Третий после смерти

Герц проглотил очередную порцию коньяка, ощущая чудесную легкость. Наконец спиртное подействовало как следует. В голову пришла шальная мысль: а что, если предложить мужикам отступного? Выкупить у них Машеньку? Интересно, сколько денег им предложить, чтобы они согласились отказаться от своих притязаний, даже не смотреть в ее сторону? И тогда он, Борис Герц, один будет…

Громкий, неестественный смех Чернышева помешал его размышлениям.

– Шутка, господа! – рассмеялся Андрей, подавая молодому офицеру руку в знак примирения. – Фанты! Необыкновенно эмоциональная игра!

Тот в замешательстве протянул свою. Не хотелось выглядеть мальчишкой, глупым забиякой в глазах Маши.

Хозяйка дома решила разрядить обстановку.

– Следущий фант! – захлопала она в ладоши. – Ваша очередь, Руслан Кириллович! С нетерпением ждем.

Талеев в наступившей тишине подошел к Марии Варламовне.

– Ты готова выслушать пророчество? Не менее ужасное, чем твоя история? Не станем уединяться, возбуждая нездоровое любопытство присутствующих! – Он театральным жестом приподнял ее руку и прикоснулся к браслету. – Почему ты, сударыня, надела сегодня эти странные камни александриты? Днем они радуют глаз прозрачной зеленоватой чистотой, но как только приходит вечер… они наливаются кровью, делаются красными! Не то кто-то убил кого… не то убьет… не знаю, но кровь каждый вечер проступает в этих камнях.

Госпожа Симанская резко отдернула руку.

– Довольно, – рассердилась она. – Придумай что-нибудь повеселее.

Глава 8

Москва

В спальне Тараса Михалина висели желтые шторы, они придавали стенам, мебели и ковру бронзовый оттенок. Сквозь шторы лился тусклый утренний свет.

Тарас посмотрел на спящую Анжелу, ее кожа тоже отливала бронзой. Красивая баба, но глупая до безобразия. Вчера вечером они встретились первый раз после долгого перерыва и умудрились повздорить. Кстати, как она оказалась в его постели?

Господин Михалин попытался восстановить в памяти вчерашний вечер – они с Анжелой парились в бане, потом ужинали. Кажется, много пили… разговаривали о всякой всячине… потом начали спорить. О чем? Спор перешел в скандал, Анжела потребовала, чтобы он отвез ее домой. Он вызвал такси… на этом воспоминания обрывались, хоть тресни.

– Анжела! – сказал он, трогая ее за плечо. – Анжела, проснись!

Она пошевелила губами и отвернулась к стене. В спальне было тепло, все еще горел ночник. Анжела спала совершенно голая, она всегда так делала.

– О, черт! Да проснись же! – рассвирепел Тарас.

Вряд ли он понимал, чем вызвано его бешенство. Наверное, видом Анжелы, ее обнаженной спины, с которой сползло одеяло. Неужели у них был секс? Тарас проклинал себя за собственную слабость, за то, что позвонил ей, пригласил в баню. Какого черта? Они поругались, а потом… он даже не в силах вспомнить, что произошло. Зачем было столько пить? Голова гудела.

Зазвонил телефон. Тарас взял трубку и прошел в свой кабинет.

– Господин Михалин? – произнес незнакомый мужской голос. – Тебе привет с того света. От Феликса! Не ожидал?

Тарас стиснул трубку так, что едва не сломал ее. Сила-то в его руках осталась недюжинная.

– Кто говорит? – сквозь зубы спросил он.

– Адвокат дьявола! – хохотнул неизвестный. – Смотрел такое кино?

– Кто вы?

– Неплохо вы придумали со своей бабенкой, – продолжал голос. – Маленькая неувязочка вышла. Это ты подсунул ее своему… другу? Ха-ха! Ловко!

– Что за ерунда?! – возмутился Михалин.

– Знаю, что ты! Больше некому. Она была там… не так ли? Убила Феликса, а потом пришел ты, поднял шум… В общем, сценарий не нов. Но ты сумел добавить оригинальные штрихи. Где ты ее прячешь? Небось любовью занимаетесь в теплой постельке? Недолго вам осталось…

В трубке раздались гудки, а Тарас все сидел, стараясь унять сумасшедший стук сердца. На что намекал этот аноним? Кто это мог быть?

– Господи! – простонал он. – Господи…

– Что с тобой? – спросила Анжела, появляясь в дверях кабинета. – Кто тебе звонил?

Она надела его халат, который волочился по полу; ее густые волосы цвета воронова крыла спутались. На лице застыло недовольное выражение.

– Как мы очутились здесь? – спросил Тарас. – Ты помнишь?

– На такси приехали… Не надо было напиваться до поросячьего визга! – разозлилась она. – Тогда бы и любовь получилась, и голова бы не болела!

«Значит, с сексом осечка вышла, – почему-то обрадовался он. – Ясно, почему Анжела не в духе».

– Собирайся и уходи, – спокойно сказал господин Михалин.

– Как ты со мной разговариваешь?! – взвизгнула Анжела, и полы халата распахнулись, открывая ее точеное смуглое тело. – Какая муха тебя укусила?

– Цеце! – огрызнулся он.

Мозги Анжелы не смогли переварить этого слова, она резко повернулась, наступила на край халата и грохнулась. Тарас вскочил, но не успел ее подхватить – пришлось поднимать красавицу, приносить извинения.

– Ну, ты вообще… – заплакала Анжела, потирая ушибленную коленку. – Озверел!

– Просто халатик тебе не по размеру, – подавил улыбку господин Михалин. – И паркет скользкий. Нужно смотреть под ноги, милая. Хочешь выпить?

– Шампанского, – простонала она сквозь слезы.

Было невыносимо обидно – из-за охлаждения Тараса, его явного пренебрежения, которое он даже не старался скрыть, из-за впустую проведенной ночи. А она-то надеялась, что после парной они будут любить друг друга – неистово, самозабвенно, как раньше! И все наладится, вернется прежняя страсть, прежняя тяга друг к другу. Но вместо ласк Тарас сам напился водки и ее напоил. Она, дура, не смела отказаться, глотала эту гадость рюмку за рюмкой.

– Прошу! – Михалин налил в широкий фужер холодного шампанского, протянул ей. – Мы вчера немного поспорили, мне очень жаль.

На его лице не отражалось никакого раскаяния – одна холодная вежливость, скрытая насмешка.

– Зачем ты позвонил? – всхлипнула она. – Чтобы налакаться водки в моем присутствии? За этим, да? Тебя совесть мучает, ты отыграться на ком-нибудь хочешь! А я при чем? Я не виновата-а!

– О чем ты говоришь?

– Сходи в церковь, Тарасик, замоли грех… сразу легче станет! Почему ты так изменился? Ведь нам было хорошо вместе. Помнишь?

Лампа освещала деревянную отделку стен кабинета, тисненные золотом корешки книг, письменный прибор на столе, открытый бар, полный разноцветных бутылок.

– Все проходит, – жестко сказал Михалин. – Ты всерьез думаешь, будто я… причастен к смерти Феликса?