сам делаеть.

– Жалко, – притворно огорчился Смирнов. – Мне срочно нужно. А что за работа у Саввы?

– Кто ж его знаеть? Говорю же, Пашку не взял, не признался даже, куда едеть… нехристь! А мой балбес обиделся, в погреб забрался и полбутыли самогону вылакал. С тех пор и пьеть… холера на мою голову! Иди, сам погляди, какой с него работник.

Старуха сердито повернулась и скрылась в темной глубине дома, сыщик поспешил за ней. В горнице на высокой железной кровати лежал навзничь и храпел худосочный небритый мужик лет сорока, беспробудно пьяный, распространяющий вокруг себя запах перегара. Все попытки Всеслава растолкать его и привести в чувство ничего не дали. Пашка Лось дергался, мычал, но и не думал просыпаться.

– Спить как убитай, – сказала старуха. – Нынче ночью сильная гроза была: грямело и сверкало, как в преисподней! Я со страху-то в чулане заперлась, а Пашке хоть бы что… храпить и храпить. Утром глаза продрал, самогон допил и опять свалился.

– Да, вряд ли я смогу с ним поговорить… – огорчился Смирнов. – Что же делать? Хоть бы Савва объявился! А есть в Лозе еще художники?

– Не-а… – мотнула седой головой старуха. – Нету.

– Савва с кем-нибудь дружил, кроме вашего сына? Может, друзья подскажут, где мне его искать?

– Я Рогожиных издавна знаю, – вздохнула бабка. – Савва с детства бирюк такой-то: набычится, вперится в одну точку и сидить… или малюет свои картинки. Блаженнай… Какие у него друзья, откуда? Прилепился вот к моему Пашке, вместе и кукують. То бранятся, то цалуются… особливо по пьяни. Да ты не кручинься так, сынок, – жалостливо пропела старуха, глядя на гостя. – Бяри ноги в руки и шагай в соседнюю дяревню, авось Савва там – работу закончил и деньги прогуливаеть.

– В какую деревню? – оживился сыщик.

– В Ключи. Мы там раньше жили, опосля уж в Лозу подалися… А Таля дом покидать пожалела, вернулася, да и померла там одна-то. В ейном доме теперя Савва заправляеть… матери нету, ему и бог дал – то бабу приведеть туда, то пьеть в одиночку, то картинки срамные малюеть… полуголых всяких… Тьфу! Я и городским тем-то, какие его спрашивали, про Ключи рассказала. Они на машине были, поехали… а нашли Савву аль нет… не знаю. Съезди и ты, милок. Талин дом стоить на отшибе, почти у самого леса, а во дворе колодезь с пятухом. Его Савва ишшо мальцом вырезал, прибил и раскрасил.

– А как туда добраться, в Ключи? Автобус ходит?

– Ходить, только редко. Пяшком дойдешь, ты молодой, прыткий, – улыбнулась старуха, показав несколько уцелевших зубов.

Смирнов поблагодарил ее и зашагал по укатанной телегами мокрой грунтовке. Она тянулась вдоль пруда, заросшего ольхой и камышом. По дороге сыщик размышлял. «Люди из города, о которых говорила старуха Лосева, видимо, Шумский и Ляпин, приезжавшие в Лозу на поиски Рогожина. Ездили они в Ключи или поленились? Скорее всего, ездили. Им было необходимо найти художника как можно скорее. Значит, Рогожина в Ключах не оказалось. Время поджимало, до открытия выставки оставался один день, и Чернов решил обратиться ко мне. Я приехал, не нашел Савву по указанному адресу, не застал участкового милиционера, расспросил бабку-соседку и людей, проживающих рядом с домом Рогожина, ничего от них не добился и вернулся в Москву. Если бы я вчера пришел к Лосевым и узнал про Ключи, удалось бы мне найти художника?»

Интуиция подсказывала ему, что нет, а разум твердил обратное. Приди он к Лосевым вчера…

– Нечего сожалеть о прошлогоднем снеге! – сердито проворчал Всеслав, уступая дорогу резво бегущей лошадке.

Лошадка везла большую телегу, на которой сидел молодой парень в кепке. Он оглянулся на Смирнова, весело улыбнулся и остановил лошадь.

– Подвезти? – спросил. – Я в Ключи еду, к тетке, кабанчика резать. Если по пути, садись.

Смирнов без лишних разговоров забрался на телегу и уселся, свесив ноги. Как давно он не ездил на телеге? Наверное, лет семь или восемь. Стук колес по деревенской дороге, запах сена, лошадиного пота, ремней, говорок парня, который сетовал на дождь и на скуку, убаюкивали Всеслава. Иногда колеса попадали в полные жидкой грязи колеи и хлюпали, чавкали. Наверное, он задремал.

– Эй, тебе куда? – спросил парень, оглядываясь. – Приехали.

Сыщик открыл глаза и увидел глухую деревеньку Ключи – потемневшие деревянные домики, окруженные садами и огородами. Пахло навозом, дорожной грязью. Где-то брехали собаки, у заборов копошились куры. Он поблагодарил парня кивком головы и слез с телеги, разминая затекшее тело.

«Немой, что ли? – удивился про себя парень, трогая. – Молчить и молчить, будто воды в рот набрал».

Смирнов молчал намеренно. В его планы не входило докладывать всем и каждому, кто он и зачем приехал. Отчего-то стало тревожно…

Заросшая бурьяном улочка была пустынна, много домов выглядели заброшенными – ставни и двери заколочены, заборы покосились. Улочка привела его на окраину деревни, к лесу. Дом, доставшийся Рогожину по наследству от матери, действительно стоял особняком, в отдалении, почти на краю дубовой рощи. Забор местами развалился, двор зарос рябинами, высокой травой.

Вокруг стояла та безмятежная, благостная тишина природы, которой никогда не бывает в городе. Слабо шумели огромные, омытые ливнем груши-дички, закрывающие дом от любопытных глаз, жужжали насекомые, влажно пахло разнотравьем и дубовыми листьями. Среди кустов шиповника, усыпанного мелкими красными плодами, виднелся колодец; черную крышу над ним украшал облезлый деревянный петух. Едва заметная тропинка вела к крыльцу дома, двери и ставни были закрыты.

Смирнов внимательно осмотрелся, прислушался и двинулся вперед. Ступеньки крыльца почти сгнили, и подниматься по ним надо было осторожно. Всеслав потянул дверь, она с тихим скрипом отворилась…

Глава 8