Убийство в пятом варианте

Глава 11

Деревня Трошино

Ступников возился с собаками, а гостья загорала в саду. Она расположилась так, чтобы не попасться на глаза соседям. Хотя дома на улице стояли в отдалении друг от друга, лучше было не рисковать.

– Аркаша! – лениво позвала она. – Принеси мне воды!

Ступников не слышал. Он размышлял о смерти Беспалого. Страсть к женщине не превращала его в болвана, которым можно вертеть как угодно. Он не доверял Насте и знал, что она не доверяет ему.

– Аркаша-а!..

Наконец она добилась своего. Любовник сходил в дом и принес ей колы со льдом.

– Признайся, ты его убила? – спросил он, присев на корточки рядом с лежаком.

Настя приложилась губами к торчащей из стакана трубочке, чтобы взять паузу.

– Ты его убила?! – нетерпеливо повторил Ступников. – Какого черта? Ты все испортила!

Она утолила жажду и погладила его по плечу.

– Не кипятись, милый. Чему быть, того не миновать.

– Значит, ты!

– Конечно же нет! Не-е-ет! Мы заранее созвонились, я пришла за деньгами. Когда я его увидела, он был уже… Кровища вокруг, а он лежит с ножом в шее. Я чуть в обморок не грохнулась рядом…

– Что теперь делать?

– Ждать.

– Пока за тобой придут?

– Кто придет? Меня там никто не видел. Дверь в квартиру была приоткрыта. Я позвонила, потом вошла… Бедный Гена! Не успел сполна вкусить столичного кайфа.

– Ты ничего от меня не скрываешь?

С этими словами Ступников крепко сжал ее руку, Настя обиженно вскрикнула.

– Тише! Не ори, будто тебя режут!

– Мне больно…

– Ты любишь, когда тебе причиняют боль, – прошептал он и приник к ее губам. – Любовь зла!

Стакан с колой упал на траву, лед вывалился. Когда Настя была готова отдаться, Ступников отпустил ее и поднялся на ноги.

– Ты куда?

– К собакам. Они требуют моего внимания.

– Сволочь!

– Не отрицаю, – на ходу бросил Ступников, шагая к вольеру. – Отдыхай, милая!

– Сволочь! – со слезами в голосе повторила Настя. – Зачем я только с тобой связалась?!

Она отлично знала, что привлекало ее в Аркаше. Сексуальная сила. Не каждый мужчина мог удовлетворить ее чувственность, а у него получалось. Он был неутомим в постельных играх, так же как и она.

Настя вытянулась на лежаке и закрыла глаза. Нет так нет. Она возьмет свое после ужина. Наверстает упущенное.

Над головой висели на ветках яблоки с красноватыми бочками. Твердые и кислые, недозрелые. Она с наслаждением вдыхала их запах, представляя себя Евой в Эдеме. Никуда Адаму от нее не деться…

* * *

Москва

Лариса пересказывала историю Джейн со странным ощущением какого-то несоответствия. Изложенные события казались нелогичными. Для художественной литературы это нормально, но для подлинного жизнеописания – не совсем.

– Не понимаю, что здесь не так! – воскликнул Ренат.

Он внимательно слушал, в отличие от прошлого раза, когда большая часть повествования была пропущена мимо ушей.

По мере развития отношений русской переводчицы Лизы и британского подданного, поступки последнего становились все более абсурдными.

– Что-то сдвигается в моем сознании. Меня жутко колбасит.

– Я чувствую то же самое, – призналась Лариса. – Нельзя назвать это вымыслом, нельзя и за правду принять.

– Правда и ложь – понятия относительные, как говаривал наш гуру Вернер.

– Нам нужна не философская, а практическая оценка содержания рукописи.

– Ну, если практическая… то многое в тексте не стыкуется. Сомнительно выглядит внезапный приезд Чарльза к отвергнутой ранее возлюбленной. Он не писал, не звонил и вдруг свалился, как снег на голову, в подмосковный поселок. Да еще и остался жить в деревянном сельском доме без удобств! Это после Лондона! Любовь, конечно, великая сила, но где же она была раньше?

– Джейн пишет, что ее мать тоже задавалась этим вопросом и даже осмелилась спросить у Чарльза. Тот отвечал путано и свел все к борьбе с собственными чувствами. Этим-де объясняется его поступок! Желанием покончить с бесперспективными, по его мнению, отношениями. Когда он осознал, что не может жить без Лизы, то действовал импульсивно, поддавшись душевному порыву. Уволился с работы, прилетел в Москву и нашел возлюбленную по адресу в записке, которую та при расставании сунула ему в карман брюк.

– Я бы ему не поверил!

– Ты не женщина.

Лариса живо представила восторг отчаявшейся Лизы при виде респектабельного британца на пороге своего скромного домика. Разумеется, она ему поверила. Потому что больше всего на свете хотела верить.

– И что же? – ухмыльнулся Ренат. – Они начали жить припеваючи… на зарплату поселковой учительницы? Смешно, ей-богу!

– Чарльз получал какие-то деньги в банке, фунты стерлингов. Молодые ни в чем себе не отказывали. Не шиковали, но и не экономили на бытовых нуждах.

– Значит, британец поставил крест на своей карьере? Он не собирался возвращаться в Лондон?