Амбивалентность

Припорошил накатанный просёлок
И взял деревню целую в полон…

В кормушке птичьей гомон, токовище,
Крылатый шум, возня, мельканье глаз…
И только ветер бесприютный рыщет,
Взметая колкий по-над лесом газ.

«Как чёрный лёд, мерцает ночь…»

Как чёрный лёд, мерцает ночь,
Попав в лампадное сиянье
Луны неполной. Превозмочь
Ей невозможно расстоянье,

Соединившись с пустотой
За гранью видимого света.
Она и грешной и святой
Стать успевает до рассвета.

Дыханье мерное её
Несложно распознать глазами,
Услышать, как мороз куёт
Земному лону под парами

Кольчужный пояс, серебра
На труд свой ратный не жалея.
И раздувают мех ветра,
Над зимней кузней свирепея…

«Король касаний, ветер долгоногий…»

Король касаний, ветер долгоногий,
Опять ты землю раскачал подвздох!
Кривой сосулькой светоч мой двурогий —
Тихоня-месяц стаял и иссох.

Царапаясь, за полог зацепился —
За чёрный продырявленный навес,
И свет невзрачный холодно пролился
И вмиг за тучей байховой исчез.

Куда деваться от печали вещей
В распадке жизни, если ясен путь?
Вновь равнодушно звёздный ковшик плещет
Сыпучий иней, и зовёт уснуть…

«Мой зимний сон записан на снегу…»

Мой зимний сон записан на снегу
Следами птиц, мистическим сияньем…
Но соловеет ветер на бегу,
Под южным молодея обаяньем.

Что после сна? Налипнет льдистый шлейф
На ветви, почерневшие от горя?
Ворона на колодце дамой треф
Усядется, раскаркавшись в миноре?

Опять дорога речкой потечёт,
Ввергаясь в непролазное распутье,
А после вдруг наступит Новый год
С невероятно пошлой телемутью?

Чему-то будет радоваться люд,
Пуская фейерверки и петарды,
И год пришедший «новым» назовут,
И будут счастью несказанно рады,

Что нет войны, что есть еда и хлеб,
Что обокрали вновь, но не до нитки
Дебил с бандитом, милостью судеб
Стране наддав дуэтом под микитки?

Не слёзы ли – декабрьский этот дождь —
Земли, уставшей от вранья и драки?
Он сам похож на каверзную ложь,
Среди зимы в ночном пролившись мраке.

***

Сквозь паузы ветра звучит одинокая нота, —
Плывёт через сумерки голос вечерней зари,
Как будто бы ищет в холодной пустыне кого-то,
Способного вместе с туманом в пространстве парить.

И домною плавит величие грёз колокольня,
А колокол, словно дитя, торопливо речист,
И чёрной неведомой птицей над пажитью дольней
Летит пономарь, как и ветер, упрямый солист.

Он в ряске крылатой, и руки его не одеты,
Они – тоже птицы, в верёвочных бьются силках…
И в сумерках звук с колокольни, как проблески света,
Сквозь паузы ветра звенит и звенит в облаках…

Романс с тишиной

Моей душе потребна тишина,
Её постигли разочарованья.